остались целы.
     Но если мы, приняв свидетельство псковского летописца, что в  правление
князя Бельского  Пскову  было  больше  облегчения  от  насилий  наместников,
распространим это известие и на другие области, если положим,  что  и  везде
злоупотребления уменьшились, то мы не должны,  однако,  думать,  что  губные
грамоты, о которых говорит псковский  летописец  и  которым  он  приписывает
такую силу, начали даваться только  в  правление  Бельского;  до  нас  дошло
несколько губных грамот от времени первого правления князей Шуйских; так,  в
октябре 1539 года  даны  были  губные  грамоты  белозерцам  и  каргопольцам:
"Князьям и детям боярским, отчинникам и помещикам, и всем служилым людям,  и
старостам, и соцким, и десяцким, и всем  крестьянам  моим,  великого  князя,
митрополичьим,  владычным,  княжим,  боярским,  помещиковым,   монастырским,
черным, псарям, осочникам, перевестникам, бортникам, рыболовам, бобровникам,
оброчникам и всем без исключения. Били вы нам челом, что у  вас  в  волостях
многие села и деревни разбойники  разбивают,  имение  ваше  грабят,  села  и
деревни жгут, на дорогах много людей грабят и  разбивают  и  убивают  многих
людей до смерти. А иные многие люди разбойников у  себя  держат,  а  к  иным
людям разбойники с разбоем приезжают и разбойную рухлядь к ним привозят.  Мы
к вам посылали обыщиков своих, но вы жалуетесь,  что  от  наших  обыщиков  и
недельщиков большие  вам  убытки,  и  вы  с  нашими  обыщиками  лихих  людей
разбойников не ловите, потому что вам волокита большая, а  сами  разбойников
обыскивать и ловить без нашего ведома не смеете.  Так  вы  бы,  между  собою
свестясь, все вместе поставили себе в  головах  детей  боярских,  в  волости
человека три или четыре, которые бы грамоте умели и которые  годятся,  да  с
ними старост, да десяцких и лучших людей крестьян человек пять или  шесть  и
между собою, в станах и волостях, лихих людей разбойников сами обыскивали бы
по  нашему  крестному  целованью,  в  правду,  без  хитрости.   Где   сыщете
разбойников или тех, кто их у себя держит и разбойную рухлядь принимает,  то
вы таких людей пытайте накрепко,  а  допытавшись  и  бивши  кнутом,  казните
смертию. Я положил это на ваших душах, а вам от меня опалы в том  нет  и  от
наших наместников и от волостей продажи вам  нет.  Если  разбойник  с  пытки
объявит о своих товарищах в других городах, то вы об них пишите грамоты в те
города к детям боярским, которые там поставлены в головах для  этих  дел,  и
обсылались бы между собою немедленно.  Кого  поймаете  в  разбое,  доведете,
казните, кто разбойников поймал, в каких делах они уличены - все это  пишите
на список подлинно, а которые из вас грамоте умеют,  то  прикладывали  бы  к
спискам руки. По недружбе друг другу не мстите, без  вины  не  берите  и  не
казните никого, но обыскивайте накрепко. А не станете разбойников обыскивать
и брать или не станете за разбойниками ездить, хватать  их  и  казнить,  или
станете разбойников отпускать и им потакать,  то  я  велю  на  вас  на  всех
взыскивать по жалобам тех людей, кого в ваших волостях  разобьют  без  суда,
вдвое, а самим вам от меня быть в казни и в продаже. А  которых  разбойников
ведомых поймаете и, обыскав, казните, тех имение и подворья отдавайте людям,
которых поставите у себя в головах, они же пусть отдают тем  людям,  которых
казненные разбойники  разбивали,  смотря  по  их  искам;  сколько  у  какого
разбойника возьмете и раздадите истцам, записывайте все  на  списки;  а  что
после этой раздачи останется, перепишите и положите, где пригоже, и отпишите
об этом в Москву, к нашим боярам, которым разбойные дела приказаны".
     В правление Бельского дана была губная грамота галичанам в такой форме:
"Поставьте  между  собою  у  десяти  дворов  десяцкого,   у   пятидесяти   -
пятидесяцкого, у ста - соцкого; н в которые дворы какие  люди  с  чем-нибудь
приедут, покупать ли соль или проезжие люди, объявляйте этих людей десяцким,
те  пусть  объявляют  их  пятидесяцким,  а  пятидесяцкие  соцким,  соцкие  с
пятидесяцкими  и  десяцкими  пусть  этих  людей  осматривают  и  записывают.
Остановятся на дворах люди проезжие незнакомые и станут  сказываться  не  по
именам и непутно, таких людей брать и приводить к городовым прикащикам  и  с
городовыми прикащиками обыскивать вправду, без  хитрости,  какие  они  люди.
Обыщете, что они люди добрые, то перепишите их  и  отпустите  без  задержки.
Если  же  окажутся  лихие  люди,  то  пытайте  их  накрепко   с   городовыми
прикащиками, а у пытки пусть стоит  дворский,  да  целовальники,  да  лучшие
люди; а что будут говорить с пытки, те речи пусть записывает дьяк земский, а
вы прикладывайте к ним руки;  уличенного  разбойника,  бив  кнутом  по  всем
торгам, казните смертию". В такой же форме в  1541  году  даны  были  губные
грамоты селам и деревням Троицкого Сергиева  монастыря  по  просьбе  игумена
Алексея: крестьяне должны были поставить себе прикащика в головах и  выбрать
соцких, пятидесяцких, десяцких. В 1549  году  дан  был  губной  наказ  селам
Кириллова монастыря: "Я, царь и великий князь, по  их  челобитью  пожаловал,
велел у них быть в разбойных делах в губных старостах, в  выборных  головах,
детям боярским (имена), да с  ними  целовальникам,  тех  же  сел  крестьянам
(имена)". Здесь против прежних грамот встречаются  уже  подробности  управы:
"Поймают татя в первой татьбе, то доправить на нем истцевы иски, а в продаже
он наместнику, и волостелям, и их тиунам; как скоро наместники, волостели  и
их тиуны продажу свою на тате возьмут, то вы, старосты  губные,  велите  его
бить кнутом и потом выбить из земли вон. За второе  воровство  бить  кнутом,
отсекать руку и выбивать вон из земли;  за  третье  воровство  вешать.  Дела
небольшие выборным головам можно решать и не всем вместе; но для больших они
должны съезжаться из всех станов и волостей в город на Белоозеро, и, чего не
смогут управить, пусть пишут к боярам, которым приказаны разбойные  дела.  В
суды наместничьи губные старосты не должны вступаться, а наместники - в суды
губных старост. Посулов  и  поминков  старостам  губным  и  целовальникам  в
разбойных и воровских делах не брать ни под каким видом  и  друг  за  другом
смотреть, чтоб не брали".
     Еще в правление Елены мы встретили упоминание о детях боярских, которые
живут в Думе. Во время боярского правления встречаем  такое  же  известие  с
любопытным дополнением: при описании приема литовских  послов,  Глебовича  и
Техановского, говорится: "Стояли у великого князя для  береженья  на  правой
стороне боярин князь М.  И.  Кубенский,  а  на  левой  -  окольничий  И.  С.
Воронцов. А сидели у великого князя на правой стороне боярин  князь  Дмитрий
Федорович Бельский и иные бояре, а на левой  стороне  -  боярин  князь  Иван
Васильевич Шуйский и иные бояре. Да в избе же были князья и  дети  боярские,
которые в Думе живут и которые  в  Думе  не  живут.  А  вот  князья  и  дети
боярские, которые в  Думе  не  живут,  а  при  послах  в  избе  были:  князь
Одоевский,  Трубецкой,  Воротынские,  Оболенские,  ростовские,  ярославские,
суздальские, стародубские, Москва (Ласкирев,  Морозов,  Шеины),  Переяславль
(кн. Куракин, Бутурлин и др.), Юрьев, Волок (кн.  Хованские),  Можайск  (кн.
Ногтев), Вязьма (Годунов), двор тверской (кн. Микулинские  и  др.),  Калуга,
Дмитров (кн. Охлябинин), Старица (Умный Колычев), ловчие (Нагой, Дятлов)".
     Безнарядье, последовавшее за смертию великой княгини  Елены,  заставило
бежать из Москвы известного архитектора, италианца  Петра  (Петра  Фрязина),
который выехал из  Рима  при  великом  князе  Василии,  принял  православие,