посла у себя. По-прежнему  хан  жаловался,  что  Иоанн  присылает  ему  мало
поминков, а если пришлет больше, то  он  и  помирится  крепче.  Иоанн  велел
отвечать, что дружбы подарками не покупает, и, чтоб мир с ханом был  крепче,
велел строить город Дедилов в степи против Тулы. Летом 1555  года,  поднявши
Дербыш-Алея  в  Астрахани  против  русских,   Девлет-Гирей   вздумал   опять
попытаться напасть врасплох на  московские  украйны.  По  обычаю  -  в  одну
сторону лук натянуть, а в другую стрелять - хан распустил слух, что идет  на
Черкасов.  Обязавшись  защищать  этих  новых  подданных,  Иоанн  первый   из
московских государей решился предпринять наступательное движение на  Крым  и
отправил боярина Ивана Васильевича Шереметева с 13000 войска  к  Перекопи  в
Мамаевы луга промыслить там над стадами крымскими и отвлечь хана от  черкас.
Шереметев двинулся, но на дороге получил весть, что хан вместо черкас идет с
60000 войска к рязанским или тульским украйнам. Шереметев дал знать об  этом
в Москву,  и  царь,  отправив  тотчас  же  воевод,  князя  Ивана  Федоровича
Мстиславского с товарищами, в поход, сам выступил за ними на третий  день  с
князем Владимиром Андреевичем в Коломну. Здесь дали ему знать, что хан  идет
к Туле; Иоанн двинулся туда же; хан, узнавши,  что  сам  царь  идет  к  нему
навстречу, поворотил назад. Между тем Шереметев шел за  ханом  с  намерением
хватать малочисленные татарские отряды, когда они рассеятся для  грабежа  по
украйне, и прежде всего отправил  треть  своего  войска  на  крымский  обоз,
который  с  половиною  лошадей  татары  обыкновенно  оставляли   назади,   в
расстоянии пяти или шести дней  пути  от  главного  войска,  чтоб  лошади  и
верблюды могли удобнее прокормиться. Русские взяли обоз, при  котором  нашли
60000 лошадей, 200 аргамаков, 80 верблюдов, и прислали Шереметеву 20 языков,
которые сказали ему, что хан идет к Туле; Шереметев продолжал  идти  за  ним
следом, но в это время хан уже узнал о царском походе и возвратился назад. В
150 верстах от Тулы,  на  Судбищах,  встретился  он  с  отрядом  Шереметева,
который, несмотря на  малочисленность  своего  войска,  ослабленного  уходом
трети ратных людей на крымский обоз  и  еще  не  возвратившихся,  вступил  в
битву, бился с полудня до ночи, потоптал  передовой  полк,  правую  и  левую
руку,  взял  знамя  князей  Ширинских.  Но  татары  не  ушли;  надобно  было
приготовляться к новой битве на другой день, и  Шереметев  послал  гонцов  к
тому отряду, который ходил на обоз, чтобы спешил к нему  на  помощь,  но  из
этого  отряда  прискакали  к  утру  только  немногие,  остальные  с  добычею
отправились в ближайшие русские города, кто в Рязань, кто  в  Мценск.  Между
тем хан ночью пытал двоих русских пленников: хотелось ему дознаться о  числе
войска, так храбро бившегося с ним днем; один из пленников не вытерпел мук и
рассказал, что у Шереметева  людей  мало  и  тех  целая  треть  отпущена  на
татарский обоз. Ободренный этим известием, хан на рассвете возобновил битву;
бились до полудня; сначала и тут русские успели разогнать  крымцев  и  около
хана оставались только янычары, но воевода Шереметев был тяжело ранен и сбит
раненым конем; русские замешались без воеводы и потерпели сильное поражение,
только двум воеводам, Басманову и Сидорову, удалось собрать около себя тысяч
с пять или шесть ратных людей и засесть в лесном овраге; три раза  приступал
к ним хан со всем войском и всякий раз  без  успеха;  наступил  вечер;  хан,
боясь приближения русского войска, оставил Басманова и Сидорова  в  покое  и
поспешил переправиться за Сосну; русские потеряли в Судбищенской  битве  320
детей боярских и 34 стрельца. Царь переправился уже чрез Оку и приближался к
Туле, когда ему дали знать, что Шереметев поражен и хан идет к Туле;  мнения
разделились между воеводами: одни говорили, что надобно идти назад, за  Оку,
и оттуда к Москве, другие говорили, что не должно обращать тыла перед врагом
и помрачать прежнюю славу: хотя хан и одержал победу над Шереметевым, однако
войско его утомилось, потеряло много убитыми и ранеными,  потому  что  битва
была упорная, двухдневная. Царь принял последнее мнение и продолжал поход  к
Туле, но, пришедши туда, узнал, что хан спешит в Крым, делает по 70 верст  в
день и догнать его нельзя, потому что между ним и царем уже четыре дня пути.
Простоявши в Туле два дня, дождавшись сбора всех своих ратных  людей,  Иоанн
возвратился в Москву.
     В марте следующего, 1556 года ему дали знать, что хан опять  собирается
со всеми людьми, хочет быть рано весною на московскую украйну.  Царь  послал
дьяка Ржевского с козаками из Путивля на Днепр, велел ему идти  Днепром  под
крымские улусы, добывать языков, проведовать про царя.  Ржевский  пришел  на
реку Псел, построил здесь суда, выплыл в Днепр и пошел по наказу;  в  то  же
время вниз по Дону отправился другой отряд для  наблюдений.  В  мае  выбежал
пленник из Крыма и принес весть, что хан вышел и велел брать запасов на  все
лето. Тогда царь приговорил с братьями и  боярами  идти  в  Серпухов,  здесь
собраться с людьми и идти на Тулу, из Тулы выйти на поле, дожидаться хана  и
делать с ним прямое дело, как бог поможет. В Серпухов пришел к царю гонец от
Чулкова, начальника того отряда,  который  плыл  Доном  для  вестей;  Чулков
писал, что встретил близ Азова 200 человек  крымцев,  побил  их  наголову  и
узнал от пленных, что хан в самом деле собрался на  московские  украйны,  но
получил весть, что царь готов его встретить, и пошел  было  на  черкас,  как
прислали к нему на Миус весть из Крыма, что много русских  людей  показалось
на Днепре у Ислам-Керменя, и хан поспешил  возвратиться.  Эти  русские  люди
были  ратники  Ржевского,  к  которому  пристали  на  Днепре   300   козаков
малороссийских из Канева.  Получив  эти  подкрепления,  Ржевский  пошел  под
Ислам-Кермень; люди выбежали отсюда, заслышав о приходе небывалых гостей,  и
русским удалось только отогнать лошадей и скот;  от  Ислам-Керменя  Ржевский
поплыл дальше к Очакову, здесь взял острог, побил турок  и  татар  и  поплыл
назад; турки преследовали его; он засел в засаду в тростнике у Днепра, побил
у  неприятеля  из  пищалей  много  людей,  а  сам  отошел  благополучно.   У
Ислам-Керменя встретил старшего крымского царевича (калгу) со всем Крымом, с
князьями и мурзами, стал против него на острове, перестреливался из  пищалей
шесть дней, ночью отогнал у татар конские стада, перевез к себе  на  остров,
потом переправился на западную,  литовскую  сторону  Днепра  и  разошелся  с
крымцами благополучно. Ржевский прислал сказать государю, что хан уже больше
не пойдет к московским украйнам и потому,  что  боится  царского  войска,  и
потому, что в Крыму моровое поветрие.
     Поход Ржевского произвел сильное движение  в  литовской  украйне  между
козаками малороссийскими;  неслыханное  дело:  московские  люди  явились  на
Днепре и ходили вниз, искали татар и турок в их  собственных  владениях!  Мы
видели, что 300  малороссийских  козаков  не  утерпели,  чтоб  не  проводить
московского дьяка в его прогулке на бусурманов. Когда прогулка  удалась,  не
утерпел  начальник  всей  украйны,   староста   каневский,   князь   Дмитрий
Вишневецкий, истый козак по природе, достойный преемник Евстафия  Дашковича.
В сентябре 1556 года в Москву явился один из атаманов, провожавших Ржевского
под  Очаков,  и  привез  царю  челобитье  от  Вишневецкого,  чтоб   государь
пожаловал, велел себе служить, а что он, князь Дмитрий Иванович,  от  короля
из Литвы отъехал и на Днепре, на Хортицком острове,  город  поставил  против
Конских вод, у крымских кочевищ. Царь послал к нему двоих детей  боярских  с