уверенностью сказать, что  наш автор обяснил бы все  нравственным холопством
Алексея. Тем извращенным чувством преданности, которое заставляет раба брать
на себя  вину господина и молчать  под пыткой. Но  есть  и другое объяснение
поступка   Орлова  --   любовь,   простая  человеческая   любовь.   Об  этом
свидетельствует многое, и в первую очередь то искреннее обожание, с каким он
всю жизнь -- и на  службе,  и  в отставке -- относился к Екатерине II. Такое
чувство делает  честь  любому человеку,  тем  более  что Алексей  испытал  и
сохранил его без надежды на взаимность.
     Что же  нам предлагает Радзинский?  Старую избитую  историю об убийстве
Петра III кучей перепивших  офицеров-охранников во главе с Алексеем, который
перед этим  еще  и  издевается  над  несчастным,  шутит с  ним,  не  пускает
погулять, а потом убивает:
     "Упал  канделябр... темнота  в  спальне...  яростная возня... и  жалкий
слабый крик...
     -- Горло, горло, -- хрипит в темноте Орлов.
     -- Кончай ублюдка, -- пьяно ярится чей-то голос.
     И тонкий, задыхающийся вопль.  И тишина..." (так и хочется добавить: "И
мертвые с косами стоят...")
     И темнота,  и спальня, и сам факт удушения несколько из другой оперы, о
другом русском царе, сыне Петра III -- Павле I.
     Позднее  в  тексте  появляется  и  роковая  записка,  естественно   без
упоминания о подлинности. А пока умирающий старик Алексей Орлов кается перед
убитым им  императором и вспоминает,  как  Павел  заставил его участвовать в
почетном перезахоронении Петра III  и нести корону: "И я понес...  Он думал,
--  шептал  старик, --  я  со  страху...  Потому  что  холоп...  А  я... как
покаяние... -- Он задумался и прошептал: -- А может потому, что холоп?"
     Оставим пока  в  стороне  вопрос  о "холопстве" Алексея Орлова. Обещаем
читателям позднее  спеть  по  этому поводу  целую "сагу".  А пока  мимоходом
отметим  пристрастное доверие Радзинского к версии о том, что Павел I не был
сыном  Петра  Ш. Сами  Романовы относились к этой  легенде с большим юмором.
Есть мемуарная запись  о том, как Александр III, узнав о ней, перекрестился:
"Слава  Богу,  мы  русские!".  А  услышав от историков  опровержение,  снова
перекрестился: "Слава  Богу,  мы  законные!".  Но  дело  не  в  исторических
анекдотах, а в том, что и  облик, и характер, и жуткая судьба императоров --
Петра III  и Павла I  -- на редкость похожи.  "Записки"  же Екатерины II,  в
которых   многие  ищут   подтверждения   незаконнорожденности   Павла,   при
внимательном чтении  оставляют разочаровывающий ответ  на этот вопрос: Павел
-- сын Петра Ш.


АЛЕКСЕЙ ГРИГОРЬЕВИЧ ОРЛОВ
     (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

     -- Что это вы все "холоп" да
     "холоп"? От холопа слышу!...
     Эта роль ругательная,
     попрошу ко мне ее больше не
     применять.
     М.А. Булгаков. "Иван Васильевич"
     А  теперь   перенесемся   в   Италию,  где  закручивается  авантюра   с
самозванкой. Прежде  всего  зададимся  вопросом,  а что, собственно, Алексей
Григорьевич делал в Ливорно? Согласно версии Радзинского, он находился там в
опале, не имея права вернуться в Россию после того, как  Екатерина II, боясь
влияния Орловых, заменила Григория Григорьевича Орлова на Потемкина.
     Тот   факт,   что  между  Орловым  и   Потемкиным  проскользнул  еще  и
Васильчиков, -- мелочь, не  заслуживающая внимания.  Такая  же  не достойная
"большой литературы"  мелочь,  как  то,  что  Екатерина  отстранила Григория
далеко не по своей воле. Н.И. Панин, благодаря сложной интриге сумел вывести
фаворита из игры, направив его на Фокшанский мирный  конгресс,  где Григорий
Григорьевич  --  слабый  дипломат  --  провалил   переговоры  с  Турцией.  В
результате  такого  фиаско он больше  не мог исполнять  роль  "первого лица"
после  императрицы.  Его место занял ставленник Панина Васильчиков, во  всем
исполнявший волю покровителя.
     Лишившись   опоры  в   лице  Орловых,  Екатерина   оказалась  в  кольце
сторонников  панинской  партии,  поддерживавшей  ее  сына. Это  окружение  с
невероятным  трудом   сумел   разблокировать   только   Потемкин.   Обвинять
императрицу в том, что она  сама избавилась от Григория Григорьевича, значит
думать, будто  дальновидный  умный  политик  своими  руками подпилил ножки у
собственного трона, чтобы он пришелся как раз впору подрастающему сыну.
     В Ливорно же  Алексей Григорьевич не  просто маялся бездельем опального
вельможи на почетной должности. Он командовал флотом: только что закончилась
война, в желание турок поддерживать  мир  верилось  еще очень слабо, военные
корабли  России оставались  в  полной готовности.  Пороховой  дым  продолжал
витать над Средиземным морем. Этого напряжения не чувствуется у Радзинского.
Впрочем,  мы несправедливы к автору:  один эффектный взрыв у  него  все-таки
есть.
     Нет, это не Чесма  и не Архипелаг в огне, ведь  там  граф выступает как
настоящий герой, а у Радзинского Орлов -- птица хищная. Поэтому...
     "Был  сентябрь  1774  года.  Главнокомандующий  русской  эскадрой  граф
Алексей  Григорьевич  Орлов  устраивает  небывалое  зрелище  --  "Повторение
Чесменского  боя".  Дымок  на борту  адмиральского судна  "Три  иерарха"  --
ударила пушка.  И  загорелся  фрегат "Гром", пображавший корабль турок. Крик
восторга пронесся в толпе. С набережной было  видно,  как забегали по палубе
"Грома"   матросы,  пытаясь  тушить  огонь.   И  опять  показался  дымок  на
адмиральском  корабле, и  опять  ударила  пушка.  "Гром"  пылал,  охваченный
пламенем с обоих бортов. Толпа неистовствовала...
     -- Шлюпку на воду -- спасать несчастных "турок", -- распорядился граф".
     Отвратительная картина, и  отвратительный  человек,  который для забавы
нескольких  итальянских художников  (их Радзинский сравнивает с итальянскими
революционерами--  карбонариями, не  замечая, что последние  появились уже в
XIX  в.) способен  вот так  "игрушечно" жертвовать живыми  людьми  -- своими
солдатами.
     Разумный читатель спросит: "Стоит ли тратить военные корабли и матросов
в столь  грозное время?" Неразумный  махнет рукой:  "У нас всегда  людей  не
жалеют. А  уж  тогда, при крепостном праве! Кто ему были эти солдаты? Рабы".
После таких слов мы можем поздравить г-на Радзинского, но не читателя.
     Конечно,  командующий   эскадрой  А.Г.   Орлов-Чесменский   собственных
кораблей на воздух, тем более с живыми  людьми, не пускал. И люди, и корабли
были слишком дороги. Он с  ног сбился, чтоб укомплектовать экипажи,  нанимал
иностранных морских офицеров, заказывал Сен-Жермену знаменитый "русский чай"