покрывалом;  правда,  на это лицо приятно смотреть. Ты воспитал ее ум как ум
мужчины,  и  потому  она ищет своих собственных путей. Это, пожалуй, годится
для  гречанки,  но  в  доме Бен-Акибы жена, не имея собственной воли, должна
повиноваться  воле  своего  мужа,  как  судно  рулю, а воля мужа находится в
постоянном  согласии  с  тем,  что повелевает закон, следовать которому вы в
Александрии разучились.
     - Мы  признаем  его  превосходство,  -  возразил  Аполлодор,  - но если
заповеди,  полученные  Моисеем на Синае, и обязательны для всех смертных, то
мудрые  предписания,  данные  для  урегулирования внешней жизни наших отцов,
уже  не  везде  пригодны  для  детей  нашего  времени.  Менее чем где-нибудь
возможно  жить  согласно  этим предписаниям здесь, где мы, оставаясь верными
своей древней религии, все-таки греки между греками.
     - Это  я  вижу,  - сказал Гамалиил. - Даже язык, эту одежду мысли, язык
отцов,  писания, закона вы променяли на другой - вы пожертвовали им в пользу
другого.
     - И ты, и твой племянник - вы оба тоже говорите по-гречески.
     - Да,  но только здесь, потому что язычники, а также ты и твои домашние
не понимают языка Моисея и пророков.
     - Везде,  куда  Великий  Александр  вступил  со  своим оружием, говорят
по-гречески,  и притом разве греческий перевод Священного писания, сделанный
при  помощи  Божией  семьюдесятью  толковниками,  не содержит в себе того же
самого, что и первоначальный еврейский текст? - возразил Аполлодор.
     - Променял  ли  бы  ты  камень  на твоем кольце, вырезанный Бриаксиемкоторый  ты  показывал  мне  вчера  с  такой гордостью, на восковой слепок с
этого камня? - спросил Гамалиил.
     ______________
     семи чудес света - гробницы Мавзола.

     - Язык  Платона  вовсе  не какой-нибудь пошлый материал; он благороден,
как самый драгоценный сапфир.
     - А  наш язык вышел из собственных уст Всевышнего. Как назовешь ты того
ребенка,  который  пренебрегает  языком  своего отца и слушает только своего
соседа,  сына,  который  для  того, чтобы понять приказания своих родителей,
прибегает к переводчику?
     - Ты  говоришь  о  родителях,  которые  давно уже оставили свою родину.
Предок  не  должен  гневаться  на потомков, говорящих на языке своего нового
отечества, если только они продолжают поступать в духе этого предка.
     - Нужно  жить не только в духе, но и по слову Всевышнего, потому что ни
один  звук  не  раздается  из  его  уст  напрасно.  Чем выше смысл речи, тем
большую  важность  приобретают  слова и слоги. Одна-единственная буква часто
изменяет  смысл фразы. Как беснуются люди там, на улице! Дикий шум проникает
даже  в эту удаленную от нее комнату, и твой сын находит удовольствие в этом
языческом  бесчинстве.  Ты  же  не  прибегаешь  к силе для того, чтобы он не
умножал собою числа безумных рабов удовольствия.
     - Я сам был молод и не считаю греховным разделять общую радость.
     - Скажи  лучше  -  постыдное идолопоклонство почитателей Диониса. Ты со
своими  детьми  принадлежишь к избранному народу Господа только по имени, по
существу же вы язычники!
     - Нет,  отец! - с живостью вскричал Аполлодор. - Совершенно наоборот: в
сердце своем мы - евреи; мы только носим греческое платье.
     - Твое имя - Аполлодор, то есть дар Аполлона.
     - Имя,  выбранное  для  отличия  одного человека от другого. Кому какое
дело до значения слова, если оно звучит приятно?
     - Тебе,  вам,  каждому,  у  кого есть ум! - вскричал рабби. - "Да нужно
ли,  - так рассуждаете вы, - Зенадоту или Гермогену, словом, греку, которого
вы  встречаете  в  бане, тотчас же знать, что богатый господин, с которым он
говорит  о  новейшем истолковании эллинских мифов, еврей?" И как приятен вам
человек,  который  спрашивает  вас,  не  из Афин ли вы родом, потому что ваш
греческий  язык  обладает  такой аттической чистотой. Что приятно нам самим,
то  мы позволяем и нашим детям, и потому вы выбираете для них имена, которые
льстят вашему собственному тщеславию.
     - Клянусь Гераклом, отец!..
     На  губах умного Гамалиила мелькнула победоносно-насмешливая улыбка, и,
прерывая александрийца, он спросил:
     - Разве    какой-нибудь    особенно    почтенный   человек   из   наших
александрийских единоверцев называется Гераклом?
     - Никто  не  думает  при  этой клятве о сыне Алкмены; она соответствует
выражению: "Поистине!" - вскричал Аполлодор.
     - Ну,  вот!  Вы  не особенно строги в выборе имен и слов; и то сказать:
где,  как здесь, есть так много такого, на что посмотреть и чем насладиться,
-  там  не  всегда  можно  держать свои мысли в порядке. Это понятно, вполне
понятно!  В  этом  городе  все  так  вежливы,  что  даже  истину  прикрывают
красивыми  одеждами.  Смею  ли я, варвар из Иудеи, выставить ее перед твоими
глазами нагую, без всяких прикрас?
     - Прошу тебя, говори.
     - Вы  -  евреи,  но  вы  желали  бы  не  быть  ими  и  переносите  свое
происхождение  как неизбежное зло. Только тогда, когда вы чувствуете сильную
руку  Всевышнего,  вы признаете его и заявляете свое право на принадлежность
к  его  избранному  народу. При покойном течении повседневной жизни вы гордо
причисляете  себя  к  его врагам... Не прерывай меня и ответь мне откровенно
на  то,  что  я  у  тебя  спрошу:  в какую минуту своей жизни ты всего более
чувствовал себя обязанным самой теплой благодарностью богу твоих отцов?
     - К  чему  мне  скрывать  это?  Тогда, когда моя дорогая, ныне покойная
жена подарила мне первенца.
     - И как вы назвали его?
     - Но ты знаешь, что его зовут Вениамин.
     - Как  любимого  сына праотца Иакова. Почему ты так назвал его? Потому,
что  в  тот  час,  когда  ты  дал  ему  это имя, ты был тем, что ты есть; ты
чувствовал  благодарность за то, что тебе было даровано прибавить одно новое
звено  к  цепи  твоего  рода; и ты был тогда настоящим евреем, и наш бог был
несомненно,  да, несомненно, также и твоим. Рождение твоего второго сына уже
не  так  глубоко затронуло твою душу, и ты дал ему имя Теофилродился  третий сын, ты уже не думал больше о боге твоих отцов, так как этот
сын  называется,  по  имени  языческого  идола,  Гефестиономевреи,  когда  бог  посылает вам какую-нибудь особенную милость или угрожает
вам  самыми  тяжкими  испытаниями; вы - язычники во всякое время, когда ваша
тропа  не  ведет  вас  по  высочайшим  вершинам  или  по глубочайшим безднам
человеческой  жизни.  Я  не  могу  изменить  вас;  но жена сына моего брата,
невестка  Бен-Акибы, должна чувствовать себя и утром, и в полдень, и вечером