дошло  бы до ужасной рукопашной свалки, если бы к теснимому толпой римлянину
не подоспела с двух сторон помощь.
     Сперва  появились  ветераны  с  несколькими  ликторами,  а вскоре затем
Вениамин,  старший  сын  Аполлодора,  который, проходя по Канопской улице со
своими товарищами, увидал, что угрожало дому его отца.
     Подобно  ветру,  разгоняющему бегущие облака, солдаты рассеяли толпу, а
молодой  еврей  увлек  своих  товарищей вперед и, размахивая тяжелым тирсом,
так   мужественно   и   энергично  прокладывал  себе  дорогу  сквозь  толпу,
охваченную   внезапным  страхом,  что  достиг  двери  отцовского  дома  лишь
немногим позднее ветеранов.
     Ликторы  начали  стучаться в дверь, но так как никто не отпирал, то они
с  помощью  солдат  сломали запоры, чтобы держать караул в осаждаемом доме и
охранять его от яростной толпы.
     Трибун  и  Вер вошли с вооруженными солдатами в жилище еврея, а за ними
скоро  появился  и Вениамин со своими друзьями, молодыми греками, с которыми
он ежедневно встречался в бане или в гимнасии.
     Аполлодор  и  его  гости  высказали  Веру  свою  благодарность, и когда
старая  домоправительница  еврейка,  которая  из  своего тайного убежища под
кровлей  видела и слышала все, что произошло перед домом ее хозяина, вошла в
комнату  мужчин и дала подробный отчет о беспорядках на улице, то претор был
осыпан  изъявлениями  признательности. Какими яркими красками сумела старуха
расписать свой рассказ!
     Она  еще  говорила,  когда  вернулась  домой  Йемена,  прекрасная  дочь
Аполлодора;  и  не успела та, плача от волнения, кинуться на шею к отцу, как
экономка схватила ее за руку, подвела к Веру и вскричала:
     - Вот  этот  благородный  господин  -  да  будет  над ним благословение
Всевышнего!  -  подверг опасности свою жизнь, чтобы спасти нашу. Он позволил
разорвать  на  себе  эту  прекрасную  одежду ради нас, и каждая дочь Израиля
должна  бы  с  сердечным  чувством  поцеловать его изорванный хитон, который
драгоценнее всех богатейших праздничных одежд в глазах Господа.
     Старуха  прижала  хитон  претора  к  губам  и хотела заставить и Йемену
сделать то же, но Вер не допустил этого и вскричал со смехом:
     - Как  могу  я  позволить моему хитону принять этот поцелуй? Я сам едва
ли достоин того, чтобы меня коснулись подобные уста.
     - Поцелуй его, поцелуй его! - вскричала старуха.
     Но  претор  взял голову покрасневшей девушки обеими руками, прижал губы
к ее лбу и весело сказал:
     - Теперь  я  щедро  вознагражден  за все, что мне было дано сделать для
тебя, Аполлодор!
     - А  мы,  мы,  - вскричал Гамалиил, - а я и первородный сын моего брата
поручаем  великому  богу  наших отцов вознаградить тебя за то, что ты сделал
для нас!
     - Кто  вы?  -  спросил  Вер,  в  котором  пророческая фигура достойного
старца и одухотворенное лицо его племянника вызвали удивление.
     Аполлодор  сообщил  ему,  до  какой  степени  рабби  стоит  выше  своих
единоверцев  в  знании закона и в истолковании тайного учения своего народа,
передаваемого  из  уст  в  уста  и называемого каббалою, и как далеко Симеон
Бен-Иохай   превосходит  всех  астрологов  своего  времени.  Он  упомянул  о
пресловутом   астрологическом   сочинении  под  названием  "Созар",  автором
которого  был  этот  молодой человек, и не преминул прибавить, что племянник
Гамалиила   обладает  способностью  даже  предсказывать  положение  звезд  в
последующие ночи.
     Вер  слушал  Аполлодора  с  все  возрастающим  вниманием  и  пристально
смотрел  на  Бен-Иохая,  который  прерывал  речь  хозяина разными внушенными
скромностью возражениями.
     Претор  вспомнил  о  приближавшемся  дне своего рождения и о том, что в
ночь,  предшествующую этому дню, Адриан будет наблюдать положение созвездий.
То,  что  узнает  из  этого наблюдения император, должно решить и судьбу его
собственной жизни.
     Должна  ли  эта  роковая  ночь  приблизить  его  к  величайшей цели его
честолюбия или же удалить от нее?
     Когда Аполлодор замолчал, Вер протянул руку молодому ученому и сказал:
     - Я  рад,  что  встретился  с  человеком  таким  значительным  и  таким
сведущим,  как  ты.  Чего  бы  я не дал за то, чтобы хоть на несколько часов
обладать твоими знаниями!
     - Они  -  твои,  -  отвечал  астролог.  - Располагай моим знанием, моим
прилежанием,   моим   временем;   предложи  мне  столько  вопросов,  сколько
пожелаешь. Мы до такой степени у тебя в долгу...
     - Вы  не  должны  смотреть  на меня как на своего заимодавца, - прервал
ученого  претор. - И вы даже не обязаны мне благодарностью. Я познакомился с
вами  только после вашего спасения и выступил против толпы и ее бесчинств не
ради какого-нибудь определенного человека, а во имя порядка и закона.
     - Ты  был так добр, что защитил нас, - возразил Бен-Иохай, - не будь же
так суров, чтобы пренебречь нашею благодарностью.
     - Она  делает  мне  честь,  мой  ученый друг, клянусь всеми богами, она
делает  мне  честь,  - отвечал Вер. - И в самом деле, очень возможно, что...
может  быть...  Не  будешь  ли ты так добр, не проводишь ли меня вот туда, к
бюсту  Гиппарха?  С  помощью  науки, которая обязана ему столь многим, может
быть, ты окажешь мне важную услугу.
     Когда  они  вдвоем, отделавшись от других, остановились перед мраморной
статуей великого астронома, Вер спросил:
     - Ты  знаешь,  каким  способом  император узнает вперед судьбу людей по
звездам?
     - В точности.
     - Через кого?
     - Через Аквилу     ______________
     греческий язык. Адриан поручил ему постройку Элии Капитолины.

     - Можешь  ли  ты  вычислить,  что  предскажут  ему  звезды  в  ночь  на
тридцатое  декабря  о  судьбе  одного человека, который родился в эту ночь и
гороскоп которого у меня есть?
     - На этот вопрос можно ответить "да" только условно.
     - Что препятствует тебе дать безусловно утвердительный ответ?
     - Непредвиденные явления на небе.
     - Они бывают часто?
     - Нет, скорее их можно назвать необычайными.
     - Может,  и  мое счастье не принадлежит к числу обыкновенных; и я прошу
тебя  вычислить  для  меня  по  способу Адриана, что в данную ночь возвестит