дочерью своего народа. Я ищу для своего Исаака Ревекку, а не Йемену.
     ______________
          
     - Я  не звал вас к нам, - возразил Аполлодор, - но если вы покинете нас
завтра,  то  за  вами  последует  наше  глубокое  уважение.  Не считайте нас
худшими,  чем  мы на самом деле, из-за того, что мы, может быть, больше, чем
следовало  бы,  сжились  с  обычаями и образом мыслей народа, среди которого
выросли  и  чувствуем  себя  хорошо.  Мы знаем, как высоко стоит наша вера в
сравнении  с  верою  язычников.  В  сердце своем мы - евреи; но разве нам не
следует  стремиться,  где и как только возможно, к изощренности, образованию
и  облагорожению  нашего  ума,  созданного  Господом,  конечно,  из не менее
тонкого  материала,  чем  ум других народов? И в какой школе можно воспитать
мышление  лучше  и  по более твердым законам, чем в нашей, - я разумею школу
эллинских наставников? Познание высочайшего...
     - Это  познание,  -  воскликнул  старик  с  жаром, размахивая руками, -
познание  высочайшего  и  всего,  что только доступно исследованию чистейшей
философии,  что  самые сильные и чистые из мыслителей, которых ты разумеешь,
могут    когда-нибудь   узнать   посредством   серьезного   и   углубленного
размышления,  -  все это каждый ребенок в нашем народе уже получил от своего
бога  в  подарок.  Сокровищами, которые ищут ваши мудрецы с таким трудом, мы
уже  обладаем  в  нашем  писании,  в  наших  заповедях, в нашем нравственном
законе.  Мы  -  народ  из  народов, первенцы Господа, и когда из нашей среды
явится Мессия...
     - Тогда,  - прервал его Аполлодор, - исполнится то, чего я желаю вместе
с  Филоном:  именно,  чтобы  мы  были  священниками  и  пророками для других
народов.  Тогда мы сделаемся поистине народом священнослужителей, призванных
к  тому,  чтобы  своими  молитвами  испрашивать для всех людей благословение
Всевышнего.  Для  нас,  для нас одних явится посланник божий, чтобы из рабов
сделать нас царями народов.
     Аполлодор  с  удивлением  посмотрел  взволнованному  старику  в  лицо и
спросил с недоверчивой улыбкой:
     - Распятый назареянин был ложным Мессией, но когда появится истинный?
     - Когда  он  появится?  -  вскричал  рабби.  -  Когда? Разве я могу это
сказать?  Я  знаю  только  одно. Червь теперь поднимает уже свое жало, чтобы
ужалить пяту того, кто его попирает. Слыхал ли ты имя Бар-Кохба?     ______________
     себя  за Мессию и поднявшего в 132 г. еврейское восстание против притеснений
Адриана.

     - Дядя,  -  прервал  Бен-Иохай  речь  старого  рабби, вставая со своего
места, - не говори того, в чем ты можешь раскаяться.
     - Не  беспокойся,  -  возразил  Гамалиил  серьезно.  -  Эти  люди здесь
низвели  божественное до степени человеческого; но они не предатели. - Затем
он  снова  обратился  к  Аполлодору и сказал: - Сильные во Израиле воздвигли
кумиры  на  нашем  святом месте; они хотят снова принудить народ поклоняться
этим богам; но мы позволим скорее сломить себе спину, чем согнуть ее.
     - Вы  снова  замышляете  большое  восстание?  -  спросил александриец с
беспокойством.
     - Отвечай мне, слыхал ли ты имя Бар-Кохба?
     - Да, как имя безрассудного вождя вооруженных банд.
     - Он - герой, может быть, избавитель.
     - Это  для  него  ты  поручил  мне  нагрузить мой корабль для перевозки
зерна, отправляющийся в Яффу, мечами, щитами и наконечниками копий?
     - Разве только одним римлянам позволительно носить оружие?
     - Нет;  но  мне  все-таки  не  годится снабжать друга оружием, когда он
желает употребить его против сильнейшего, который, наверное, его уничтожит.
     - Бог воинов сильнее тысячи легионов.
     - Будь осторожен, дядя! - снова вскричал Бен-Иохай.
     Гамалиил  с  гневом  повернулся  к  племяннику;  но  прежде  чем он мог
отклонить  предостережение  молодого  человека,  он  вздрогнул:  дикий рев и
грохот  сильных  ударов, поколебавших железные ворота дома, ворвались в залу
и отразились громовым эхом от мраморных стен.
     - Это нападение на мой дом! - вскричал Аполлодор.
     - Это  благодарность  тех,  для  которых ты изменил богу твоих отцов, -
сказал  старик  глухим  голосом.  Затем он поднял глаза и руки и вскричал: -
Услышь  меня,  Адонаи!  Я древен годами и созрел для могилы, но пощади этого
человека, сжалься над ним!
     Бен-Иохай,  подобно своему дяде, поднял руки к небу, и его черные глаза
сверкнули мрачным пламенем на бледном лице.
     Молитва  его  и  рабби  Гамалиила  была  коротка,  потому что опасность
надвигалась все ближе и ближе.
     Аполлодор ломал руки и ударял кулаком себе в лоб.
     Все  его  движения  были  судорожны и порывисты. Страх совершенно лишил
его  прекрасной,  сдержанной,  спокойной  манеры,  которую он приобрел, живя
среди  своих  эллинских  сограждан.  Он бросался во все стороны, перемешивал
греческие проклятия и заклинания с призывами к богу своих отцов.
     Он  искал  ключи  от  подземных  комнат своего дома, но не находил; они
хранились   у   ключника,   и  тот,  подобно  всем  слугам  Аполлодора,  или
развлекался на улице, или сидел в каком-нибудь кабаке.
     Теперь  в  комнату  стремительно  вбежал  недавно  купленный  еврейский
повар,  которому  празднование  в честь Диониса внушало омерзение, и, терзая
волосы и бороду, закричал хриплым голосом:
     - Филистимляне  нападают  на  нас.  Спаси  нас,  рабби,  великий рабби!
Возопи  о  нас  к  Господу,  человек  божий!  Они  идут с пиками и кольями и
потопчут  нас,  как  траву, они сожгут нас в этом доме, как саранчу, которую
бросают в печь!
     В  смертельном  страхе  раб  извивался  у  ног  Гамалиила,  обхватив их
руками, но Аполлодор вскричал:
     - Следуйте за мною! Вверх, на крышу!
     - Нет,  нет,  -  завыл  раб. - Амаликитянебросить  их  в  наши шатры. Язычники прыгают и беснуются, пламя, которое они
бросят,  пожрет  нас.  Рабби,  рабби, призови воинство Господа! Боже правый!
Вот ворота взломаны!.. Господи, Господи, Господи!
     ______________
     
     Зубы  у  испуганного  раба  стучали;  стеная  и  охая, он закрыл руками