вели   такие  же  серьезные  разговоры,  как  два  седых  философа,  которые
прогуливаются в стое     ______________
     н.э.), отчего его последователи назывались стоиками.

     - С разумными людьми ведут разумные речи.
     - А  с  неразумными  -  веселые.  Как  я  рад,  что  принадлежу к числу
неразумных! До свидания, прекрасная Бальбилла.
     И претор быстро удалился.
     У Цезареума он сел в колесницу и поехал на Лохиаду.
     Его  возница  правил  вместо него. Сам он задумчиво смотрел на свиток в
своей  руке.  Этот  свиток  содержал  в себе результат вычисления звездочета
рабби  Симеона  Бен-Иохая, и результат этот был такого рода, что мог смутить
веселое расположение духа даже этого легкомысленнейшего человека.
     Когда  в  ночь,  предшествующую  дню  рождения,  претор будет наблюдать
положение  звезд  на  небе  в  связи  с  тем,  какое  было  замечено при его
рождении,  то  он, по уверению Бен-Иохая, должен найти, что до конца второго
часа   пополуночи  все  благоприятные  планеты  предвещают  Веру  прекрасный
жребий,  счастье  и  величие.  Но  при наступлении третьего часа несчастье и
смерть  должны  завладеть  домом  его  счастья.  В четвертом часу его звезда
исчезнет,  а  то, что произойдет на небе еще кроме этого, не будет иметь уже
никакого  отношения к претору и его судьбе. Звезда императора победит звезду
Вера.
     Из  приложенной  к  письму  еврея  таблицы  претор  мог  извлечь  очень
немногое, но это немногое подтверждало то, что было сказано в письме.
     Кони  претора  бежали быстро. Он размышлял, что ему остается делать при
этих  неблагоприятных  обстоятельствах  для  того, чтобы не быть вынужденным
отказаться вполне от высочайшей цели своего честолюбия.
     Если  наблюдения  рабби окажутся верными, в чем Вер не сомневался ни на
одно  мгновение,  то  его надежда на усыновление, несмотря на помощь Сабины,
исчезнет навсегда.
     Как  может  Адриан избрать своим сыном и наследником человека, которому
суждено  умереть  прежде  его  самого?  Как  может  он,  Вер,  ожидать,  что
император  соединит  свою  счастливую  звезду  с  звездой  другого человека,
предвещающей смерть?
     Эти  размышления  не  привели  его  ни  к чему, и, однако же, он не мог
избавиться  от  них,  пока  возница не остановил вдруг лошадей у самого края
проезжей  дороги, чтобы дать дорогу процессии выборных от египетских жрецов,
направлявшейся на Лохиаду.
     Ловкость  и  сила,  с  какой  его  слуга разом остановил горячих коней,
вызвали  его  одобрение  и  возбудили  в нем мысль отважной рукой остановить
колесо Фортуны.
     Когда  процессия  жрецов перестала его задерживать, он приказал вознице
ехать медленно, так как желал выиграть время для размышлений.
     "До  третьего  часа  пополуночи,  -  думал  он,  -  все  идет наилучшим
образом;  после  четвертого  на  небе  происходят только такие вещи, которые
совсем  не  касаются  меня.  Разумеется! Овцы играют вокруг мертвого льва, а
осел  даже  лягает  его копытом, когда он болен. В коротком промежутке между
третьим  и  четвертым часом стекаются вместе все зловещие знаки. Они явятся,
но..."  И  с этим "но" претор почувствовал как бы просветление в мыслях."...
Но разве император непременно должен их увидеть?"
     Взволнованное  сердце Вера начало биться скорее, его мозг стал работать
усиленнее;  он  велел  вознице  сделать  крюк,  так как желал иметь побольше
времени для того, чтобы дать вырасти и созреть зарождавшимся в нем мыслям.
     Вер  не  был  интриганом.  Легкою  поступью,  беззаботно  шел  он через
главные  двери, презирая вход с заднего крыльца. Только ради величайшей цели
своей  жизни  он  был  готов  пожертвовать  своими склонностями, удобствами,
гордостью  и  воспользоваться  любым средством без разбора. Для этой цели он
уже  сделал  многое, лежавшее у него на совести, а кто украл из овчарни одну
овцу,  тот  сам  не  заметит,  как  украдет  и другую. За первым недостойным
поступком, который совершил человек, легко следует второй и третий.
     То,  на  что решился Вер, он считал не более как обыкновенным действием
необходимой  обороны.  Все  дело было только в том, чтобы отвлечь императора
на один час от праздного занятия, от наблюдения звезд!
     Было  только  два человека, которые могли ему помочь в этом - Антиной и
раб Мастор.
     Сперва  он  подумал  о  последнем;  но язиг был неизменно предан своему
повелителю,  и,  конечно,  его  нельзя  было подкупить. И притом - фи! - ему
вовсе не пристало прибегать к сообществу какого-то раба!
     Однако  же  на  помощь  Антиноя  он  мог рассчитывать еще менее. Сабина
ненавидела  любимца  своего  супруга,  и ради нее Вер никогда не относился к
вифинцу с особенным дружелюбием.
     Ему  казалось  даже, что тихий, мечтательный юноша избегает встречаться
с  ним. Заставить Антиноя оказать ему услугу можно было разве только запугав
его.  Во  всяком  случае,  нужно было прежде всего побывать на Лохиаде и там
смотреть в оба.
     Если  император  находится в благосклонном настроении, то, пожалуй, его
можно  будет уговорить явиться во второй половине ночи на устраиваемый Вером
по  случаю  дня  его  рождения  пир,  на котором будет много прекрасного для
зрения и слуха.
     Может также появиться много других благоприятных обстоятельств.
     Вычисление  рабби помимо этого предсказывало ему счастье на наступивший
год.
     Веселый  и  беззаботный,  как будто ему предстояла безоблачная, светлая
будущность,  он  сошел  со своей колесницы на вновь вымощенном дворе и велел
провести себя в приемную императора.
     Адриан  жил  теперь  в обновленном дворце уже не под именем архитектора
из  Рима, а в качестве властителя мира. Он показался перед александрийцами и
был  принят  с  восторгом  и  с  неслыханными  почестями.  Радость по случаю
императорского  посещения  была  видна всюду и проявлялась иногда в формах в
высшей  степени  преувеличенных. Городской Совет постановил месяц декабрь, в
который  народ  удостоился  чести приветствовать императора, называть отныне
адрианом.
     Император  должен  был  принимать  депутацию за депутацией, давать одну
аудиенцию  за  другой,  а  на  следующий  день должны были начаться зрелища,
процессии  и  игры,  которые должны продлиться много дней или, как выражался
Адриан, грозили похитить у него сотню хороших часов.
     Однако  же император находил при этом время для решения государственных
дел,  а  ночью  спрашивал звезды, какая судьба предстоит ему и его империи в