будешь петь!»
   
   Александр Петрович Диевский (Певцов)
   Солист   Неаполитанского  ансамбля  им.  Н.  Д.  Мисаилова,   в
молодости  несколько  лет  учился у Сергея  Яковлевича  Ребрикова,
позже у маэстро учились его дети.
   
   «Петь бы тебе в Большом театре!»
   «С  раннего  детства  у  меня было какое-то  особое  чувство  к
прекрасному.  Всему  я был рад: и цветам, и  солнцу,  и  людям,  и
музыке.  Скорее  всего  ценить  окружающую  красоту  меня  научили
родители. Мой отец рано умер, мне было тогда 6 лет. Он очень любил
музыку,  и  у  нас  был отличный по тем временам патефон  и  много
пластинок.  Отец  моей мамы, Иван Алексеевич  Певцов,  хорошо  пел
баритоном,  а  ее  отчим,  Александр Николаевич  Веселовский,  был
прекрасным  тенором,  пел  в московских театрах,  а  затем,  после
эмиграции, – в миланском театре «Ла Скала».
   Постоянные    разговоры   в   семье   о   великих   художниках,
композиторах, певцах, чтение вслух книг об их жизни и  творчестве,
прекрасные музыкальные произведения, которые звучали по  радио  (у
m`q  дома  оно, кажется, никогда не выключалось), не могли  пройти
бесследно. Своим маленьким сверстникам я говорил тогда, что, когда
вырасту, буду певцом.
   Конечно,  мне  очень хотелось серьезно заниматься  музыкой,  но
возможности  не  было. После смерти отца мы едва сводили  концы  с
концами:  жили в крохотной комнате в коммунальной квартире  (кроме
нас,  там было еще 35 человек), денег и на жизнь часто не хватало,
а  уж  на  обучение музыке тем более. Но я использовал любой  шанс
исполнить  свое  обещание:  пел  в  школьном  хоре,  участвовал  в
художественной самодеятельности, даже играл на домре в  Московском
городском доме пионеров и выступал на концертах в составе ансамбля
В. С. Локтева.
   После  армии сразу устроился на работу. А параллельно учился  в
музыкальной школе по классу сольного пения у О. П. Тарской. Но,  к
сожалению,  как выяснилось, учили меня неправильно –  искусственно
занижали  голос (вероятно, идя у меня на поводу: моим кумиром  был
Федор  Иванович Шаляпин, и я очень старался быть на него похожим).
Как следствие, из-за неправильной работы голосового аппарата стали
болеть и плохо смыкаться связки, появилась хрипота.
   Не знаю, чем бы все это кончилось, если б не случай. Однажды  я
услышал  красивый,  высокий, очень мощный мужской  голос,  который
доносился  из  открытых  окон дома напротив.  Разумеется,  захотел
узнать, кто его обладатель, и мой школьный товарищ (он жил  в  том
же   подъезде)  познакомил  меня  с  художником-ретушером  Володей
Черепковым,   который  брал  уроки  пения  у   Сергея   Яковлевича
Ребрикова. А Володя, в свою очередь, привел меня к своему учителю…
   Мне  запомнились многие приемы маэстро. Упражнения  на  дыхание
перед  началом  каждого  урока, знаменитый  «эшафот»  и  маленькая
деревянная палочка, которую ставили между передними зубами,  чтобы
научиться  правильному  звукоизвлечению.  Для  получения  хорошего
оскала  при  пропевании высоких нот приподнимали пальцами  верхнюю
губу,  а  для  красивого вибрато руками «раскачивали» кадык.  Были
отличные  упражнения  для  расширения  диапазона  и  силы  голоса,
продолжительного  удержания  звука на  высоких  нотах,  исключения
носового призвука...
   После  45 минут урока с Сергеем Яковлевичем я выходил от  него,
как  из  бани  – вся спина мокрая. Сомневался даже, что  мой,  как
казалось,  «жиденький» голос выдержит такие нагрузки  (проблем  со
связками  больше не хотелось). У маэстро на мои тревоги  был  один
ответ:  «Все  нормально! Нагрузка нужна, чтобы заставить  работать
связки».  Постепенно стали заметны результаты: появились  тембр  и
вибрато,  сила  звука, «металл» в голосе, звонкость, «полетность»,
расширился диапазон. Начали получаться «верха», о которых раньше я
мог только мечтать («до» третьей октавы и даже чуть выше).
   В  сентябре  1970  года вместе с ребятами с  работы  мы  решили
создать любительский вокально-инструментальный ансамбль (в  нем  я
должен  был петь и играть на бас-гитаре). Можете представить,  как
пригодились  вокальные навыки, полученные у Сергея Яковлевича?!  В
тот  проект я окунулся с головой, отдавал ему все свободное  время
и, к сожалению, пришлось прервать занятия с маэстро.
   …Шли  годы,  мои  дети  окончили музыкальную  школу  по  классу
фортепьяно, а в 1993 году, следуя моему примеру, стали брать уроки
вокала  у  Сергея Яковлевича Ребрикова (в то время ему исполнилось
уже  86  лет, но этот удивительный человек по-прежнему  был  полон
энергии и желания работать). Когда Наташа, дочь, поступила в ГИТИС
на   вокальное  отделение  (факультет  музыкального  театра),  наш
учитель радовался не меньше нас!
   Однажды,  когда маэстро проводил занятия у нас дома, я набрался
храбрости  и попросил меня послушать. Он дал «добро», и  я  запел.
После  огромного перерыва в наших с ним занятиях  я  был  готов  к
feqrjni  критике  (хотя все эти годы пел в  разных  коллективах  и
поддерживал себя «в форме»), но слова Сергея Яковлевича  пролились
бальзамом  на душу: «Петь бы тебе в Большом театре, а не торговать
электродами  и болтами!» (У меня в то время было малое предприятие
по купле-продаже металлоизделий.)
   В  ноябре  1999  года нашему учителю исполнилось  92  года.  Он
всегда говорил, что в молодости какая-то ясновидящая предрекла ему
жить  больше  100 лет. Мы все хотели верить в это. 1  января  2000
года  Сергей Яковлевич позвонил нам, поздравил с Новым годом,  как
всегда, наговорил много приятных слов. Я не думал тогда, что это в
последний раз. 28 января маэстро и друг ушел от нас навсегда…
   Я  безмерно благодарен Сергею Яковлевичу Ребрикову за  то,  что
он  дал нам, своим ученикам, путевку в жизнь. Вся наша семья  поет
по  сей  день.  В  июне  2007 года я был на  гастролях  в  Италии,
выступал с Неаполитанским ансамблем им. Н. Д. Мисаилова.  Мой  сын
Андрей  стал  профессиональным эстрадным певцом с хорошим  высоким
голосом и большим репертуаром. Дочь Наташа после окончания  ГИТИСа
работает в Театре музыкальной комедии Санкт-Петербурга.
   Спасибо дорогому маэстро за все…»