обязан  соблюдать  Конституцию СССР  и  советские  законы,  уважать  правила
социалистического общежития".
     Многие авторы  как в самом Советском Союзе,  так  и за  границей задают
себе  вопрос,  какой  смысл  вложен  в  эту формулу и с какими выводами  она
связана. Некоторые несоветские авторы  полагают,  что упоминание о  правилах
социалистического  общежития  призвано  выработать  формулу,  по своей  роли
подобную "публичному порядку"  или "добрым нравам" буржуазного права. Другие
видят  в  этом выражении основание для своеобразного обычая в рамках закона,
способного возлагать на граждан некоторые обязанности (например, обязанность
при соответствующих обстоятельствах оказать помощь  ближнему),  когда такого
рода  обязанности не вытекают  прямо  из закона.  Понимаемая в  этом двояком
смысле  формула Конституции  применялась  мало,  кроме  тех  случаев,  когда
связанные с ней последствия конкретизировались в самом тексте закона.
     В действительности же  конституционная  формула  имеет  совершенно иное
значение. Попытки увидеть в ней юридическое содержание и втиснуть ее в рамки
правопорядка  искажают  существо  этой  формулы.  Правила  социалистического
общежития, о которых говорит Конституция, не являются правом и не претендуют
на  это.  Их  можно  понять только  под  углом  зрения развития  общества  к
коммунизму. С переходом к нему право исчезнет и  для регламентации поведения
людей останутся только  правила коммунистического общежития. В настоящее  же
время формула  Конституции  имеет  лишь  ограниченное  значение, хотя она  и
служит основой  для  поисков новых социальных  форм,  которые имеют  место в
СССР. Правила социалистического общежития являются основой для всех тех форм
деятельности,  с помощью которых  гражданин  может уже  сегодня  добровольно
участвовать  в управлении  страной, включаясь, например, в  деятельность  по
охране  общественного  порядка  или  иные  общественные  службы.  Эти  формы
деятельности  предвосхищают  то,  что  станет полной реальностью  в  будущем
коммунистическом обществе.
Глава IV. ДОКТРИНА
     236. Марксизм-ленинизм. Относительно доктрины, как  и по поводу  других
источников советского права, можно сделать некоторые замечания,  связанные с
особенностями советской правовой системы. Когда говорят о доктрине и ее роли
в  советском  праве,  то  имеют  в  виду   не  только   юридические  работы,
опубликованные в  стране. Прежде  всего требуют внимания  документы, которые
достаточно  авторитетно формулируют марксистско-ленинскую доктрину.  Право в
СССР рассматривается как  реализация  этой доктрины:  она  служит и  основой
государственной политики.
     Советские авторы твердо  убеждены в этом. В своих работах они постоянно
ссылаются на основоположников  марксизма-ленинизма, труды и  речи  советских
руководителей,  программы  и  решения коммунистической  партии.  Такого рода
документы,  как  партийные  программы  и  решения, совершенно  очевидно,  не
образуют право  в собственном смысле  этого  слова. Однако их  доктринальное
значение   неоспоримо,   ибо   в   этих  документах   содержится   изложение
марксистско-ленинской теории  в  ее  современном  звучании  по  самым разным
вопросам. Советский юрист  и  любое  другое лицо, желающее изучать советское
право, должны постоянно обращаться к ним.
     237. Собственно юридическая  доктрина. Наряду с этими основополагающими
документами, позволяющими  понять дух советского права и определяющими линию
поведения  судей,  юридическая  доктрина в собственном  смысле слова,  т. е.
специальные  работы  в области права  и  по его  конкретным  вопросам, также
обладает  в  Советском Союзе специфическими чертами. Прежде всего приходится
проводить  различие,   и  весьма   существенное,  между  авторами,  ведущими
преподавание  в  высших  учебных  заведениях,  и  теми,  кто  посвятил  себя
исследовательской работе.
     Задачей преподавателей права  не является его критика,  они должны лишь
облегчить его понимание и  применение  путем разъяснения  воли законодателя.
Они  должны также, подобно судьям, стремиться к тому, чтобы помочь успешному
осуществлению  государственной политики,  разъясняя разумный и  справедливый
характер  советского   права.  Работы,  подготовляемые  этими  авторами,  не
отличаются оригинальностью.
     Иная   задача   у   тех,   кто   занимается    научно-исследовательской
деятельностью. Эти  лица не преподают в  высших  учебных заведениях: они  не
профессора, а научные сотрудники общесоюзных или республиканских институтов.
Наиболее известный  среди них --  это Институт государства  и права Академии
наук СССР, который насчитывает свыше 200 научных сотрудников, распределенных
по секторам.  Значительны  также  в  общесоюзном  плане Институт  советского
законодательства Министерства юстиции СССР и институт в области криминологии
при Прокуратуре  СССР. В основе  организации работы в этих институтах  лежит
план,  но  сам этот план  составляется  в значительной  мере по предложениям
секторов и их сотрудников. Инстанции, окончательно утверждающие план, следят
в основном  за тем, чтобы работы не дублировали друг друга. Они осуществляют
также  контроль  за  работой  секторов.  Работы,   подготовляемые   научными
сотрудниками,  прежде  чем быть напечатанными, широко  обсуждаются секторами
или  более  высокими   научными  инстанциями.  Они  публикуются  под  именем
подготовившего  их  автора. Институты,  во всяком случае  важнейшие  из них,
располагают превосходными библиотеками и другими вспомогательными средствами
для  научной  работы.  Результатом   такого  рода  организации  исследования
являются  произведения  отличного качества. В атмосфере  большей  свободы им
несвойствен чрезмерный конформизм, они не только излагают действующее право,
подчеркивая его достоинства, но  и  ищут новые  пути. Усилилось  внимание  к
социологии, особенно в уголовном, семейном  и трудовом праве, растет интерес
к сравнительному праву'.
     238.  Другие   социалистические  страны.   Юристы   этих  стран,  более
приверженные к западной  концепции  интеллектуальной  свободы и  сохранившие
более  тесные связи с Западной Европой, не столь доктринальны, как советские
авторы. Эти юристы  понимают и  не  боятся сказать, что со  времен  Маркса и
Энгельса  капиталистический  режим  существенно  трансформировался.  Они  не
только клеймят буржуазное право, но и ищут пути к расширению взаимопонимания
двух систем и полагают, что юридическая наука Запада по-прежнему в состоянии
предлагать достойные  внимания модели, а  опыт западных государств, несмотря
на  различие  систем,  заслуживает изучения  и может  даже  быть использован
руководством  социалистических стран. Воспринятую  сегодня повсеместно точку
зрения   хорошо   выразил   венгерский  автор  И.   Сабо,   который   писал:
"Социалистическая законность, будучи антитезой капиталистической законности,
в   то   же   время  является  ее  продолжением,  историческим   следствием.
Социалистическая законность сохраняет все те прогрессивные принципы, которые
входят  в  понятие  буржуазной   законности;   социалистическая   законность
использует методы и технику, способные служить целям,  стоящим  перед нею...
Мы  изучаем  правовые  институты Запада,  чтобы  извлечь  уроки  юридической
методики и техники для укрепления и развития социалистической законности"'.