проявляется   скорее   стремление   обеспечить   хорошее    административное
управление, чем желание закрепить за руководителями предприятий определенную
свободу  действий.  Вполне  возможен  был  бы  полный  отказ  от  договора в
отношениях  между государственными  предприятиями и учреждениями;  для этого
достаточно   максимально   детализировать   план  и   расширить  воздействие
собственно органов  управления. Тогда договор оказался бы ненужным. Впрочем,
соотношение административного акта и  договора  во  многом зависит  от того,
какая тенденция в  экономической  жизни и управлении окажется более полезной
-- централизации или децентрализации.
     192.  Трудности  доступа  к  документальным  источникам. В  отличие  от
публикации законов и  других  нормативных  актов  общего характера,  которая
обеспечивает возможность  ознакомления с ними, ситуация с  другими актами  и
инструкциями иная. Остается неясным, где проходит разделительная линия между
тем,  что  интересует  всех,  и  тем,  что  представляет  интерес  лишь  для
определенных предприятий, и соответственно тем, что должно публиковаться для
всеобщего   сведения,  а   что   --   нет.   Здесь   отсутствуют  какие-либо
предустановленные  критерии  и  господствует  эмпиризм.  Этот  эмпиризм   --
отражение исторической традиции. Приказы,  бывшие в России предшественниками
министерств, создавали, каждый для себя, сборники актов, нужных для служащих
данного  приказа  и  доступных  только им.  Если  изобразить  эту  ситуацию,
используя  современную  терминологию,  то  можно сказать, что не  было  норм
публичного  права и регламентов в собственном смысле слова,  а имелись  лишь
обычаи,  административная  практика,   служебные  инструкции,   используемые
чиновниками.  Некоторые западные авторы  полагают,  что современная ситуация
связана с этой  традицией  старых российских учреждений. Каждое министерство
издает  для  своих  служащих  и  подведомственных  организаций  сборник  или
сборники своих инструкций. Они предназначены для  внутреннего  пользования и
распространяются только среди своих адресатов; их нельзя купить или получить
в  библиотеке.  В газетах  можно ознакомиться  только с теми из  этих актов,
публикацию которых  по  тем или иным причинам  признали целесообразной.  Все
остальные акты  получают как бы конфиденциальный характер, подобно тому, как
это происходит с большинством циркуляров  французской администрации. Все это
отнюдь  не  облегчает  задачи тех, кто без всяких  дурных намерений пожелает
изучить работу  советских  институтов. Да  и  советские  авторы  жалуются на
трудность  доступа  к этим источникам. В этом отношении ситуацию в советском
праве нельзя признать  с точки  зрения юридической науки удовлетворительной.
Не является она таковой и в буржуазных демократиях, где изучение права часто
ограничено   лишь   теоретическими   аспектами,   а   практические   аспекты
труднодоступны, поскольку им придан конфиденциальный характер, тем более для
иностранцев.
     193.  Толкование  и  применение  закона.  Советский  Союз,  руководимый
коммунистической  партией,  поставил своей  целью  создать  с помощью  своих
законов принципиально новый  социальный  строй.  Как  и всякое новое  право,
советское право отличается  императивным характером  и  требует толкования в
строгом соответствии с намерениями его авторов. От советских юристов и судей
ожидают толкования права, которое приведет именно к  такому  его применению,
какое имел в виду законодатель.
     Однако из  этого не следует, что  толкование законов должно быть всегда
буквальным.  В  данном  случае  в  Советском  Союзе   преобладают   традиции
романо-германской системы. Марксистская доктрина вовсе не предполагает,  что
законы следует применять исключительно в соответствии с их буквой, используя
лишь  чисто   грамматические  методы   толкования.  Такое  отношение   может
превратить  закон в  фетиш,  имеющий  ценность  сам по  себе,  независимо от
политики,  являющейся  его  подлинной  основой.  Поэтому  оно  принципиально
неприемлемо для марксизма.
     Толкование законов советскими  судьями должно быть,  следовательно,  не
грамматическим, а логическим, направленным  на  то, чтобы  увидеть  в тексте
закона  его  подлинный  смысл  с  учетом  всей  системы действующего права и
основных принципов государственной политики. В Советском Союзе отказались от
методов   школы  свободного   права,  точно   так   же   как  и   от  метода
телеологического  толкования,  применяемого  в  ряде  стран,  и особенно  во
Франции.
     Советскую  позицию по  вопросу  толкования  законов нельзя  уяснить  до
конца,  если  не  учесть  такого  важного  фактора,  каким  является  учение
марксизма-ленинизма.  Законы  и иные  акты  издаются  законодателем, который
руководствуется   этим   учением.  Следовательно,  чтобы  полностью  выявить
намерения законодателя, следует и толковать все акты  в свете  этого учения.
Роль  марксистской  доктрины  как  руководства  для  судейской  деятельности
претерпела  изменения  в сравнении  с ранними  периодами развития Советского
государства.   Тогда   в  течение   длительного  времени   эта   роль   была
главенствующей;   поскольку  законов   было   мало,   судья  должен  был   в
соответствующих случаях  искать решения спора в принципах марксизма. Из этой
необходимости  исходили  первые  советские законы,  когда  они  предписывали
судьям  руководствоваться  принципами политики Республики  Советов  и  своим
социалистическим правосознанием.  Слишком растяжимый характер данной формулы
в  настоящее  время  представляется  несовместимым  со стремлением  строгого
проведения  в  жизнь  принципа  социалистической  законности  и  дисциплины.
Советские  законы многочисленны  и  детализированы.  Судья  применяет  их  в
соответствии со своим правосознанием, но это последнее уже нет необходимости
объявлять  автономным  источником  права.  Очевидна и тенденция исключить из
законодательства общие формулы, характерные для кодексов периода НЭПа.
     Издание  Основ  законодательства  в   60-е  годы  позволило  увидеть  в
советской  доктрине  как  отмеченную тенденцию, так и  противостоящую ей.  В
первоначально  опубликованных  проектах Основ отсутствовали какие-либо общие
формулы. Только ст. '4 проекта Основ гражданского законодательства уточняла,
что  гражданские права  и  обязанности  могут  возникать  и  кроме  случаев,
указанных  в  законе  "в  силу общих принципов  и  в соответствии со смыслом
гражданских  законов".  В  проекте  не  было  знаменитого  правила   ст.   1
Гражданского кодекса 1922 года,  исключавшей защиту гражданских  прав  в тех
случаях,    когда    они     осуществлялись     в    противоречии    с    их
социально-хозяйственным   назначением.   Однако   интересно   отметить,  что
положение, воспроизводящее смысл этой статьи, в конце концов было введено  в
Основы гражданского законодательства. "Гражданские права охраняются законом,
за  исключением  случаев,   когда   они  осуществляются  в   противоречии  с
назначением этих  прав  в социалистическом обществе  в период  строительства
коммунизма" (ч. I, ст. 5). В Основы гражданского судопроизводства также была
включена статья, которой не  было в  проекте.  "В  случае отсутствия закона,
регулирующего  спорное отношение, суд  применяет закон, регулирующий сходные
отношения,  а при  отсутствии такого  закона  суд  исходит  из общих начал и
смысла советского законодательства" (ч. III, ст. 12).