издерганная и, видимо, достаточно  несчастная  женщина?"  И  все-таки  в  ее
личной порядочности я не усомнился ни разу. И не потому  не  усомнился,  что
верил в ее сверхскучную  пресную  добродетель,  а  просто  оттого,  что  мне
никогда не хотелось думать о ней больше пяти минут, то есть как раз  столько
времени, сколько мне  требовалось,  чтобы  дойти  до  библиотеки  музея.  Но
сейчас, когда Добрыня мне сказал, что у Корнилова вышло что-то с  Аюповой  и
Аюпова его уволила, мне вдруг стало по-настоящему неприятно. Я как-то  очень
ясно и четко почувствовал, что значит поссориться с  Аюповой.  Я  представил
себе, как она стучит маленьким желтым  кулаком  по  стеклу  стола,  так  что
дребезжат ручки в бронзовом стакане, как она кричит, как все время хватается
за телефонную трубку, прерывает разговор, а ты стоишь ждешь, гадаешь, что же
последует  за  этим.  Я,  наверное,  даже  поморщился,  потому  что  Добрыня
обрадованно воскликнул:
     - Да как же вы этого не согласовали! Нет, нет, ничего вы себе на шею не
берите, зачем вам все это нужно?
     Я поблагодарил Добрыню и пошел к директору. Директор задумчиво ходил по
кабинету, увидев меня, обрадовался и крикнул:
     - Слушай, а там у тебя...
     Но я не дал ему досказать и выложил  все,  что  услышал.  Он  сразу  же
нахмурился, подошел к дивану, сел, дослушал меня до конца, а потом спросил:
     - Ну а что этот Добрыня так беспокоится? Ему-то какое дело?
     Я пожал плечами.
     - Информирует, предостерегает, - покачал головой директор и усмехнулся.
- Экий, прости Господи, банный лист. К каждому заду  обязательно  прилипает.
Ну, что ему это, а? - Он вопросительно  посмотрел  на  меня  и  опять  пожал
плечами. - И ведь талантливый человек, вот что  обидно,  -  продолжал  он  с
горечью. - Такой отличный исторический писатель, а... - И, махнув рукой,  он
встал и опять заходил.
     - Что? - От изумления я даже сел на диван. - Что вы сказали? Добрыня  -
отличный писатель?
     Директор остановился и тоже удивленно посмотрел на меня.
     - А ты разве не читаешь его статьи? -  спросил  он.  -  Отлично  пишет,
живо, красочно, с огоньком. Такие картины  иногда  рисует!  Ты  что  же,  не
согласен?
     Я ничего не ответил, только рукой  махнул,  и  тогда  директор,  ехидно
улыбнулся и мелко закачал головой.
     -  Эх,  брат,  какие  же,  однако,  вы  все  завистники,  -  сказал  он
укоризненно. - Пишите, а нет в вас широты душевной.  Того  великодушия  нет,
что было у классиков. Никак нельзя у вас при одном похвалить другого.  Сразу
же и обида. Вот и ты! Ты тоже очень неплохо пишешь, я твои статьи  всегда  с
большим  удовольствием  читаю,  даже  жене  всегда  показывал:  "Вон,  Валя,
посмотри, что наш хранитель написал". И та статья, например, про библиотеку,
из-за которой все произошло с Корниловым, совсем, совсем  неплохо  написана.
Очень много интересных данных. Но все это не то, не то... Понимаешь,  картин
у тебя тех нет. Огонька не  хватает,  души  мало.  Пишешь  складно,  связно,
логично, читать интересно, а вот не  зажигаешь  ты,  как  Добрыня.  Нет,  не
зажигаешь... А ведь зажечь - это главное. Как это мы еще в  школе-то  учили?
"Сейте великое, доброе, вечное".
     Он был в ударе и проговорил бы еще час. Но я его перебил.
     - Слушайте, - сказал я, - вы говорите - что все вышло из-за моей статьи
о библиотеке. Что же тут могло выйти? И при чем тут Корнилов?
     Директор недовольно посмотрел на меня. Ох уж эти завистники, разве  они
что-нибудь понимают, когда затронули их самолюбие!
     - Ну, обиделась на тебя эта Аюпова, - сказал он с легким  раздражением.
- Что ты там пишешь о недостатках библиотеки? То  тебе  нехорошо,  это  тебе
нехорошо,  потом  какую-то  сотрудницу,  которая  тебе  все  эти  недостатки
показывает, выдумал. А там такой никогда и не  было.  Ну  а  водил  тебя  по
библиотеке Корнилов. Так Аюпова на него и налетела: "Как вы смели?"  Он  ей:
"Да вы ведь сами меня к нему приставили!" - "Как я вас приставила? Что вы на
меня как на мертвую валите!" Он ей  тоже  чего-то  хорошее  сказал...  Ну  и
пошло! Короче говоря, он уже подал заявление об уходе.
     - Здорово! - сказал я ошалело. - Откуда вы все это знаете?
     - Да от него и знаю. Я же с самого начала сказал: он  у  тебя  сидит  в
комнате и ждет. А  ты  тут  о  Добрыне  со  мной  споришь.  Кто  как  пишет,
разбираешь! Иди скорей, а то уйдет. Ведь целый час человек дожидается.
     Корнилов  сидел  за  столом  и  смотрел  стереоскоп.  Стереоскоп,  надо
сказать, был у меня замечательный. Огромный ящик из  полированного  красного
дерева, блестящий, вместительный, с большими  светлыми  стеклами  и  богатым
набором диапозитивов. Диапозитивы были  чудесные,  раскрашенные.  Сзади  они
освещались электрической лампочкой так, что на них горело  и  играло  все  -
павлины, фонтаны, фейерверки, потешные огни, радуги, северное сияние, салюты
из пушек, веера в Версале. А сзади панорамы был еще потайной ящичек, и в нем
лежали другие диапозитивы, тоже раскрашенные и тоже на стекле, но секретные.
В этом же ящике я  нашел  желтую,  сложенную  вчетверо  листовку.  Она  была
набрана крупными кудрявыми буквами и  обведена  черной  узорчатой  рамкой  с
парящей ласточкой и улыбающимися карликами. Текст внизу листовки был такой:

                    Чудо XX века! Первый раз в городе Верном!
                          В казенном саду показывается:
                              Электростереопанорама!
                       Обширная программа в двух отделениях
                                   I отделение
           Волшебное путешествие за пятачок во все концы земного шара.
           Снимки  сделаны специальными нашими корреспондентами и раскрашены
      в Лейпциге от руки в аристократическом заведении Брокгауза.
           Вы увидите -
           слонов в девственном лесу Цейлона,
           удава, душащего буйвола,
           охоту негуса на львов,
           тигра, терзающего свою несчастную жертву,
           пещеру скелетов,
           охоту на китов,
           русалку, изловленную арабами в Красном море.

                                     А также
                                 Многое другое!!!
                                 Внимание мужчин!
                                   II отделение

                       За дополнительную плату в гривенник