растерявшись при виде того, что их трубки были сломаны из-за этой "проклятой
чепухи", отважные голландцы пришли в полное смятение  и  даже  обратились  в
бегство;  как  испуганное  стадо  неповоротливых  слонов,  они   привели   в
замешательство свою собственную армию,  опрокинув  целый  отряд  низкорослых
Хопперов;  священное  знамя,  украшенное   гигантской   устрицей,   эмблемой
Коммунипоу, было втоптано в  грязь.  Шведы  воспрянули  духом  и,  преследуя
павонцев по пятам, с такой силой поддавали им ногами a parte poste {В заднюю
часть (лат.).}, что основательно ускоряли их движение; даже  сам  знаменитый
Поу  не  избег  грубых  и  невыносимо  оскорбительных  прикосновений   чужих
башмаков!
   Но каков, о муза!  был  гнев  доблестного  Питера,  когда  он  издалека
увидел, что его армия дрогнула! Громовым голосом  он  закричал  вслед  своим
малодушным воинам, испустив такой военный клич, какой издал суровый Ахиллес,
когда троянские войска уже готовились сжечь все его канонерки. Страшный крик
долгим эхом разнесся по лесам, и деревья повалились от шума; медведи,  волки
и пантеры с перепуга выскочили из своей  кожи;  несколько  ошалевших  холмов
перепрыгнули через Делавэр и все легкое пиво в Форт-Кристина скисло от этого
звука!
   Услышав голос своего  предводителя,  манхатезские  воины  вновь  обрели
мужество, а  может  быть,  они  испугались  его  яростного  гнева,  которого
страшились больше, чем всех шведов  на  свете.  Но  дерзновенный  Питер,  не
ожидая их помощи, врезался с саблей в руках в  самую  гущу  врагов.  Тут  он
совершил такие невероятные подвиги, о которых  не  слыхивали  с  легендарных
времен великанов. Куда он ни направлялся, враг перед ним шарахался; с буйной
стремительностью он наступал, загоняя шведов, как собак, в их же собственный
ров. Но пока он бесстрашно шел вперед.  враги,  подобно  набегающим  волнам,
которые обрушиваются на несущуюся по ветру лодку, смыкали свои ряды позади и
грозили напасть с флангов, создавая для  него  смертельную  опасность.  Один
отчаянный швед, чье могучее сердце было чуть  поменьше  перечного  зернышка,
направил свою подлую шпагу прямо  в  сердце  героя.  Но  хранительная  сила,
пекущаяся о безопасности всех великих и благородных людей, отвела  вражеский
клинок и  направила  его  к  вместительному  боковому  карману,  где  лежала
громадная   Железная    Табакерка,    обладавшая,    как    щит    Ахиллеса,
сверхъестественными  свойствами  -   несомненно   из-за   того,   что   была
благочестиво  украшена  изображением   блаженного   святого   Николая.   Так
смертельный  удар  не  достиг  цели,  хотя  и   заставил   великого   Питера
почувствовать, что у него сильнейшим образом перехватило дух.
   Как разъяренный медведь, на которого  нападают  надоедливые  дворняжки,
яростно кружится, скалит свои  страшные  зубы  и  бросается  на  врага,  так
кинулся наш герой на вероломного шведа. Злосчастный  негодяй  пытался  найти
спасение в бегстве, но проворный Питер  схватил  его  за  непомерно  длинную
косу, болтавшуюся за спиной.
   - А, подлый червь! - прорычал  он,  -  на  съеденье  червям  я  тебя  и
отправлю!
   Сказав так, он взмахнул своей  верной  саблей  и  нанес  удар,  который
обезглавил бы шведа, будь у того, как у Бриарея {8}, даже полсотни голов, но
жалостливая сталь не  достигла  шеи  и  только  навсегда  отделила  косу  от
макушки. В эту самую секунду коварный  аркебузир,  взобравшийся  на  вершину
соседней насыпи, прицелился из своего смертоносного  оружия  и  отправил  бы
доблестного Стайвесанта скитаться печальной тенью по берегу Стикса, если  бы
бдительная Минерва, только что остановившаяся, чтобы завязать свои подвязки,
не увидела, какой великой опасности  подвергается  ее  любимый  вождь  и  не
послала старого Борея с раздувальными  мехами,  который  в  самый  последний
момент, когда ужасный фитиль уже был поднесен к  полке  ружья,  дунул  столь
удачно, что сдул весь порох с запала! Так шла эта грандиозная  битва  не  на
живот, а на смерть. Но вот  отважный  Рисинг,  наблюдавший  за  сражением  с
вершины невысокого равелина, увидел, что непобедимый Питер бьет и лупит  чем
попало его верных воинов. Словами нельзя описать гнев, который  охватил  его
при этом зрелище; он лишь на  мгновение  задержался,  чтобы  изрыгнуть  пять
тысяч проклятий, а затем, обнажив свой громадный палаш, переваливаясь с ноги
на ногу, спустился на поле битвы; он шагал так оглушительно, как, по  словам
старого Гесиода, ступал Юпитер, когда сходил  с  небес,  чтобы  запустить  в
титанов своими шутихами.
   Едва наши герои-соперники встретились лицом к лицу, как каждый  из  них
сделал огромный прыжок в пятьдесят футов (фламандских), какие  делают  самые
искусные акробаты. Затем они мгновение злобно смотрели друг  на  друга,  как
два разъяренных кота, которые вот-вот  подерутся.  Затем  они  приняли  одну
позу, затем другую, ударив саблей по земле сначала справа,  потом  слева,  и
наконец набросились друг  на  друга  с  яростью  пожара,  охватившего  сразу
пятьсот домов! Словами не передать чудес силы и  храбрости,  проявленных  во
время этого ужасного поединка, по сравнению с  которым  прославленные  битвы
Аякса с Гектором {9}, Энея с Турном {10}, Роланда с Родомоном {11},  Гая  из
Варвика с Колбрандом Датчанином {12} или знаменитого уэльского рыцаря с  гор
сэра  Оуэна  с  великаном  Гуилоном  были  всего  лишь  милыми  забавами   и
праздничными развлечениями. В конце концов доблестный Питер, улучив  удобный
момент,  нанес  ужасный  удар,  намереваясь  рассечь  противника  до  самого
подбородка; однако Рисинг, быстро подняв саблю, сумел в последнее  мгновение
отвести удар, который скользнул по его боку и отсек полную крепчайшей  водки
манерку, всегда висевшую у него на боку; сабля Питера, продолжая свой  путь,
отрезала глубокий  карман  мундира,  набитый  хлебом  и  сыром.  Из-за  этих
лакомств, свалившихся на  землю  посреди  поля  сражения,  между  шведами  и
голландцами началась невероятная свалка, и всеобщая потасовка стала в десять
раз яростней, чем прежде.
   Храбрый Рисинг, рассвирепев  при  виде  столь  печальной  гибели  своих
военных запасов, собрал все силы и нанес мощный удар прямо по макушке героя.
Тщетно стала на его дороге маленькая свирепо надвинутая набекрень треуголка;
разящая сталь рассекла прочный кастор, и доблестное темя наверняка  треснуло
бы, если бы череп не  оказался  такой  адамантовой  твердости,  что  хрупкое
оружие разлетелось на двадцать пять кусков,  рассыпав  тысячу  искр,  словно
сияние славы, вокруг седой головы Питера Стайвесанта.
   Оглушенный ударом, храбрый Питер пошатнулся,  возвел  глаза  к  небу  и
увидел пятьдесят тысяч  солнц,  не  считая  лун  и  звезд,  которые  плясали
шотландский рил {13} на небосводе. Наконец, потеряв  из-за  деревянной  ноги
равновесие, он шлепнулся задом с таким  грохотом,  что  затряслись  соседние
холмы, и непременно повредил бы свою анатомическую систему, если бы под  ним
не оказалась подушка мягче бархата, которую  провидение,  или  Минерва,  или
святой Николай, или какая-нибудь добрая  корова  милостиво  приготовили  для
него.
   Разъяренный Рисинг, вопреки благородному  правилу,  соблюдаемому  всеми
подлинными  рыцарями,  которое  гласило,  что  "честность   -   это   лучшее