сильного отряда мэрилендских горлопанов и в  сопровождении  большой  могучей
свиты из великанов, густо населяющих берега Саскуиханны {народе (от которого, несомненно, произошли теперешние мэрилендцы) мы находим
любопытные и удивительные сведения в интересном историческом труде  капитана
Хариота. "На берегах Саскуиханны, -  пишет  он,  -  живут  гигантские  люди,
отличающиеся странным телосложением, поведением и одеянием; голос их  звучит
так, словно исходит из пещеры. Трубки у них длиной в три  четверти  ярда,  с
резной фигурой птицы,  медведя  или  с  каким-нибудь  другим  украшением  на
широком конце; такой трубкой можно  было  выбить  мозги  у  лошади  (сколько
ослиных мозгов вправлено с помощью более коротких трубок у нас  на  родине).
Икра ноги у одного из них имела три четверти ярда в окружности, а  остальные
члены были соответствующих размеров. - "Судовой журнал капитана Хариота {3},
в  "Странствованиях"  Парчеса".},  разорить  все  побережье   Саут-Ривер   и
уничтожить тамошнее население.
   Из сказанного явствует, что приобретение  этой  хваленой  колонии,  как
всякое крупное завоевание, вскоре стало большим  злом  для  победителя,  чем
потеря ее для побежденного; она причиняла больше беспокойств и  затруднений,
чем  все  остальные  владения  Новых  Нидерландов.  Так   провидение   мудро
устраивает,  что  одно  зло  уравновешивает  другое.   Победитель,   который
захватывает собственность соседа, наносит ущерб народу и опустошает  страну,
хотя и может усилить свое могущество и достигнуть  вечной  славы,  в  то  же
время готовит себе самому неизбежную  кару.  У  него  появляется  повод  для
бесконечных волнений; он присоединяет к своему до того здоровому государству
ненадежную частицу - гниющий, больной член, который  является  неисчерпаемым
источником измены и несогласий внутри страны, споров и  вражды  с  соседними
странами. Счастлив народ повсеместно сплоченный, единый, хранящий верность и
объединяющий свои усилия, не домогающийся ненужного  захвата  бесполезных  и
непокорных владений, довольствующийся тем, что он благоденствует и счастлив,
и не  питающий  честолюбивых  стремлений  к  величию.  Такой  народ  подобен
человеку, у которого все органы в порядке, который совершенно здоров,  полон
сил, не стеснен ненужными украшениями и непоколебимо тверд в своих взглядах.
Но народ, ненасытно жадный до новых земель, чьи владения  разбросаны,  слабо
объединены  и  плохо  организованы,  подобен  неразумному  скряге,   который
барахтается среди груд золота, ничем не защищенных от нападения,  и,  будучи
не в силах спасти накопленное им богатство,  тщетно  пытается  прикрыть  его
своим телом.
   К тому времени,  когда  поступили  тревожные  сообщения  с  Саут-Ривер,
великий  Питер  был  очень  занят:  он  усмирял  волнения  среди   индейцев,
вспыхнувшие в окрестностях Эзопуса, а  кроме  того,  размышлял  о  том,  как
облегчить положение на восточных границах по берегам  Коннектикута.  Тем  не
менее он  посоветовал  мингеру  Бекману  не  падать  духом,  быть  начеку  и
известить его, если дела примут более угрожающий оборот, в каковом случае он
тотчас же явится со  своими  воинами  с  Гудзона,  чтобы  испортить  веселье
мэрилендцам; ибо он очень  хотел  схватиться  врукопашную  с  десятком  этих
великанов; ведь ему ни разу в жизни не  пришлось  встретиться  с  великаном;
разве только мы можем назвать так  могучего  Рисинга,  а  тот,  если  и  был
великаном, то довольно маленьким.
   Впрочем, в дальнейшем  не  произошло  ничего,  что  нарушило  бы  покой
мингера Бекмана и его колонии. Фендал со своими  мирмидонянами  сидел  дома,
налегая как следует на маисовые лепешки,  свиную  грудинку  и  мятный  грог,
устраивая  конские  скачки  и  петушиные  бои,  которыми  мэрилендцы  весьма
славились. Услышав это,  Питер  Стайвесант  сильно  возрадовался,  так  как,
несмотря на свое желание померяться силами  с  этими  чудовищными  людьми  с
берегов Саскуиханны, у него было уже  такое  количество  дел  поблизости  от
дома, что он едва мог с ними управиться. Не думал он,  достойная  душа,  что
этот южный штиль был лишь обманчивой прелюдией к самому страшному и роковому
шторму, который тогда лишь готовился, но  вскоре  разразился  и  налетел  на
ничего не подозревавший Новый Амстердам!
   И вот случилось так, что  пока  наш  превосходный  губернатор,  подобно
второму Катону {4},  издавал  свои  мелкие  сенатские  законы  и  не  только
издавал, но и заставлял их  исполнять,  пока  он  непрерывно  объезжал  свою
любимую провинцию, спеша из одного места в другое, чтобы разбирать жалобы, -
пока он был занят в одном углу своих владений, во всей  остальной  части  их
началось брожение. Как раз в это время, говорю я, британское  правительство,
этот рассадник чудовищных замыслов,  готовило  против  него  ужасный  тайный
заговор. Известия о его подвигах на Делавэре, по  сообщению  одного  мудрого
старого историка из Нового Амстердама, вызвало при европейских дворах немало
толков и удивления.  И  тот  же  глубокомысленный  автор  уверяет  нас,  что
правительство Англии начало с завистью и неудовольствием взирать на растущее
могущество Манхатеза и на доблесть его храброго войска.
   Как нам рассказывают, за дело взялись представители  восточного  совета
Амфиктионии, настоятельно убеждавшие  английское  правительство  оказать  им
помощь в покорении свирепой и страшной маленькой  провинции,  и  это  мудрое
правительство, которое всегда любило ловить рыбку в мутной воде, начало  уже
прислушиваться к их назойливым уговорам. В это самое  время  лорд  Балтимор,
чей воинственный ставленник, как мы уже упоминали, столь  сильно  встревожил
мингера Бекмана, предъявил правительству свои притязания на земли по берегам
Саут-Ривер, по его словам, незаконно и насильственно отнятые у него  наглыми
захватчиками из Новых Нидерландов.
   Говорят, что его величество Карл II {5},  который,  хотя  и  прозывался
Защитником веры, был государем-шалуном, записным  бездельником  и  распутным
бахвалом, быстро решил все дело, одним росчерком пера подарив большой  кусок
Северной Америки, в том числе  провинцию  Новые  Нидерланды,  своему  брату,
герцогу Йоркскому {6} - дар  поистине  королевский,  так  как  никто,  кроме
великих монархов, не имеет права отдавать то, что ему не принадлежит.
   Чтобы этот щедрый подарок не остался только на бумаге,  его  величество
12 марта 1664 года приказал немедленно собрать доблестное войско, напасть на
город Новый Амстердам с суши и  с  моря  и  ввести  своего  брата  в  полное
владение пожалованными землями.
   В таком затруднительном положении были дела  новонидерландцев.  Честные
бюргеры,  не  помышляя  об  опасности,  грозившей  их  интересам,   степенно
покуривают трубки и ни о чем не думают; члены провинциального тайного совета
в полном составе  сейчас  храпят,  как  басовые  трубы  пятисот  волынок,  а
неизменно деятельный Питер, взявший на себя  тяжелую  обязанность  думать  и
действовать за всех, старательно изыскивает способ достигнуть  соглашения  с
великим советом Амфиктионов. Тем временем зловещая туча мрачно  хмурится  на
горизонте; скоро она разразится громом, который отдастся  в  ушах  дремлющих
нидерландцев  и  подвергнет  грозному  испытанию  мужество  их  бесстрашного
губернатора.
   Но как бы ни сложились дальнейшие  события,  я  заранее  ручаюсь  своей