и  женщин  с  голубями...  На  одном из  скелетов была  золотая корона  с 36
золотыми листками: она украшала голову, уже почти обратившуюся в прах. Рядом
лежала еще одна великолепная диадема  с приставшими  к ней остатками черепа.
Он  нашел  еще пять золотых диадем с золотой проволокой,  при помощи которой
они закреплялись  на  голове,  бесчисленное  множество  золотых украшений со
свастиками,  розетками и  спиралями, головные  булавки, украшения из горного
хрусталя и обломки  изделий  из агата,  миндалевидные геммы из сардоникса  и
аметиста. Он нашел  секиры из позолоченного  серебра с рукоятками из горного
хрусталя, кубки и ларчики из золота, изделия из алебастра. Но самое главное,
что  он нашел те золотые маски и нагрудные дощечки,  которые, как утверждала
традиция,  употреблялись  для  защиты  венценосных  усопших  от  какого-либо
постороннего воздействия. Ползая на коленях,  он соскребал слой глины (ему и
на этот раз помогала жена), под которым были скрыты останки  пяти человек из
четвертой могилы.  Уже через несколько  часов головы  усопших превратились в
пыль. Но  золотые мягко поблескивающие маски сохранили форму лиц; черты этих
лиц были  совершенно индивидуальны,  "вне всякого  сомнения, каждая из масок
должна была являться портретом усопшего".
     Он нашел перстни  с печатями и великолепными камеями, браслеты, тиары и
пояса,  110 золотых  цветов, 68 золотых пуговиц без орнамента и 118  золотых
пуговиц  с резным орнаментом, нет, на следующей же странице он упоминает еще
о 130 золотых  пуговицах, на последующих - о золотой модели храма, о золотом
осьминоге...   Но,   пожалуй,  достаточно.  Мы   не  будем  продолжать   это
перечисление;  описание   находок  Шлимана  занимает  206  страниц  большого
формата. И все это золото, золото, золото.
     Вечером,  когда  окончился  этот  день  и  ночные  тени  опустились  на
Микенский  акрополь,  Шлиман приказал зажечь  здесь  костры  "впервые  после
перерыва в 2344 года", напоминающие о тех кострах, которые оповестили в свое
время Клитемнестру  и  ее возлюбленного  о грядущем прибытии Агамемнона.  На
этот раз, однако,  костры должны были  отпугивать воров от  одного  из самых
богатых кладов, когда-либо изъятых из гробниц умерших царей.

     Глава 6
     ШЛИМАН И НАУКА
     Третьи  большие раскопки Шлимана  не дали золота, но в результате их он
открыл поселение в Тиринфе. Благодаря этим раскопкам  и предыдущим открытиям
Шлимана в Микенах, а также тем открытиям, которые сделал на Крите десять лет
спустя английский археолог Эванс, постепенно начали вырисовываться очертания
древней цивилизации,  распространенной когда-то на всем Средиземноморье.  Но
прежде чем рассказывать об этом,  мы позволим себе  сказать несколько слов о
месте  Шлимана  в  науке  своего  времени.  Этот  вопрос  не  потерял  своей
актуальности: ведь и сегодня еще каждому исследователю приходится вести свою
работу  под перекрестным  огнем критики  публики  и ученого мира.  Донесения
Шлимана  имели  совершенно  другую  аудиторию, чем  "Донесения" Винкельмана.
Светский человек  XVIII столетия,  Винкельман писал для  людей образованных,
для  небольшого круга посвященных, для владельцев музеев или по крайней мере
для тех, кто благодаря своей принадлежности к высшему обществу имел доступ к
памятникам искусства  древности.  Этот  узкий мирок был  потрясен раскопками
Помпеи. Известие о каждой находке новой статуи  приводило его в  восторг, но
интересы  этого мирка  никогда  не  шли  дальше  художественно-эстетического
любования. Влияние Винкельмана  было весьма  действенным, но он  нуждался  в
посредниках,  в  медиумах - поэтах и писателях, которые помогли  ему вынести
его идеи за пределы узкого круга просвещенных людей.
     Шлиман действовал без посредников. Он сам сообщал о всех своих находках
и сам был их первым почитателем. Его письма распространялись по всему свету,
его  статьи печатались во всех  газетах.  Если бы  в те времена существовали
радио, кино, телевидение, Шлиман был бы первым, кто воспользовался ими.  Его
открытия в Трое вызвали бурю не в узком кругу  образованных людей, но в душе
каждого  человека.  Винкельмановские  описания  статуй  были  близки  сердцу
эстетов,  приводили  в  восхищение  знатоков.   Шлимановские  золотые  клады
потрясли умы людей, принадлежавших к  эпохе, которая получила название "века
грюндерства", - людей, живших во время хозяйственного подъема, ценивших  так
называемых selfmademan'oв и обладавших здравым смыслом, людей, которые стали
на  сторону  Шлимана  тогда, когда "чистая наука" отвернулась от "профана  и
дилетанта".
     Через два-три года после шлимановских газетных сообщений 1873 года один
директор музея вспоминал: "Когда появились эти  сообщения, волнение охватило
и публику  и  ученых. Повсюду:  в домах, на  улицах,  в почтовых  каретах  и
железнодорожных вагонах  только и  было  разговоров, что о Трое. Удивление и
любопытство охватило всех".
     Если Винкельман показал  нам, по выражению Гердера, "тайну греков  лишь
издали", то  Шлиману принадлежит  честь  открытия  всего мира античности.  С
удивительной  смелостью он  вывел археологию  из освещенных  тусклым  светом
керосиновых ламп кабинетов ученых под залитый солнцем свод эллинских небес и
с  помощью  заступа  решил  проблему  Трои.  Он  совершил  прыжок  из  сферы
классической  филологии в живую предысторию и  превратил  ее в  классическую
науку.
     Темпы, которыми осуществлялась эта революция, неизменный успех Шлимана,
сам он - не то купец, не то ученый, достигший, однако, поразительных успехов
и на том и на другом поприще, "рекламный характер" его  публикаций - все это
шокировало  весь ученый мир, и в  первую  очередь  немцев. Чтобы представить
себе размах  вспыхнувшего  против  него мятежа, достаточно вспомнить, что  в
годы,  когда  деятельность Шлимана уже развернулась,  вышло в свет 90 работ,
посвященных Трое и Гомеру, авторами которых были кабинетные ученые. Основной
огонь своих филиппик противники Шлимана обрушили на его дилетантизм. Нам и в
дальнейшем  на протяжении всей истории археологии  встретится мрачная фигура
археолога-профессионала, который с тупой  цеховой ограниченностью преследует
тех,  кто  отваживается помыслить о  новом прыжке в неизвестное.  Нападки на
Шлимана  носили весьма  серьезный характер.  Именно  поэтому  здесь  следует
привести  некоторые выдержки и  цитаты.  Первое слово  предоставляем  одному
весьма озлобленному философу - Артуру Шопенгауэру:
     "Дилетанты,   дилетанты  -   так  пренебрежительно  называют  тех,  кто
занимается какой-либо  наукой или искусством из любви, per il loro diletto и
испытывает  от этого радость,  те,  кто превратил эти занятия в средство для
заработка.
     Это   пренебрежение   основывается   на  присущем  им  низком,  гнусном
убеждении, что ни один человек никогда  серьезно не возьмется за то или иное
дело, если  к этому его не побуждает голод, нужда или еще  что-нибудь в этом
роде. Публика воспитана  в том  же  духе и  поэтому придерживается  того  же
мнения. Она обычно с  почтением относится к "специалистам" и  с недоверием к
дилетантам. В действительности же, наоборот, для дилетанта его  дело - цель,