ослепленный, бесконечную рябь песков, он, должно быть, пришел в восторженное
состояние, которое  уже не  покидало  его: огромные  руины доносили до него,
казалось, дыхание пяти ушедших в прошлое тысячелетий.
     Его прикомандировали к  Дезэ, который вместе со своей армией устремился
по  следам предводителя мамелюков Мурада в Верхний Египет. И, несмотря на то
что  ему  уже  шел  пятьдесят  второй  год,  а  генерал,   выказывавший  ему
расположение, годился по  возрасту ему в  сыновья,  Денон  не считался  ни с
лишениями,  ни  с  трудностями,  связанными  с климатом,  вызывая  восторг и
удивление солдат, многие из  которых были  еще совсем  юными. Его можно было
видеть и  скачущим во весь опор на своей заморенной лошаденке в авангарде  и
задумчиво плетущимся в хвосте обоза. Рассвет уже не заставал его в  палатке.
Он рисует  и на остановках и на марше, он не расстается со своей папкой даже
во   время   скудного   обеда.  "Тревога!"  Он  ввязывается  в  перестрелку,
воодушевляет  солдат,  размахивая  своей  папкой...   Вдруг  какая-то  сцена
привлекает  его внимание,  и он забывает обо  всем  на свете,  забывает, где
находится, - он рисует...
     Потом он стоит перед  иероглифами: он ничего  о  них  не знает,  и  нет
никого рядом, кто мог бы удовлетворить его любознательность.  Он срисовывает
их на  всякий  случай и, не будучи  специалистом, все же правильно подмечает
самое главное, самое  важное, различая три  вида иероглифов - "углубленные",
"выпуклые"  и  "en  creux", - и  приходит к правильному  заключению, что они
относятся к разным эпохам. В Саккара он делает рисунок ступенчатой пирамиды,
в Дендера  - грандиозных руин строений эпохи  Нового царства; он  без устали
носится  по развалинам  Стовратных Фив и  впадает в отчаяние, если приказ  о
выступлении приходит раньше, чем  он успевает  запечатлеть в  своих рисунках
все,  что  предстает  перед  его  глазами.  Бранясь,  он  сгоняет  двух-трех
слоняющихся без дела  солдат, и они еще успевают в спешке, второпях очистить
от  песка голову статуи, привлекшую его  внимание.  Авантюристический  поход
продолжается.  Войска доходят  до  Асуана, до  Первого порога.  В Элефантине
Денон  зарисовывает  очаровательный  окруженный  колоннами   небольшой  храм
Аменхотепа III, и этот отличный  рисунок останется единственным изображением
храма, ибо в 1822 году он будет разрушен. И когда войска поворачивают назад,
направляясь   домой  (победа   под   Седиманом  одержана:  Мурад-бей  разбит
наголову),  барон Доминик  Виван  Денон  увозит в своих  бесчисленных папках
добычу более ценную,  чем  трофеи,  которыми поживились солдаты, захватившие
украшения  мамелюков,  ибо,  как  бы  ни  воспламенялось его  художественное
воображение  в  чужих  краях,  от этого  никогда не  страдала  точность  его
рисунков.  Он придерживался в своих  рисунках  того вполне  применимого  и к
научным целям  реализма, который характеризовал произведения старых мастеров
и граверов на меди, не пренебрегавших ни одной деталью; не имея ни малейшего
понятия ни об импрессионизме, ни об экспрессионизме, они позволяли  называть
себя ремесленниками и не воспринимали это как уничижительную кличку. Поэтому
его  рисунки стали драгоценнейшим  материалом  для  научных  исследований  и
изысканий. И в основном на его материалах был написан труд,  который положил
начало египтологии, - "Описание Египта" ("Description de 1'Egypte").
     Тем  временем  в  Каире  был  основан  Египетский институт.  Пока Денон
занимался  своими  рисунками, остальные  ученые  и  художники  обмеривали  и
считали,  изучали  и собирали то, что они  нашли  на поверхности.  Материал,
никем  еще не обработанный и загадочный, лежал прямо сверху и был так богат,
что не было никакой необходимости браться за лопату. Кроме отливок, записей,
копий, рисунков, различных образцов флоры и фауны, минералов, в это собрание
попали  двадцать   семь  скульптур,  в  большинстве  разбитых,  и  несколько
саркофагов.  Была   здесь  и  находка   совершенно  особого   рода:   черная
отполированная  базальтовая  стела - камень  с  высеченной тремя  различными
письменами  надписью на  трех  разных  языках;  этот камень получил  широкую
известность как "Трехъязычный камень из Розетты", и  ему было  суждено стать
ключом ко всем тайнам Египта.
     Но после капитуляции Александрии в сентябре 1801 года Франции пришлось,
как  она  ни  противилась  этому,  передать  Англии  захваченные  египетские
древности.  Генерал  Хатчинсон  доставил  транспорт,  и  Георг  III  передал
драгоценные  обломки,  являвшиеся  в  те  времена  необычайной  редкостью, в
Британский  музей.  Казалось,  усилия  Франции  остались втуне,  год  работы
потрачен  бессмысленно,  а  те  ученые,  которые  стали  жертвой  египетской
болезни,  совершенно  напрасно лишились  зрения. И вдруг  выяснилось,  что и
того, что доставлено в Париж, с  избытком хватит на целое  поколение ученых:
оказалось,  что  со  всего  материала  сняты  копии;  первым,  кто  зримо  и
основательно изложил результаты египетской  экспедиции, был Денон, который в
1802  году  опубликовал  свое  "Путешествие  по Верхнему  и Нижнему  Египту"
("Voyage dans la Haute  et la  Basse  Egypte"). Одновременно  Франсуа Жомар,
опираясь на  материалы научной комиссии, и прежде всего на материалы Денона,
приступает  к составлению того труда, которому было суждено единственный раз
в истории археологии ввести сразу в современный мир совершенно  неведомую до
тех  пор  цивилизацию,  хотя,  правда,  и  не  полностью  исчезнувшую,  как,
например,  троянская,  но  по меньшей  мере столь же древнюю, да и не  менее
загадочную, о существовании которой было до того дня известно лишь некоторым
путешественникам.
     "Описание Египта" выходило в свет на протяжении четырех лет в 1809-1813
годах.   Впечатление,  которое  произвели  эти   24   увесистых  тома,  было
колоссальным;  его  можно  сравнить  разве  только  с  сенсацией,  вызванной
впоследствии  первой публикацией  Ботта  о  Ниневии,  а  еще  позднее книгой
Шлимана о Трое. В наш век всеобщего распространения ротационных машин трудно
себе представить, какое  значение  имели великолепные содержательные издания
тех времен  с  бесчисленными,  нередко  красочными  гравюрами,  в  роскошных
переплетах,  доступные лишь зажиточным  людям,  которые  бережно хранили их,
видя в  них сокровищницы знания. Ныне, когда  любое ценное научное  открытие
мгновенно становится достоянием всего света, распространяясь и размножаясь в
гигантских   масштабах   посредством   фотографии,  печати,   кино,   радио,
сталкиваясь  с  другими  публикациями -  одной крикливее  другой,  - которые
каждый может  приобрести  и тут же  забыть о  них, ибо  его внимание всецело
поглотит очередная новинка, ныне, когда ничто уже не хранится столь бережно,
когда ценное и значительное подчас теряется среди макулатуры, - можно лишь с
большим трудом  представить себе, какое волнение охватывало людей, когда они
получали  первые тома "Описания"  и  видели никогда  не виденное,  читали  о
никогда не слышанном, узнавали о жизни, о былом существовании которой они до
сих пор и не подозревали. Заглянув в глубь прошедших веков, они пришли в еще
более благоговейное  волнение, чем мы,  ибо культура Египта была значительно
более древней, чем любая  известная в те времена, а  сам Египет был стар уже
тогда,  когда  первые  собрания на  Капитолии  положили  основание  политике
римской державы.  Он был древен  и  занесен песками уже  в те времена, когда
германцы и  кельты охотились  в  лесах  Северной  Европы  на  медведей.  Его