результаты конгресса  и какие  соображения побудили Россию  подписаться под
ними.  Перемена ею  своей  системы после  Тильзита оскорбляла  общественное
мнение и привычные взгляды  дворянства. Недостаток рынков сбыта разорял ее.
Затруднения,  испытывавшиеся ее  торговлей, и  падение ее  валюты создавали
внутреннее расстройство,  порождавшее оппозицию против политического курса,
которого  держалось  правительство.  Все  эти мотивы  вынуждали  императора
Александра добиваться от эрфуртского свидания результатов, которые могли бы
произвести ошеломляющее  впечатление на его нацию  и привлечь ее на сторону
его политического курса. Надо было оправдать в ее глазах не только союз, но
также  и войну  с Англией и  даже само  эрфуртское свидание. Эта  цель была
достигнута. Свидание вызвало  большую оппозицию в Петербурге. Императорская
фамилия,  вельможи и  даже  средний класс  - все  высказались  против этого
проекта. То,  что было сделано в  Байонне с членами испанского царствующего
дома, дало повод для  целого ряда оскорбительных предположений. Все умоляли
императора не  покидать Россию. Были  пущены в ход все  средства - просьбы,
убеждения,  слезы.  Ему  указывали,  что, подвергая  опасности  собственную
особу,  он   тем  самым  подвергает  риску   также  и  безопасность  своего
государства, что  император Наполеон,  приглашая его на  свидание туда, где
сам он  и распоряжается  и где находятся  его войска, захватит  его и будет
держать в качестве заложника,  что если уж необходимо во что бы то ни стало
устроить свидание,  то оно должно  состояться, как это было  в Тильзите, на
пограничной меже. Император Александр с благородным негодованием отверг все
эти предположения и отправился в Эрфурт.

Все   германские   государи   -   хотя   это  было   допущено   только   из
снисходительности    -    прибыли    в    Эрфурт,    чтобы    представиться
союзникам-властелинам  и   образовать  в  некотором  роде   их  двор.  Сами
властелины  казались, однако,  мало  обрадованными этим  вниманием, которое
заставляло их  терять много времени  и мешало им обсуждать  свои дела после
обеда, за  которым они встречались почти  каждый день. Германские государи,
даже короли,  держали себя так  скромненько, на такой равной  ноге со всеми
нами (если бы только  мы могли забыть свой долг почтительности по отношению
к ним),  что положение  часто становилось затруднительным.  Если не считать
тех  моментов, когда  они надеялись,  что их преклонение  перед властелином
мира  будет принято благосклонно,  то можно  было сказать, что  они боялись
быть замеченными. Русский император  оказывал весьма большое внимание своей
невестке  принцессе Стефании  Баденской [32].  Ее изящество,  ее остроумие,
изысканность ее  манер - все это очаровывало  его. Он часто с удовольствием
рассыпался перед нею в  комплиментах. Впоследствии он делал то же самое и в
Петербурге.

На конгрессе всеми приемами  распоряжался император Наполеон, как государь,
который находился  у себя дома.  Все прошло как нельзя  лучше. Я сомневаюсь
все же, что германские государи, приехавшие сюда расточать свои любезности,
уехали, удовлетворенными прежде всего  потому, что их присутствие, хотя оно
и было,  конечно, лестным,  часто было в сущности  стеснительным. Им давали
порою заметить это. А кроме того, эти короли увидели, что с ними обращаются
приблизительно   так,  как   Австрия  обращалась  когда-то   с  германскими
курфюрстами. Они  могли, следовательно, убедиться, что  если их новый титул
избавил их от старинных функций, то, по существу, он ничего не изменил в их
положении по отношению к их протектору.

Так как  император вызвал  из Парижа лучшие силы  драматического театра, то
почти  ежедневно  давался   спектакль.  Оба  императора  присутствовали  на
спектакле  вместе. При  этом были  использованы все те  возможности которые
давало  это единение  высочайших  особ. Император  Александр воспользовался
стихом:  "Дружба  великого  человека  - милость  богов",  -  чтобы в  самой
изысканной   форме   публично   воздать   честь  своему   союзнику  [33]  .

Императоры расстались, достаточно удовлетворенные своими соглашениями, но в
глубине  души  недовольные   друг  другом.  Тильзитские  иллюзии  полностью
испарились,  но  так  как   и  русский  император  и  его  министр  открыто
подчеркнули наряду с крайним недоверием желание сохранить союз как средство
побудить Англию к миру  и упрочить мир в Европе, то оба союзника продолжали
идти  к  этой  цели.  Новые интересы  России  и  преимущества, которые  она
рассчитывала извлечь  из только что заключенных  соглашений, превратили для
нее эту цель в долг и в потребность.

Свою подлинную  окраску дела приняли лишь  в последние три дня.  До тех пор
даже  сам  министр [34]  не знал  всех  мыслей  императора Наполеона.  Свое
последнее слово Наполеон сказал лишь в момент подписания соглашения. Каждый
день приносил  перемену. Его  величество жил, можно  сказать, текущим днем,
приспособляя свою  политику и  даже свои притязания к  тем возможностям или
препятствиям, которые встречались на  его пути. В результате каждая сторона
определила  в точности  свою  позицию лишь  в последний  момент. Торопились
кончить дело,  потому что желание избежать  новых инцидентов было не меньше
желания  поскорее уехать, и  каждый закрывал  глаза, чтобы не  видеть того,
что,  может   быть,  потом  будет  справедливо   поставлено  ему  в  упрек.

Император  Александр, которого  в  эту эпоху  многие обвиняли  в  слепоте и
слабости,  проявил большой  характер, что засвидетельствовал  сам император
Наполеон, часто  жаловавшийся на это. Если бы Австрия  - повторяю еще раз -
объяснилась  тогда,  как  она  это  сделала позже  через  посредство  князя
Шварценберга,  который неуклюже  изложил свои  доводы лишь вместе  со своим
манифестом[35] , то  весьма вероятно, что  мы избежали бы  событий 1809 г.,
которые окончательно потрясли Европу.

Это  был один  из  самых благоприятных  моментов для  того, чтобы  прийти к
подлинному умиротворению,  так как при том  положении, которое было создано
событиями в Испании, император Наполеон был готов идти на жертвы. Ему очень
не  хотелось отправляться  в  Испанию, и  тем не  менее он  чувствовал, что
только его  присутствие могло ликвидировать или  хотя бы сдвинуть с мертвой
точки испанские  дела. Немного больше согласия  между великими державами, а
со стороны  Англии немного  больше желания возвратить  миру спокойствие при
сохранении всех тех преимуществ, на которые она имела право, - и соглашение
было бы  достигнуто. Франция  возвратилась бы к  системе, определенной теми
рамками, которые начертала для нее природа, и па которую ей давал" право ее
могущество и  ее слава. Судя по тому, что  я мог тогда подметить, император
прежде  всего  стремился к  миру.  Несомненно, он  хотел иметь  возможность
располагать своими  войсками, чтобы  отправить их в  Испанию, но у  него не