- Это хорошо. Я рад, что ты внял голосу разума.  Хотя  бы,  частично.
Процесс, можно сказать, пошел.
     Аттила взял нож с коротким лезвием и  начал  вычерчивать  маршрут  на
карте Северной Италии, что висела на стене.
     - К востоку отсюда, - он  указал  на  горный  перевал  над  Аквилией,
стоящий на пути к Ломбардии, - есть  цепочка  островов,  образовавшихся  в
нижнем течении рек, впадающих в Адриатическое море. Что ты знаешь об  этих
островах?
     - Нечего о них знать, - ответил Николан.
     - Ха! - победно воскликнул император. - Ты, небось, думаешь,  великие
реки севера, По, Брента, Адидже, просто впадают в море.  Как  бы  не  так.
Воды этих рек быстрые, и они много  чего  тащат  с  собой:  почву,  камни,
стволы деревьев.  Из  этих  наносов  в  устье  образовались  довольно-таки
большие острова. Ты, наверное, уверен, что они необитаемые?
     - Мне всегда так казалось.
     - Эти острова заросли сосновым лесом. И в тени деревьев  живет  много
людей. Рыбаки, которые  продают  рыбу  жителям  городов,  что  расположены
неподалеку. Солевары. Преступники, сбежавшие  от  наказания.  Есть  там  и
политические изгнанники, которые  неплохо  живут  в  построенных  для  них
домах. Если Аэций прошерстит эти острова, он найдет там богатый улов.
     Теперь  об  этом  острове,  -  Аттила  показал  на  остров  в  центре
архипелага. -  Он  один  из  самых  древних  и,  соответственно,  наиболее
обустроен. Деревья на нем выше, чем на других.  Именно  здесь,  глубоко  в
лесу, стоит каменный дворец. Построен он  так,  что  с  воды  увидеть  его
невозможно. Никто не знает о нем, кроме рыбаков и  тех  преступников,  кто
попытался искать там пристанище, но не решился остаться на острове.  А  во
дворце, с многочисленной челядью, живет принцесса Гонория. Раз в неделю на
баркасе им привозят еду. Прибывшим не разрешается ступить на берег. Она ни
с кем не общается, кроме нескольких личных  служанок.  Ее  злобная  мамаша
решила, что так она будет жить до конца своих  дней.  Старуха  умерла,  но
император оставил все по-прежнему.
     Николан всмотрелся в карту.
     - Туда ты меня и направляешь?
     - Да. К отъезду все готово. Ты возьмешь  с  собой  один  из  фургонов
Микки, набитый товаром. С тобой поедут трое из его каравана, один  из  них
жонглер и фокусник. Тебя будут сопровождать и несколько  надежных  воинов.
Думаю, будет мудро, если  ты  выдашь  себя  за  политического  изгнанника,
ищущего убежища. У охраны не должно возникнуть и  тени  подозрения,  иначе
тебя не пустят на берег.
     - А если они-таки прогонят меня?
     - Это  невозможно.  Жизнь  там  скучная,  и  они  не  упустят  случая
чего-нибудь прикупить и  посмотреть  представление.  Микка  несколько  раз
посылал туда фургон, и их всегда  принимали  с  распростертыми  объятьями.
Если же охрана проявит упрямство, тебе придется найти способ проникнуть на
остров под покровом ночи и переговорить с пленницей. Будешь действовать по
обстановке.
     Николан глубоко задумался.
     - По-моему, задача куда сложнее, чем ты ее себе представляешь.
     Аттила беззаботно махнул рукой.
     - Нет такого препятствия, которое может остановить человека с богатым
воображением.
     - Как мы попадем на остров?
     - В Алимиуме у Микки есть баркас, которым вы можете воспользоваться.
     - Что я должен передать принцессе?
     - На этом листе написано все то, что ты должен ей сказать. Прочти его
и запомни написанное. Лист надо уничтожить.
     А теперь мы переходим к самому трудному. Если принцесса согласится на
мои условия, ты должен сразу же увезти ее с острова. Поход  на  Рим  может
начаться раньше, чем я предполагал.
     Николан вскинул голову. Маленькие  глазки  императора  горели  жарким
огнем. Он несколько раз энергично кивнул.
     - Мои шпионы подтвердили  слухи,  доходившие  до  меня  и  раньше,  -
прошептал он. - Ни один из союзников Аэция, что  сражались  у  Шалона,  не
будут помогать ему. Теперь мы сразимся один на один. Он  этого  боится  и,
как мне говорили, не может спать по ночам, этот человек,  когда-то  бывший
твоим хозяином. Страх поселился в его душе, - Аттила возвысил голос. - Эта
схватка будет для него последней.
     Аттила сел. Молчал несколько минут, и Николан с  удивлением  отметил,
сколь много энергии отнял у императора этот  эмоциональный  всплеск.  Рука
его заметно дрожала, когда он перебирал на столе документы.
     - Если римская принцесса согласится уйти с тобой, привезешь ее  сюда.
Тебе понадобятся люди, корабли, деньги. Обратишься к Скальпию.
     Ранее Николан  не  слышал  этого  имени,  поэтому  он  воззарился  на
императора.
     - В Аквилии ты пойдешь на рынок. Увидишь там много нищих. Скальпий  -
один из них, но ты его отличишь. Он трус, лжец, лицемер, но влияние его  в
Ломбардии велико. Я это знаю. Потому что Скальпий - мой человек.
     Обратись к нему и он снабдит тебя всем необходимым.


     История обращения Николана в христианство оставлена за рамками  этого
повествования. Примем за истину, что все эти годы,  что  он  прожил  среди
двурушничества, предательства, жестокости, зернышко веры спало в его душе,
чтобы пробудиться и бурно пойти в рост после  пережитого  на  Каталаунских
полях. В этом духовном пробуждении не было ничего удивительного.  Послание
Христа распространялось по всей земле. Миссионеры несли Его учение даже  в
те земли, что лежали за пределами цивилизованного мира.
     Можно также, заглянув вперед, сказать, что Аттила так и  не  захватил
Иудею, то есть не смог  бы  назначать  Николана  губернатором  Иерусалима.
Вполне возможно, что и Николан, отпусти его Аттила, не смог бы  пройти  по
пыльным и жарким дорогам, ведущим  в  Святой  город,  с  посохом  в  руке.
Лишившись таким образом  общения  с  отцами  церкви.  Но  ему  приходилось
встречаться с людьми, искренне  верящими  в  Христа  и  делящимися  с  ним
жемчужинами Его учения. Однажды один  бедняк,  писец  из  Аквилии,  сказал
Николану: "В те дни многое говорилось и делалось, в чем таким  людям,  как
я, не разобраться. Есть такой великий человек, зовут его Несторий, который
проповедует собственное видение того, во что мы должны  верить.  В  Египте
есть другой ученый человек, утверждающий, что Несторий злобен  и  лжив.  Я
закрываю уши, когда слышу подобную болтовню. Я знаю, чему учил Христос.  И
ничему другому нет места в моем сердце".