роковую  фигуру  -  графа Дмитрия Толстого, которого будущие поколения будут
называть бичом России и разрушителем самодержавия.
     Этому  рыцарю  абсолютизма были предоставлены неограниченные полномочия
для  очищения  школ  по  всей  империи  от  социальной ереси и политического
недовольства.
     Как  он  расправлялся  с  высшим образованием, нам уже известно. Однако
там  он  лишь  укрепил  и  упрочил  систему,  давно  уже  применявшуюся  его
предшественниками.  Но  ему одному принадлежит сомнительная честь "очищения"
-  в  меру  сил  и  возможностей  -  сначала  среднего, а затем и начального
образования.
     С  наибольшим  блеском  его изобретательский талант проявился в реформе
гимназического  образования.  В  основе  своей идея Толстого была совершенно
верна:   чтобы   радикально   "очистить"  университеты,  необходимо  сначала
обратиться  к  первоисточнику  и  очистить  гимназии,  откуда  высшие  школы
черпают  свое  ежегодное  пополнение. И вот министр принялся чистить средние
школы,  что,  разумеется, означало поручение их нежному попечению полиции. И
это  совершеннейший  факт,  что школьники в возрасте от десяти до семнадцати
лет  теперь  могут быть наказаны за так называемые политические преступления
и за порочные политические взгляды.
     Не  далее  как  в сентябре 1883 года министр народною просвещения издал
циркуляр,   в   котором  указывалось,  что  в  тринадцати  гимназиях,  одной
прогимназии   и   десяти   реальных   училищах   раскрыты  следы  преступной
пропаганды,  а  еще  в  четырнадцати  гимназиях  и четырех реальных училищах
имели  место  "коллективные беспорядки", что бы это там ни означало. Все эти
учебные заведения были переданы под особое наблюдение полиции.
     Трудно   себе  представить,  каких  размеров  достиг  шпионаж  в  наших
гимназиях.  Педагоги,  обязанные внушать уважение своим питомцам, призванные
вселять  в  сердца  подрастающего  поколения  чувство  чести,  превращены  в
агентов  Третьего отделения. Школьники находятся под постоянным надзором. Их
не  оставляют  в  покое даже в родительском доме. Особым циркуляром классным
наставникам  предписывается  посещать  учеников  в  семье  или где бы они ни
жили.   Министр   не   стеснялся  издавать  время  от  времени  указы  вроде
знаменитого  циркуляра  от  27  июля  1884  года, в котором он с необычайным
цинизмом   обещал   награды   и   выдачу   особого  вознаграждения  классным
наставникам,   которые   неуклонно   и   с   наибольшим  успехом  следят  за
"нравственным  развитием"  (читай - политическими взглядами) своих учеников,
и  угрожал,  что  "классные  наставники наравне с директорами и инспекторами
подлежат  ответственности,  если во вверенном им классе обнаружится пагубное
влияние  превратных  идей  или  молодые  люди  примут  участие  в преступных
деяниях"тех,   кто  играет  роль  доносчиков,  и  немедленное  увольнение  тех,  кто
отказывается поклоняться Ваалу.
     ______________
     Степняка-Кравчинского.)


x x x

     Но  одних  полицейских  мер  недостаточно,  их  необходимо  подкреплять
предупредительными  мерами.  Мальчиков  следует  охранять от всяких влияний,
могущих  сделать  их  восприимчивыми к воздействию порочных идей социализма,
свободы,  материализма.  Для  этой цели Третье отделение выработало правила,
известные  под названием Устав гимназии 1871 года, до сих пор еще остающийся
в силе.
     В  объяснительной  записке  к  Уставу  сказано  без обиняков, что, "чем
меньше  в  гимназии будет изучаться история, тем лучше". Граф Толстой предал
анафеме  также  русскую  литературу,  а  заодно  всеобщую географию ввиду ее
"опасных  тенденций". Этот предмет может "подсказать противоречивые выводы и
вызвать  бесполезные рассуждения". Другими словами, изучение географии может
повести к спорам на политические и социальные темы.
     По  этой причине Устав 1871 года предусматривал сокращение числа уроков
по  истории,  географии  и  русской словесности. Образовавшуюся в результате
пустоту  заполнили  классическими  языками.  Панацея была найдена в латыни и
греческом.  Гимназия стала классической, и только классической. Уже в первом
классе,  где  учатся десятилетние мальчики, на латынь отведено восемь уроков
в  неделю,  в  третьем классе - восемь уроков латыни и столько же греческого
языка.  Все  другие предметы объявлены второстепенными, и если официально не
запрещены,  то  явно  не  поощряются.  Сколько бы плохих отметок ни получали
ученики  по  русскому  языку,  истории,  математике, географии, иностранному
языку,  даже  по  закону божьему, они всегда переходят в следующий класс, но
неуспевание по древним языкам наказывается исключением из гимназии.
     Однако  можно ли считать непреложной истиной, что изучение классических
языков  служит  гарантией  от  "порочных",  другими словами, вольнолюбивых и
гуманистических,  идей?  Разумеется, нет. Джон Стюарт Милль говорил и другие
высокие  авторитеты  это  подтвердили, что глубокое изучение жизни и истории
народов   античного   мира   дает   для  развития  моральных  и  гражданских
добродетелей больше, чем изучение современной истории.
     Однако   я   не   имею  никакого  желания  обсуждать  преимущества  или
недостатки  классического образования. В какую бы сторону ни склонялась чаша
весов,   совершенно   несомненно,   что  классицизм,  изобретенный  Толстым,
Катковым  и  иже  с  ними, совершенно sui generis и может лишь отуплять умы,
кои  он  предназначен  просвещать.  Цель  гимназического устава - превратить
грамматику  в  самоцель,  а  не  в  средство.  Школьники учат язык, и ничего
более. Их языковые занятия просто лингвистические упражнения.
     Педагоги  на манер Каткова этого не отрицают. Они только говорят: ничто
так  не развивает ум, как изучение мертвых языков. По их выражению, ставшему
очень  модным,  с  этой  гимнастикой  для  ума  не  сравнятся никакие другие
занятия.  И  этим  невразумительным  словом "гимнастика" они опровергают все
доводы  своих  противников. Вот уже на протяжении семи лет школьная молодежь
не   делает   ничего  другого,  кроме  "гимнастики",  бесполезность  которой
признается учителями и глубоко порицается родителями.
     Последствия   такой  системы  для  учащихся  просто  губительны.  Когда
десяти-одиннадцатилетних  мальчиков заставляют по шестнадцать часов в неделю
учить  язык, столь отличный от родного языка, как латынь, они в конце концов
возгораются  к  нему лютой ненавистью, и его изучение становится мучительным
и  тщетным.  Кроме  того,  переходные  экзамены из класса в класс по особому
указу  министра  стали настолько трудными, что огромное число мальчиков не в
состоянии их сдать и немедленно исключаются.
     По  данным,  приведенным  в отчете министерства народного просвещения и