осуществить  свои  дальновидные  планы.  В  результате  университеты  служат
теперь  мишенью  для  нападок  и  сверху  и  снизу.  Для начала граф Толстой
приложил  всемерные усилия, чтобы ограничить число студентов, увеличив плату
за  учение  в  высшей  школе  и  сделав  вступительные экзамены до нелепости
трудными.  Когда  эти  меры  не  уменьшили  притока  молодежи, стремящейся к
высшему  образованию,  граф  приказом  министерства  от  25  марта 1879 года
произвольно  запретил  доступ  в университеты вольнослушателям, составлявшим
значительную   часть   всех   студентов   и  пользовавшимся  этим  правом  с
незапамятных  времен.  В  Одессе, например, число вольнослушателей достигало
от  трети  до  половины  всех  студентов.  Так  новый закон, изданный графом
Толстым, сослужил ему верную службу.
     Однако  граф  все  еще  не  был  удовлетворен.  Он  провел еще и другие
мероприятия,  варварство  и цинизм которых трудно было бы превзойти, и таким
образом привел систему высшего образования в России почти к полному упадку.
     Медико-хирургическая  академия  в  Петербурге  первой  ощутила  на себе
последствия  новых  мер.  Нет  более  полезного  и  нужного  для государства
учреждения,  чем эта академия. Она подчинена военному министерству и готовит
для  армии  хирургов,  которых оказалось так катастрофически мало в турецкую
кампанию.  Но  этот  институт  с  его  тысячей студентов превратился в центр
политической  агитации;  императорским  указом  от  24  марта 1879 года было
предписано  преобразовать  его,  и  это, по сути дела, означало его разгром.
Число  студентов было сокращено до пятисот, срок обучения уменьшен с пяти до
трех  лет;  первые  два  курса,  где  учились  наиболее  горячие юноши, были
закрыты.
     Отныне  в  академию  принимают  лишь  тех, кто уже два года проучился в
одном  из провинциальных университетов. Всем студентам платят стипендию, они
носят  форму,  присягают  на  верность, числятся в рядах армии и подчиняются
военному  уставу.  По  требованию военного министра пятилетний курс обучения
недавно  был  восстановлен, но другие репрессивные меры сохранены во всей их
суровости.
     3  января  1880  года  другим  указом  было  предписано  преобразование
института  гражданских  инженеров.  Искалечение  столь необходимого учебного
заведения  еще более сократило немногие благоприятные возможности, имевшиеся
у учеников неклассических гимназий.
     Затем  наступила  очередь женского медицинского института в Петербурге.
Польза  от  этого института, основанного в 1872 году, была огромная, так как
число   врачей   в   стране  совершенно  недостаточно,  чтобы  удовлетворить
потребности  огромных масс населения. Кроме того, врачи, в которых ощущается
большая  нужда,  естественно, предпочитают оставаться в городах, где их труд
лучше  вознаграждается,  а сельские районы, за редкими исключениями, исстари
служат  добычей  кровопускателей,  костоправов,  знахарей и колдунов. Однако
женщины-врачи  охотно  едут  в  деревню,  довольствуясь скромным жалованьем,
которое  земство  может  им предложить. Поэтому женский медицинский институт
пользовался  чрезвычайной  популярностью,  и  просьбы прислать женщину-врача
поступали со всех концов страны.
     Когда  правительство  в  апреле  1882 года объявило, что "по финансовым
причинам"  оно вынуждено закрыть институт, это вызвало не только недоумение,
но   и   глубокое   сожаление   в  самых  широких  кругах  общества.  Газеты
протестовали,  насколько  хватало смелости; земство возражало; петербургская
городская  дума  и  несколько научных обществ предложили ежегодные субсидии;
частные  лица,  и  богатые,  и бедные, и даже захолустные деревни предлагали
собрать  средства  в  целях  сохранения столь ценного учебного заведения. Но
все  было  напрасно  - женский медицинский институт был обречен, и в августе
1882  года вышел указ о его закрытии. Студенткам, уже допущенным к занятиям,
дали возможность окончить курс, но новых студенток не принимали.
     Официальная  причина  закрытия института была, конечно, самой пустой из
всех  пустых отговорок, истинным поводом был страх, что институт может стать
рассадником революционных идей.
     Не  менее  характерным  для  позиции правительства было его отношение к
созданию   политехнического   института  в  Харькове.  Единственным  учебным
заведением  такого  рода  в  России  является  Петербургский политехнический
институт,  и  туда  устремляются  все  юноши,  желающие получить техническое
образование.  В  такой огромной стране, как Россия, одной высшей технической
школы,  конечно,  недостаточно,  и  в течение долгого времени Харьков мечтал
построить   свой   собственный   политехнический   институт.  Наконец  после
повторных   обращений   к  министру  народного  просвещения  и  переговоров,
продолжавшихся  более  десяти  лет,  разрешение  было  получено. Харьковская
городская  управа воздвигла прекрасное здание, назначили штат профессоров, и
все  было  готово  к  началу  занятий. Но внезапно правительство передумало,
отменило  данное  им  разрешение  и  запретило  открывать  институт  на  том
основании,  что  оно  не  видит  необходимости в учебном заведении подобного
рода.  Мало  того.  Вновь  выстроенное  здание,  стоившее Харькову пятьдесят
тысяч  рублей, правительство преподнесло в дар университету. Но университет,
борясь  за  общее  дело,  отказался  от  подарка. Здание все еще находится в
государственном  владении  и,  по  слухам,  будет превращено в кавалерийскую
казарму.
     В  довершение всего несколько месяцев тому назад грянул давно ожидаемый
гром,  поразивший  наши  университеты  в другом жизненно важном вопросе. Был
издан  новый университетский устав 1884 года, которым окончательно отменялся
устав 1863 года.
     Пожалуй,  ни  один  вопрос  последнего времени так сильно не взволновал
нашу  общественность, не возбудил столь жаркой полемики в печати, как отмена
устава  1863  года.  Этот устав, позволявший профессорам заполнять вакантные
кафедры   по   своему   выбору  и  избирать  членов  дирекции,  предоставлял
университетам  известную  автономию  и  независимость. Катков, один из самых
влиятельных   людей   в   империи,  близкие  друзья  которого  в  Московском
университете  не  считали  такую независимость для себя полезной, воспылал к
уставу  1863 года смертельной ненавистью. Уже много лет это было его Delenda
CarthagoКаткова,  так  можно  подумать,  что устав был причиной всех "беспорядков" и
вообще  почти  всех  бед  последнего двадцатилетия. По его словам, подрывная
деятельность,  то  есть  нигилизм,  находит  свою  главную  опору  именно  в
автономии  университетов.  Ход  мыслей,  приводящий его к такому заключению,
краток  и прост: так как большинство профессоров тайно сочувствуют подрывным
идеям  (довольно странное признание для друга и защитника правительства), то
предоставлять  им  свободу  избирать  своих коллег означает не что иное, как
постоянное ведение за счет правительства революционной пропаганды.
     ______________