Чжан Ляо известил Цао Цао, что Гуань Юй согласен покориться только ханьскому
императору.

     -- Я ханьский чэн-сян, -- с самодовольной улыбкой заявил Цао Цао, -- Хань
-- это я! Следовательно, можно принять его первое условие.

     Выслушав второе требование Гуань Юя, Цао Цао воскликнул:

     -- Да я дам вдвое больше, чем полагается женам императорского родственника!
А что касается запрета входить в покои женщин, так это закон каждого дома.
Кто тут может его нарушить!

     Только третье условие вызвало у Цао Цао некоторые сомнения. Он покачал
головой и произнес:

     -- Значит, его придется кормить даром? Какая же мне от этого польза? Нет,
на это согласиться я не могу.

     -- А разве вам неизвестны рассуждения Юй Жана о людях простых и
благородных?(милостиво, по-дружески, и если вы сумеете щедростью и добротой привлечь его
сердце, вам нечего будет бояться его неповиновения.

     -- Вы правы. Я принимаю все три условия, -- заключил Цао Цао.

     Чжан Ляо вновь поднялся на гору и сообщил Гуань Юю о согласии Цао Цао. Гуань
Юй сказал:

     -- Это все хорошо, но все же, прежде чем я сдамся, прошу чэн-сяна временно
отвести войска и разрешить мне съездить в город повидаться с женами моего
старшего брата.

     Цао Цао дал согласие и на это и велел войскам отойти на десять ли.

     -- Не делайте этого! -- предостерегал его Сюнь Юй. -- Здесь, наверно,
кроется какая-то хитрость!

     -- Гуань Юй не подведет, он человек правдивый! -- уверенно возразил Цао
Цао.

     Войска были отведены. Гуань Юй ушел в Сяпи. Народ в городе был спокоен. Жены
Лю Бэя, узнав о приезде Гуань Юя, вышли его встречать. Гуань Юй склонился у
ступеней:

     -- Я заставил вас натерпеться страху, простите меня!

     -- А где сейчас наш господин? -- спросили женщины.

     -- Еще не знаю.

     -- Что вы теперь намерены делать?

     -- Я вышел из города с намерением вступить в смертельный бой, но попал в
безвыходное положение на горе, и Чжан Ляо уговорил меня сдаться. Цао Цао
принял мои условия и пропустил меня в город. Не смею действовать самовольно,
не зная вашего мнения.

     Женщины поинтересовались условиями, и Гуань Юй рассказал подробности.

     -- Вчера, когда армия Цао Цао вступила в город, мы уже считали себя
погибшими, -- призналась госпожа Гань. -- Кто бы мог подумать, что ни единый
волос не упадет у нас с головы! Ни один воин не посмел войти в нашу дверь!
Но зачем вы спрашиваете нас, если уже дали свое согласие? Мы опасаемся
только одного: может быть, завтра Цао Цао уже не захочет отпустить вас
искать брата.

     -- Не беспокойтесь. На этот счет у меня есть свои соображения! -- заверил
обеих женщин Гуань Юй.

     Вскоре в сопровождении нескольких десятков всадников он отправился к Цао
Цао. Тот лично встречал его у ворот лагеря и приветствовал с нескрываемым
радушием. Гуань Юй спешился и поклонился.

     -- Как военачальник разбитого войска, я благодарен, что вы сохранили мне
жизнь, -- промолвил он.

     -- Я глубоко восхищен вашей преданностью и честностью, -- отвечал Цао Цао.
-- Одного сознания, что вы у меня, достаточно, чтобы удовлетворить желания
всей моей жизни!

     -- Чжан Ляо передал мне, что вы согласны на мои условия. Полагаю, что вы их
не нарушите?

     -- Раз я сказал, от своего слова не отступлюсь! -- заявил Цао Цао.

     -- Как только я узнаю, где мой старший брат, я уйду к нему, хоть бы мне
пришлось пройти сквозь огонь и воду, -- продолжал Гуань Юй. -- Может
статься, что тогда я не смогу проститься с вами, и поэтому, надеюсь, вы
заранее поймете меня.

     -- Конечно, если Лю Бэй жив, вы уйдете к нему. Но сдается мне, что он
погиб, -- ответил Цао Цао. -- Не беспокойтесь пока и предоставьте мне это
разузнать.

     Гуань Юй поклонился. Цао Цао устроил в честь его пир, а на другой день отдал
распоряжение войскам возвращаться в Сюйчан.

     Гуань Юй приготовил две коляски, усадил в них обеих золовок, и они тронулись
в путь под его охраной. Дорогой остановились отдыхать на подворье. Цао Цао,
желая "внести разлад в отношения господина и слуги", отвел для Гуань Юя и