непосредственной  зависимости  от  папы  и  терпя   посредствующую   власть,
сводившую на нет власть святого престола.  Это  было  заметно  в  Испании  и
зависящих от нее государствах, где государи вмешивались  в  дела  инквизиции
больше самих пап и делали их решения бесполезными, обязывая уступать  против
воли часть прав светской власти.
     VII. Павел III, не сообщая этих мотивов неаполитанцам, говорил им,  что
они вправе противостоять воле государя, так как  испанская  инквизиция  была
чрезмерно сурова и не пользовалась для большей умеренности в своих действиях
примером римской, установленной три года назад. Указывалось, что  никто  еще
не жаловался на римскую инквизицию, потому что она  верно  сообразовалась  с
требованиями  права,  чего  не  было  в   Испании,   по   причине   упорства
инквизиторов, их привязанности к системе, установленной Сикстом IV [721],  и
чрезвычайного  покровительства,  оказываемого  Карлом  V,  который  в   этом
превзошел даже своего деда.
     VIII. Вы видите, как мало участвовала религия в этой  политике,  всегда
готовой делать народы жертвами своих интриг и всяких козней, - будет ли идти
речь о религии или просто о мирских интересах. В 1563 году Филипп II  сделал
новую попытку установить в Неаполе свой любимый трибунал; но жители прибегли
к обычному средству, и их повстанческие волнения принудили деспота повернуть
вспять, вопреки его обычаю.


       Статья вторая

СИЦИЛИЯ И МАЛЬТА

     I. Сицилийская инквизиция в тот же год ликовала еще более, чем  в  1543
году. Фердинанд V пытался в июле 1500 года  установить  в  этом  королевстве
испанскую инквизицию, упразднив папскую, доверенную  доминиканским  монахам,
но все усилия его были тщетны  до  1503  года.  Даже  в  этом  году  Сицилия
волновалась восстаниями, которые возобновлялись в 1510, 1516 и других  годах
{См. гл. XI этого сочинения.}. В  1520  году  Карл  V  написал  папе,  чтобы
склонить его не принимать апелляции от жителей острова, которые  могли  быть
осуждены сицилийской инквизицией, потому что им  можно  будет  обращаться  в
этом  случае  к  главному  инквизитору   Испании   в   силу   апостолических
пожалований, сделанных его предшественниками и подтвержденных им самим.
     II. Это выступление императора и много других свидетельств специального
покровительства, оказываемого им инквизиции, необыкновенно усилили  гордость
инквизиторов   и   дерзость,   с   которою   они    злоупотребляли    тайной
судопроизводства. Ненависть сицилийского населения соответственно  возросла,
особенно у жителей Палермо, и в 1535 году дело зашло так далеко,  что  народ
поднялся  против  святого  трибунала,  и  Карл  V  вынужден   был   написать
инквизиторам, что отменяет подтверждение и расширение привилегий, дарованных
им 18 января того же года, и приостанавливает пользование ими на пять лет. В
течение этого срока инквизиторы  не  могут  ни  позволять  себе  какого-либо
действия гражданской юрисдикции, ни возбуждать преследования судом  светских
лиц, кроме дел о формальной и явной ереси.
     III. Эта мера императора  особенно  смирила  инквизиторов.  Они  нашли,
однако, средство восстановить свою  власть  в  1538  году,  когда  должность
вице-короля  острова  была  поручена  временно  инквизитору  дому   Арнольдо
Альбертино, который был затем назначен на епархию Пати в этом королевстве {Я
говорил об этом инквизиторе в гл. XI этого сочинения.}. Его присутствие дало
им смелость преследовать всякого, кто  имел  несчастие  им  не  понравиться.
Хорошо, что их деспотизм продолжался недолго, так как вице-король вернулся в
Сицилию. Узнав, что отвращение жителей к инквизиции неизменно, он сообщил об
этом императору, который в 1540 году  продлил  приостановку  привилегий  как
необходимую меру на новый пятилетний срок. Не  без  законного  мотива  такое
учреждение, как инквизиция, внушало ужас. Я докажу это, рассказывая об одном
деле, случившемся в 1532 году, за три года до мятежа сицилийцев.
     IV. Антонио Наполес, богатый житель острова, был заключен  в  секретную
тюрьму святого трибунала. Его сын  Франческо  прибег  к  папе  и  выдал  Его
Святейшеству это действие власти за презренную интригу нескольких  людей  из
народа,  которыми  были  одурачены  инквизиторы,  оказывая   им   ничем   не
оправдываемое доверие, потому что его отец вел себя  с  самого  детства  как
хороший католик. Он сказал, что декан инквизиторов связался с врагами отца и
держал его в тюрьме в  течение  пяти  месяцев,  к  соблазну  и  недовольству
жителей Палермо, не давая ему никакого средства к защите.  Франческо  умолял
Его Святейшество не допускать инквизитора произносить приговор об участи его
отца. Папа направил дело к дому Томасу Герреро и дому Себастиану Мартине-су,
каноникам и его комиссарам в Сицилии. Едва мадридские инквизиторы  узнали  о
папском решении, как поторопили  императора  и  кардинала  Манрике  написать
папе,  что  существование  этой  комиссии,  как  они  жаловались   в   своем
представлении, уничтожает привилегии святого трибунала Испании, от  которого
зависит Сицилия. Слабый Климент VII  поспешил  упразднить  ее  своим  бреве,
данным 25 июня 1532 года, и через Герреро переслал  все  документы  процесса
главному испанскому инквизитору. Последний для продолжения  судопроизводства
назначил по обязанности службы доктора дома Агустино  Камарго,  сицилийского
инквизитора, или вместо него какого-либо другого члена  той  же  инквизиции,
так что Наполес очутился в руках своего преследователя. Он был  осужден  как
еретик, лишен имущества, но допущен к  примирению  с  Церковью  с  епитимьей
пожизненного тюремного  заключения.  Кто  осмелится  предпринять  оправдание
поведения папы, кардинала и судей?
     V.  Сицилийские  инквизиторы  всегда  рассчитывали  на  покровительство
мадридского двора. Они  были  убеждены,  что,  распорядившись  приостановить
привилегии,  он  поступил  так  менее  по  политическому  принципу,  чем  по
снисхождению к сицилийцам. Они полагали с  полным  удовлетворением,  что  по
прекращении опасений  испанское  правительство  вернет  им  благосклонность,
которой они раньше пользовались. Это  произошло  на  самом  деле,  когда  27
февраля 1543 года император  подписал  королевский  указ,  аннулировавший  в
конце десятого года приостановку привилегий без предварительной меры особого
декрета. Это событие восстановило в душе инквизиторов доверие и  надежду  на
поддержку кардинала Таверы (который был все еще  во  главе  государственного
совета Испанской  монархии,  управляемой  тогда  принцем  Астурийским,  едва
достигшим  шестнадцатилетнего  возраста).  Они  возымели  смелость  объявить
маркизу де Терранове, о котором мы уже упоминали, об исполнении епитимьи,  к
которой его приговорили.
     VI. Убеждаясь, что инквизиторы одержали победу, которую столько  веских
мотивов должны были  делать,  по  крайней  мере,  сомнительной,  не  станешь
удивляться, что  они  с  радостью  поджидали  срока  приостановки  и  нового
декрета, который возобновлял  прежние  пожалования  и  даровал  новые.  Этот