доминиканские  монахи,  брат  Марко  Ориоль  де  Кардона  и  брат  Франсиско
Вильальба,  иеронимиты,  из  которых   последний   был   проповедником   Его
Величества; граф де Оропеса и его брат, дон Диего  Толедский;  он,  Луис  д'
Авила-и-Суньига [759], великий командор военного ордена Алькантары [760],  и
дон Луис де Кихада, мажордом императора.
     XI. Этот донос (оставив в стороне значение,  которое  он  мог  иметь  в
процессе) показывает нам расположение духа, в каком находился тогда  Карл  V
по отношению к  Каррансе.  Рассмотрим  теперь,  точны  ли  указанные  факты.
Главный инквизитор не разрешил выслушать двух доминиканских монахов,  потому
что предположил их подчиненное отношение к  архиепископу,  при  котором  они
могли не высказать истины; равным образом он отказался  от  показаний  графа
Оропесы и его брата, на которых смотрел как на  друзей  Каррансы.  Иеронимит
брат Марко де Кардона ответил, подтверждая более или менее ясно то,  что  от
него требовали, считая гибель архиепископа уже неминуемой. Однако он не  мог
подкрепить улику вместе с доносчиком,  потому  что  их  показания  не  имели
требуемого единообразия. Он сообщил, что архиепископ прибыл в монастырь  Св.
Юста в воскресенье, за два дня до смерти императора. Государь  не  желал  ни
пустить его к себе, ни видеть, но его мажордом, дон Луис Мендес  де  Кихада,
взял на себя ответственность за допуск  его.  Карранса  встал  на  колени  в
комнате, и император, не говоря ему ни слова, устремил на него  взгляд,  как
делает тот, кто хочет объясниться глазами. Присутствовавшие удалились, желая
оставить их  наедине.  Выходя,  архиепископ  имел  недовольный  вид,  и  он,
свидетель, полагает, что это было на самом деле, так как слышал от  Гильема,
императорского  цирюльника,  как  в  тот  день,  когда  пришло  известие   о
назначении Каррансы толедским архиепископом, Его Величество сказал: "Когда я
дал ему епископство Канарских островов, он отказался;  теперь  он  принимает
архиепископство Толедское; посмотрим, что следует думать о его добродетели".
Эта частная аудиенция продолжалась около четверти часа; затем император  дал
знак позвать вдех, и архиепископ уведомил их. Когда они вошли, прелат  встал
на колени, и Его Величество дал ему  знак  сесть  и  сказал  несколько  слов
утешения. Архиепископ снова встал на колени и прочитал для императора четыре
первых  стиха  псалма  Из  глубины  [761],  не  буквально,  но  парафразируя
выражения текста. Его Величество дал ему знак остановиться, и Карранса тогда
удалился со всеми вместе. На  другой  день  в  десять  часов  вечера,  когда
император уже умирал,  Карранса  снова  посетил  государя,  потому  что  его
известили о состоянии, в коем  тот  находился,  и  помог  императору  хорошо
умереть, дав ему целовать распятие  и  обратив  к  нему  слова  утешения,  и
некоторые из этих слов возмутили братьев Хуана де Решу, Франсиско Вильальбу,
Франсиско Ангуло, приора, и Луиса де  Сан-Грегорио,  братии  монастыря.  Эти
монахи говорили потом вместе об этих словах и сказали,  что  архиепископ  не
должен был говорить так. Свидетель не мог, однако, припомнить слов,  которые
слышал. Ему напомнили их, и он сказал, что считает их  теми  самыми,  но  не
осмелится этого утверждать, потому что, когда они  произносились,  он  читал
страсти Иисуса по Евангелию от Луки и не обратил особого внимания  на  слова
архиепископа.  Он  заметил  только,  что  монахи  обменялись   взглядами   с
таинственным видом.
     XII. Ни брата Франсиско Ангуло,  ни  брата  Луиса  де  Сен-Грегорио  не
спрашивали; может быть, они умерли. Брат Франсиско де Вильальба, проповедник
Карла V, показал, что он ничего  не  заметил  из  сказанного  в  королевской
комнате, что заслуживало бы быть донесенным инквизиции. На  вопрос,  что  он
думает  о  поведении  и  речах,  которые  толедский  архиепископ  говорил  в
императорской комнате во время последних  двух  дней  жизни  императора,  он
отвечал, что был там только  один  раз,  когда  туда  пришел  Карранса;  что
архиепископ прочел несколько стихов из псалма Из глубины; что дон Луис Авила
просил потом его, свидетеля, поговорить с императором о его спасении  и  что
он сделал ему увещание. На требование показать, что он знал  о  словах  и  о
возмущении, он показал, что не помнит, чтобы слышал  эти  самые  слова,  что
касается возмущения оно кажется ему сомнительным, потому что сам он  не  был
возмущен, не видал и не слыхал ничего, что могло бы его возмутить.
     XIII. На вопрос о том  же  деле  дон  Луис  д'Авила-и-Суньига  упомянул
обстоятельство прихода  архиепископа,  а  о  пункте,  о  котором  шла  речь,
прибавил, что Карранса взял распятие,  встал  на  колени  и  сказал  громким
голосом: "Вот тот, кто отвечает за всех;  нет  более  греха,  все  прощено".
Свидетель  хорошо  не  помнил,  произнес  ли  архиепископ  также   следующее
предположение:  "...и  как  бы  многочисленны  ни  были  грехи,  они  теперь
прощены". Эти слова показались свидетелю неподобающими.  Это  заставило  его
потом просить брата Франсиско Вильальбу сделать императору увещание, что  он
и исполнил. Наконец, Вильальба сказал,  что  Его  Величество  показался  ему
довольным.
     XIV. Дон Луис Мендес де Кихада показал, что архиепископ  был  трижды  с
императором в день его смерти. Он, свидетель, присутствовал только последний
раз, то есть в час ночи с 20 на  21  сентября,  когда  Его  Величество  умер
немного спустя после  двух  часов  утра.  Он  видел,  как  архиепископ  взял
распятие и произнес несколько фраз о том, что Христос пострадал  для  нашего
спасения, но он не помнил слов, употребленных им. Ему  передали  их,  но  он
повторил, что не может утверждать, те ли это слова, потому что его должность
мажордома и предметы, занимавшие его в  эту  минуту,  не  позволили  на  них
остановиться и обратить внимание.
     XV. Я не возьмусь здесь доказывать  гнусность  доноса  брата  Хуана  де
Реглы сближением показаний лиц, которых он указал свидетелями. Но  я  должен
показать, что эти  последние  обстоятельства  и  факты,  предшествующие  им,
очевидно доказывают, насколько Карл V был далек от исповедания лютеранства.
     XVI. Я прибавляю, что еще более лживо, будто инквизиторы завладели  его
завещанием,  чтобы   открыть   там   верования   лютеранина.   Автор   этого
предположения и доверяющие ему не видали и не читали этого завещания, потому
что предположили, будто инквизитор думал, что государь опустил в нем просьбу
о совершении обеден и молитв об упокоении его души. Достаточный повод, по их
словам, для подозрения в заблуждении о члене веры в чистилище, между тем как
находят в этом документе определенно противоположное распоряжение. Я читал и
наводил справки во множестве архивных бумаг и книг инквизиции с определенным
намерением узнать, не оправдает ли какая-нибудь  находка  этого  мнения.  Но
признаюсь: не открыл ничего, что  могло  бы  внушить  к  нему  доверие.  Мне
поэтому остается поискать происхождение этой басни.
     XVII. Случайное стечение  многих  обстоятельств,  независимых  одно  от
другого, заставляет говорить об инквизиции всякий раз,  когда  идет  речь  о
смерти Карла V. Во-первых, Карранса увещевал  его  хорошо  умереть,  и  этот
прелат был арестован несколько времени спустя по приказу святого  трибунала.
Во-вторых, два его проповедника, Константин Понсе и Агостино  Касалья,  были
осуждены инквизицией и выданы светской власти. В-третьих, его духовник, брат
Хуан де Регла, был также заключен в ее тюрьму и принужден отречься от разных