могло мешать, я вижу, что Его Святейшество хочет,  очевидно,  гибели  нашего
королевства, не принимая во внимание того, чем оно обязано его же сану. Я не
сомневаюсь, что Его Святейшество добьется успеха в своем  предприятии,  если
мы  согласимся  на  его   требование,   так   как   он   уже   отозвал   все
представительства, полученные кардиналом Поло в этом королевстве и принесшие
величайшие блага.  Эти  и  другие  столь  же  важные  соображения,  а  также
необходимость подготовиться к  событиям  и  охранить  наши  народы  от  всех
неожиданностей, вынудили нас составить от имени Его Величества и  от  нашего
имени формальный акт отвода, копию которого я сначала думал послать вам.  Но
так как документ очень длинен, а курьер отправляется во Францию, то дело  на
этот раз не может состояться, и я оставляю его для морского курьера, который
отправится немедленно. Когда  вы  получите  эту  копию,  напишите  прелатам,
грандам  королевства,  городам,  университетам  и  начальникам   орденов   и
просветите их насчет происходящего. Вы предпишите им смотреть на  цензуры  и
интердикт [771], присланные из Рима, как на недействительные, потому что они
не имеют силы и значения, несправедливы  и  необоснованны.  Я  посоветовался
относительно того, что мне  позволительно  и  рекомендовано  делать  в  этом
случае. Если в это время придет от папы какой-либо акт, относящийся к  этому
предмету, нужно будет воспрепятствовать его получению, принятию и приведению
в исполнение. Однако, чтобы не быть обязанным  прибегать  к  этому  и  чтобы
сообразоваться с написанным  мною,  вы  постараетесь  принять  строгие  меры
надзора в  портах  и  на  границах,  как  было  это  сделано  в  королевстве
Английском, чтобы ни один из таких документов не был объявлен или передан  и
чтобы весьма сурово наказывали всякого,  кто  осмелится  раздавать  подобные
документы, потому что нам нельзя дольше скрывать. Если нельзя помешать ввозу
и если кто-нибудь начнет придавать им цену, вы воспротивитесь их исполнению,
потому что  мы  имеем  серьезные  поводы  так  приказывать.  Это  запрещение
распространяется  одинаково  и  на  королевство  Арагонское,  куда   следует
написать об этом для его рекомендации, если это  необходимо.  После  уже  мы
узнали, что в булле, опубликованной в Великий четверг,  папа  отлучает  всех
тех, которые захватили или захватят церковное имущество, будут ли это короли
или императоры, и что в Великую пятницу  он  приказал  отменить  и  опустить
молитву за Его Величество, хотя в  этот  день  молятся  за  евреев,  мавров,
еретиков и схизматиков. Это обстоятельство не позволяет сомневаться, что зло
становится серьезнее и приводит нас к  тому,  чтобы  особенно  рекомендовать
исполнение только что  предписанных  мер,  в  которых  мы  дадим  отчет  Его
Величеству императору" {Кабрера. История короля Филиппа II. Кн. 2. Гл.  6.}.
Изумительно, что монарх, способный проникнуться этими  истинами  и  написать
подобное письмо, потом стал вести себя согласно диаметрально противоположным
принципам, как мы это увидим, к великому ущербу для интересов своей короны и
своего народа. Филипп воспротивился на время тому, чтобы главный  инквизитор
Вальдес возбудил процесс против кого-нибудь из отмеченных как явно  виновных
в ереси, среди которых находились не только богословы и канонисты, бывшие на
консультации, но и много членов государственного совета, подтверждавших свое
учение против решения кардинала Силисео [772] и его сторонников {Там же. Кн.
I. Гл. 8 и 9.}.
     VIII. Папа был упрям в решениях  и  неспособен  к  гибкости  характера,
которая  в  менее  преклонном  возрасте,  может  быть,  заставила   бы   его
предпочесть умеренное решение принятой им системе. Он  был  обманут  видимым
спокойствием,  которым  Филипп  II  позволял  ему  наслаждаться  в  Риме,  и
устремился  к  краю  пропасти.  Герцог  Альба,   дон   Фернандо   Толедский,
вице-король Неаполя (имевший,  по  крайней  мере,  столько  же  твердости  в
характере, сколько и Павел IV), вышел из  своего  вице-королевства  и  занял
Папскую область до самых ворот города Рима в сентябре 1556 года. Может быть,
повторилась бы сцена, происшедшая в 1527 году  при  Клименте  VII,  если  бы
Павел IV, увидавши себя покинутым Венецианской республикой  (на  которую  он
рассчитывал) и  теснимым  кардиналами  и  народом,  не  попросил  перемирия,
которое было ему дано. Вместо заключения мира  на  разумных  условиях  папа,
сердце которого было уязвлено, не  сумел  воспользоваться  предложенной  ему
милостью вице-короля. Он укрепил союз с Генрихом II  и  вызвал  войну  между
этим  монархом  и  испанским  королем,  несмотря  на  пятилетнее  перемирие,
подписанное с этим государем в 1555 году Карлом V в качестве короля  Испании
и соединенных королевств, а также германского императора. Когда  10  августа
1557 года Генрих II проиграл знаменитую битву при Сен-Кантене, Павел IV  был
так подавлен этим, что поспешил просить мира в то время,  как  герцог  Альба
делал приготовления ко входу в Рим во главе своей армии. Вице-король  тотчас
отказался от своего намерения, но имел смелость приказать передать папе, что
согласится заключить с ним мир, лишь когда он попросит  прощения  у  короля,
его господина, за то, что недостаточно осторожно обращался с его августейшим
отцом, его подданными и его друзьями. Это заявление герцога Альбы  увеличило
опасения  престарелого  первосвященника,  который  прибег  к  посредничеству
венецианцев через посланника Наваджьеро. Папа  написал  ему,  что  не  будет
вести переговоров с вице-королем неаполитанским, но что готов согласиться на
все предложения испанского короля, будучи убежден,  что  Его  Величество  не
предложит никакого условия,  противного  его  чести  и  достоинству  святого
престола.
     IX. Герцог Альба, характер которого имел много  сходства  с  характером
папы Павла IV, написал Филиппу II,  чтобы  убедить  его  обнаружить  в  этом
случае  твердость,  необходимую  для  предупреждения  новых  несогласий.  Но
государь (написавший 10 июля 1556 года превосходное письмо, только что  нами
приведенное) в сентябре следующего года не имел никого, кто  внушил  бы  ему
энергию, которая была нужна для исполнения совета  вице-короля.  Он  написал
вице-королю, что, "когда он родился, Рим подвергался  величайшим  бедствиям;
было бы несправедливо в  начале  царствования  причинить  Риму  подобные  же
бедствия; поэтому он предписывает  быстро  заключить  мир  на  условиях,  не
имеющих ничего унизительного для Его Святейшества,  -  ибо  он  предпочитает
потерять права своей короны, чем коснуться даже самым  легким  образом  прав
святого престола".
     X. Это решение,  продиктованное  фанатизмом,  особенно  не  понравилось
герцогу Альбе. Однако он исполнил приказ государя и вложил  в  него  столько
рвения и точности, что впал в противоположную крайность. Летописи дипломатии
не представляют ни одного примера мира, заключенного столь своеобразно,  где
побежденный всецело занял бы место победителя, как это  произошло  в  мирном
договоре, который был подписан 14 сентября 1557 года между герцогом Альбой и
кардиналом Караффой, племянником и уполномоченным папы. Посол  папы  не  дал
никакого удовлетворения Филиппу II от имени  главы  Церкви,  но  еще  больше
удивляет следующая статья мирного трактата:  "Его  Святейшество  получит  от
католического короля, через посредство его уполномоченного,  герцога  Альбы,
все подчинения, необходимые для снискания  прощения  обид,  без  ущерба  для
обязательства,  которое  король  берет  на  себя,   прислать   чрезвычайного