должном Вам повиновении, но хотим побеседовать о наших симпатиях, вследствие
которых мы  слывем  еретиками,  хотя  мы  и  не  еретики.  Мы  умоляем  Ваше
Величество соизволить разрешить нам предстать перед  Вами  с  богословами  и
согласиться, чтобы они защищали нашу веру в Вашем  присутствии;  когда  Ваше
Величество нас услышит, мы обязуемся подчиниться всему, что Вам будет угодно
приказать". Я ответил им, что у меня нет познаний, необходимых для допущения
их состязания передо мной, что об  этих  вопросах  могут  рассуждать  только
ученые и что они должны снестись по поводу их с моими  богословами,  которые
мне дадут отчет. Дело,  действительно,  так  и  произошло.  Мое  образование
незначительно, потому что, едва я в детстве начал изучение  грамматики,  как
меня приставили к делам, и  с  этого  времени  мне  нельзя  было  продолжать
занятия. Если бы им удалось убедить меня своими предположениями, кто мог  бы
их разрушить в моем уме и открыть мне  глаза?  Этот  повод  помешал  мне  их
выслушать, хотя они обещали, если бы я пожелал это дозволить  им,  пойти  со
всеми своими войсками против французского короля, перешедшего  уже  Рейн,  и
вторгнуться в его государства, чтобы покорить их". Император  прибавил,  что
едва он оставил Морица [756]с его свитой из  шести  всадников,  как  к  нему
присоединились два других германских князя, которые пришли от его имени и от
имени  некоторых  других  местных  государей  умолять  выслушать  их  насчет
верований и не считать и не называть их еретиками. Они обещали от имени всей
империи обратить оружие против турок,  которые  продвинулись  в  Венгрию,  и
вернуться к себе домой  лишь  после  того,  как  передадут  в  его  владение
Константинополь или погибнут в этой  экспедиции.  Карл  отвечал  им:  "Я  не
добиваюсь царств, которые надо покупать такой дорогой ценой, и не  желал  бы
на этом условии видеть себя властителем Германии, Франции, Италии и Испании.
Я желаю только Иисуса Христа распятого"  [757].  Император  оставил  их  без
другого ответа. Он  рассказывал  другие  подробности  в  этом  роде  братиям
монастыря, и можно думать, что  он  говорил  искренне  и  что  самолюбие  не
принимало никакого участия в этих разговорах" {Сандовая. История Карла V. Т.
II. 9 и 10.}.
     VII. Я уже сказал, что эти причины не позволяют думать, что Карл V имел
с архиепископом Толедским домом Барто-ломео Каррансой  де  Мирандой  беседы,
которые приписывает ему Грегорио Лети. Я распространяюсь насчет этого пункта
истории, потому что он является новым доказательством отдаления  государя  в
последние годы жизни от новых мнений, установившихся в Германии. Достоверно,
что император питал большое уважение к Каррансе; это  привело  к  назначению
Каррансы епископом Куско [758] в Америке в 1542 году и Канарских островов  в
1549  году;  к  отправлению  его  в  качестве  императорского  богослова  на
Тридентский собор в 1545 и 1551 годах;  к  посылке  его  в  Лондон  с  сыном
императора  Филиппом  II,  королем  Неаполя  и  Англии,  в  1554  году   для
проповедования там против лютеран. Однако, узнав в своем уединении  в  Юсте,
что Карранса  принял  во  Фландрии  Толедское  архиепископство,  на  которое
назначил его Филипп II, он стал меньше уважать  его,  потому  что  ему  было
неизвестно, что Карранса отказался  от  этого  сана  и  указал  трех  лиц  с
большими заслугами, как более достойных  занять  это  место.  Филипп  II  не
только был недоволен отказом Каррансы,  но  приказал  ему  подчиниться  воле
государя и написал об этом папе, который подтвердил  его  решение  отдельным
бреве, адресованным брату Бартоломео, и подтвердительными  буллами,  которых
тот не просил.
     VIII. В ту эпоху, о которой я говорю,  Карл  V  имел  духовником  брата
Хуана  де  Реглу,  иеронимита,  ученого  богослова,   присутствовавшего   на
Тридентском соборе одновременно с  Каррансой,  которого  он  третировал  как
врага, потому что завидовал большой известности Каррансы  и  его  авторитету
среди  кардиналов  и  епископов,  которым  было  поручено   этим   собранием
обсуждение критических пунктов. Я впоследствии докажу, что таково  на  самом
деле было  настроение  Хуана  де  Реглы  относительно  брата  Бартоломео.  Я
ограничиваюсь в настоящее время  замечанием,  что  Хуан  де  Регла  принимал
участие в немилости Каррансы у императора как подозреваемого  в  исповедании
тех же верований, какие исповедовали доктора Эгидий, Константин,  Касалья  и
многие другие. Регла  стал  более  фанатичным,  чем  милосердным,  во  время
преследования, которое вынес от сарагосской инквизиции,  когда  был  приором
монастыря Санта-Фе. Он был присужден к отречению от восемнадцати лютеранских
положений, в которых инквизиторы объявили его подозреваемым.  Я  буду  иметь
случай  отметить  жестокость  этого  монаха,  который  после  Карла  V  стал
духовником Филиппа II. Император  был  осведомлен  из  тайной  переписки  со
своими детьми,  что  инквизиция  старалась  предать  суду  архиепископа  как
подозреваемого в ереси, когда во время предсмертной болезни последний явился
повидаться с ним. Присутствие Каррансы было так  неприятно  императору,  что
вместо беседы с ним, как рассказывает Лети, император не произнес ни  одного
слова. С  большим  правом  Сандовал  выражается  так:  "Вечером  архиепископ
Толедский Карранса прибыл,  но  не  мог  говорить  с  императором.  Государь
поджидал его с большим нетерпением после того, как он покинул Англию, потому
что  желал  объясниться  с  ним  о  некоторых  делах,  ему   доложенных   и,
по-видимому, делавших подозрительной его веру. Вера  императора  была  очень
жива, и все казавшееся ему противоположным  здравому  учению  причиняло  ему
величайшее горе. Когда архиепископ пришел на другой день для беседы  с  ним,
император, сильно желавший его послушать, велел ему войти  и  сесть,  но  не
говорил ничего, а в эту самую  ночь  его  состояние  ухудшилось"  {Сандовал.
История Карла V. Т. II. 16.}.
     IX. Вражда брата Хуана де Реглы,  духовника  Карла  V,  к  архиепископу
Толедскому обнаружилась вскоре двумя добровольными доносами, представленными
им главному инквизитору Вальдесу против Каррансы 9 и 23 декабря 1558 года  в
Вальядолиде, где уже распространился  слух  (среди  священников,  монахов  и
членов духовных орденов), будто Карранса предан суду, что не  позволило  ему
сомневаться в близкой опале архиепископа. Я изложу в свое время  все  пункты
двух доносов брата Хуана де Реглы, но не могу освободить себя  от  забегания
вперед  относительно  этого  обстоятельства,  поскольку  то,  что  я  должен
сказать, подтвердит мысль, что Карл V не был нисколько расположен к Каррансе
в последнее время своей жизни и боялся иметь дело с  этим  лютеранином;  это
доказывает, насколько государь был далек от верований Каррансы.
     X. Первый донос был представлен 9  декабря.  Он  гласил,  что  накануне
смерти императора архиепископ  Толедский,  поцеловав  руку  Его  Величества,
вышел из его комнаты и не замедлил туда вернуться, что он  входил  несколько
раз, хотя император изъявлял мало желания его  видеть,  и  что  он  дал  ему
отпущение, не исповедавши его (это брат Хуан де Регла вменял дому Бартоломео
в знак пренебрежения  или  в  злоупотребление  таинством),  что  в  одно  из
посещений он сказал императору: "Пусть Ваше Величество не  сомневается,  ибо
нет и не было греха,  так  как  смерть  Иисуса  Христа  достаточна  для  его
искупления";  эта  речь  показалась   ему   неблагонадежной   и   при   этом
присутствовали свидетели: брат Педро де  Сотомайор  и  брат  Диего  Хименес,