не сочтет себя виновным, если уступит желаниям своей собственной матери, раз
она того потребует.
     IX. Меньше  нелепости  можно  найти  в  мнении  Педро  Иепеса,  который
старался убедить жителей Иепеса, своей деревни, что напрасно приносить  хлеб
и вино мертвым и святым,  которые  не  пользуются  этими  дарами,  служащими
только к употреблению священниками.
     X. Педро Руис, из местности Эскалонилья, говорил  следующее:  "Если  бы
католические священники женились, как это практикуется среди  протестантских
пасторов, то следовало  бы  одобрить  этот  обычай  как  предпочтительный  в
сравнении  с  безбрачием;  ведь   потому-то   священников   соблазнительного
поведения в Испании больше, чем в странах, где служители религии имеют право
заключать браки".
     XI. Редко не встречался на аутодафе какой-нибудь человек, осужденный за
то,  что  присваивал  себе  звание  служителя  инквизиции,   -   неоспоримое
доказательство преимуществ, которыми пользовались действительны инквизиторы.
На аутодафе, о котором я говорю, был некий Диего Каванъяс, хромой  нищий  из
деревни Робледо. Он выдавал себя за чиновника инквизиции в Толедо и приказал
альгвасилу другого местечка арестовать Педро  Фернандеса  и  предоставить  в
руки смотрителя тюрьмы святого трибунала этого города под страхом  штрафа  в
двадцать тысяч мараведи. Так как этот проступок имел последствием увеличение
числа узников, трибунал удовлетворился изгнанием Каваньяса на четыре года  с
угрозой ста ударов кнута, если бы он нарушил свое изгнание. И  мы  видели  в
других  случаях  это  наказание   увеличенным   до   четырехсот   ударов   и
сопровождаемым галерами, хотя виновные никого не  приказывали  арестовывать.
Это показывает испытываемое инквизиторами удовольствие в умножении числа  их
жертв.


       Статья вторая

ИНКВИЗИЦИЯ САРАГОСЫ

     I. Инквизиция Сарагосы также справляла ежегодно свои аутодафе.  На  них
сжигали несколько осужденных живьем  или  в  изображении;  человек  двадцать
бывали примиряемы с Церковью. Большинство были гугеноты,  покинувшие  Беарн,
чтобы поселиться в Сарагосе, Уэске; Барбастро и других  городах  в  качестве
купцов. Было  также  несколько  морисков-магометан,  очень  небольшое  число
иудействующих и два или три педераста, которых святой трибунал Арагона  имел
право судить в силу булл папы Климента VII от 24 февраля 1524 года и  от  15
июля 1530  года  (вопреки  конвенциям,  подписанным  штатами  королевства  и
Фердинандом V в Монсоне, Лериде и Сарагосе) и  других  апостолических  булл,
рекомендовавших  их  исполнение.  Этот   род   привилегии   не   принадлежал
инквизиторам Кастилии. Когда некоторые инквизиторы  принялись  устанавливать
ее в своей местности, их глава и верховный совет воспротивились этому указом
от 6 мая 1568 года.
     II. Скоро возник вопрос,  имеют  ли  право  инквизиторы  Сарагосы  идти
дальше предварительного опроса в представившемся исключительном случае. Дело
шло о доносе против  двух  женщин,  виновных  в  некоторых  непристойностях.
Верховный совет, обсудив это дело 20 марта 1560 года,  запретил  арагонскому
трибуналу им заниматься.
     III.  Судопроизводство  по  делу  о  педерастии  в  трибунале  Сарагосы
навлекло на него со стороны верховного совета упреки, содержащиеся в письмах
от 17 мая и 18 июня 1571 года.  Его  порицали  за  то,  что  он  не  уважает
гражданских  законов  королевства,  которые  высказывались  по  этому   роду
проступков и были  в  противоречии  с  законами  инквизиции.  Те  же  письма
гласили, что инквизиторы сделали две  ошибки,  а  именно:  1)  приступили  в
праздничный  день  к  ратификации  свидетельских  показаний;  2)   увещевали
обвиняемого  объявить  свое  преступление,  обещая  обходиться   с   ним   с
состраданием, которым святой трибунал имеет обычай пользоваться по отношению
к виновным, чистосердечно признающим свои преступления. Этого  обещания  они
не могли законно давать, потому что, если проступок доказан,  они  не  имеют
права устранять обвиняемого от наказания, определяемого законом. Впредь  они
не должны обещать узникам ничего другого,  кроме  ускорения  рассмотрения  и
решения дела. Несчастный, привлеченный к  суду,  умер  до  осуждения  и  был
сожжен  с  большим  числом  еретиков,  явившимся  на  аутодафе  этого  года.
Подробности этого судопроизводства кишат неправильностями и  являются  новым
доказательством   того,   что   произвол   и   беспорядок   являются   двумя
существеннейшими пороками инквизиции.
     IV.  Когда  мы  говорим  о  гугенотах  или  кальвинистах,  не   следует
изумляться, что инквизиция Сарагосы преследовала их с такой энергией, потому
что соседство Беарна заставляло гугенотов переходить в большом количестве  в
Испанию. Эти  успехи  доказываются  указами  верховного  совета,  в  которых
читаем: "Дон Луис  де  Бенегас,  посол  Филиппа  в  Вене,  сообщил  главному
инквизитору 14 апреля 1568 года, что он  узнал  из  частных  донесений,  что
кальвинисты поздравляют себя с подписанием мира между Францией и Испанией  и
надеются, что их религия не меньший успех будет  иметь  в  Испании,  чем  во
Фландрии, Англии и  других  странах,  потому  что  большое  число  испанцев,
принявших ее тайно, имеет возможность Через Арагон  поддерживать  общение  с
протестантами Беарна". Я сказал в главе XIII, что испанский посол  в  Париже
писал на этот счет, равно как и уполномоченный, которого инквизиция  держала
с этой целью в Перпиньяне.  Эти  донесения  заставили  инквизиторов  удвоить
усердие и наблюдение. Этот приказ был возобновлен в 1576 году, когда  узнали
от графа  Састаго,  вице-короля  Арагона,  что  один  дворянин,  французский
протестант, хвастал, что все испанцы скоро будут кальвинистами,  потому  что
их уже много и они получают все книги нового учения.
     V.  Из  всех  фактов,  которые  я  рассказываю  в  этой   Истории   для
доказательства несправедливости и жестокости  инквизиции,  ни  один  так  не
возмущает,  как  появление  на  аутодафе  Сарагосы  в  1578  году  человека,
присужденного как подозреваемого в ереси к двумстам ударам кнута, пяти годам
галер и штрафу в сто дукатов за то, что он переправил лошадей из Испании  во
Францию. Это дело заслуживает некоторых подробностей. Начиная с царствования
Альфонса XI, короля Кастилии [843], в XVI веке ввоз лошадей  из  Испании  во
Францию был запрещен под страхом смерти и конфискации имущества. Неизвестно,
какие  особенные  обстоятельства  заставили  установить   наказания,   столь
несоразмерные с  проступком.  Однако  наказание  это  было  возобновлено  15
октября 1499 года Фердинандом V, католиком {Свод законов. Кн. 12.  Отд.  18;
кн. 6.}. Никто  не  осмелится  оспаривать  компетенцию  светских  судов  для
подавления  этого  рода  контрабанды,  и  всякий  согласится,   что   только
таможенным досмотрщикам принадлежит право ареста правонарушителей. Но  из-за
гражданских войн, возникших во Франции между католиками и  протестантами,  и