тем, что инквизитор, назвавший  обвиняемого  клятвопреступником-отрицателем,
голосовал  за  примирение,  так  как  уставы  святого  трибунала   запрещают
допускать к примирению с Церковью того, кто  отрицает  установленные  улики.
Этот  принцип  совета  недопустим,  но  он  достоин  духа,  постоянно   мною
отмечаемого.  Ужасно  наказывать  и  пытать  обвиняемого,  который  отрицает
приведенные против него  улики,  если  он  докажет  прямо  или  косвенно  их
несостоятельность. Примирение с  Церковью  двух  обвиняемых  происходило  на
аутодафе; они должны были поздравить себя с этим, потому что некоторые судьи
голосовали за сожжение.
     IV. Участь бедной женщины, мориски, по  имени  Мария,  несчастнее.  Она
была сожжена на аутодафе Логроньо в следующем, 1576 году. Она была примирена
за пять лет до этого епископом  Калаоры  и  подвергнута  тайной  епитимье  с
одобрения главного инквизитора и верховного совета.  Эта  женщина,  вторично
впавши в ересь, была арестована в 1575 году, она сначала отказалась от своих
слов, заявляя, что лишилась рассудка, когда давала  свое  признание.  Только
этим состоянием, по ее словам, можно объяснить, что она  признала  ко  вреду
для себя то, что противоречит истине,  ибо  она  уверена,  что  не  впала  в
магометанство снова с тех пор, как  ее  допустили  к  примирению.  Мария  не
убедила судей в своем мнимом безумии. Так  как  два  свидетеля  согласованно
говорили относительно факта, в  котором  ее  упрекали,  она  была  объявлена
магометанкой-рецидивисткой и приговорена к выдаче в  руки  светской  власти.
Верховный совет утвердил приговор. Мария была задушена,  а  ее  труп  предан
пламени.
     V. У меня в руках находится описание другого аутодафе,  справленного  в
Логроньо 14 ноября 1593 года. На нем появилось сорок девять осужденных; пять
человек были сожжены живьем и семь - в  изображении;  остальные  подверглись
епитимьям. Среди жертв первого разряда было четыре  еретика-иудействующих  и
одна женщина-мориска, вернувшаяся к религии Магомета.  Во  втором  было  два
беглых мориска и один осужденный, умерший  в  тюрьме;  четверо  других  были
французы-гугеноты, скрывшиеся из королевства. Они проживали в  Наварре,  где
занимались профессиями, полезными для страны. Третий разряд включал  в  себя
двадцать иудействующих, пятнадцать морисков, вновь ставших  магометанами,  и
двух двоеженцев. Никто из этих осужденных не отличался ни по рождению, ни по
должности. На том же аутодафе был освобожден от суда Хуан  д'Ангуло,  ружный
священник местечка Каррос в епархии Бургоса.
     VI. Аутодафе, о котором я только что говорил, другие аутодафе Толедо  и
Гранады, описанные в этой главе, и казни Вальядолида, Севильи  и  Мурсии,  о
которых я упоминал в предшествующих главах, могут служить для подсчета числа
жертв, погибших в Испании в других инквизициях в  царствование  Филиппа  II.
Исходя из того, что, бесспорно,  ежегодно  в  каждой  инквизиции  было  одно
аутодафе, число  жертв  должно  быть  значительным,  судя  по  необходимости
сократить расходы по продовольствию и содержанию осужденных,  которые  почти
все, как мориски, так и иудействующие,  принадлежали  к  беднейшему  классу,
менее всего способному помочь себе в своей нужде.
     VII. Обычай справлять ежегодно не менее одного общего аутодафе был  так
прочен, что, когда инквизиторы Куэнсы в 1558  году  выдали  одного  человека
светскому правосудию на частном аутодафе, был поставлен вопрос, дозволяют ли
правила святого трибунала это делать. Хотя  совет  отозвался  утвердительно,
возобладал обычай сохранять осужденных для общего аутодафе, бывающего раз  в
году, если только особенный мотив заставит не дожидаться этого торжества.
     VIII. Так случилось в Валенсии с доном Мигелем  де  Вера-и-Сантанхелом,
картезианским [848] монахом из монастыря Портасели, примиренным с Церковью в
1572 году на частном аутодафе, справленном  в  зале  заседаний  трибунала  в
присутствии некоторого числа картезианцев,  позванных  туда.  Вера  произнес
свое  отречение  как  легко  подозреваемый  от  лютеранской  ереси,  и   был
подвергнут разным епитимьям, которые должен был выполнить в  своей  обители.
Он провел некоторое время  в  секретной  тюрьме  святого  трибунала.  Случаи
такого рода были редки в XVI веке.
     IX. Еще реже встречались случаи, похожие на случай с  бедной  монахиней
из Авилы, в пользу которой верховный совет  10  июня  1562  года  определил,
чтобы инквизиторы Вальядолида уполномочили  своего  духовника  разрешить  ее
тайно и без ведома всех, в своем монастыре, от греха ереси,  в  который  она
впала, хотя сама инквизиция не знала ее имени, а знала только имя духовника,
который должен был ее разрешить. Я приветствую от всего сердца эту меру.  Но
если главный инквизитор и верховный совет сочли возможным даровать  высокому
покровительству (которым, вероятно, пользовалась монахиня) просимую милость,
не манкируя своей обязанностью, почему же они не оказывали подобных милостей
обвиняемым, не имевшим покровителей? Это наблюдение заставляет  подозревать,
что любовь к Иисусу Христу оказывала на них меньшее влияние, чем почтение  к
сильным мира сего.


       Статья шестая

ИНКВИЗИЦИЯ САРДИНИИ

     I. Инквизиция Сардинии вела себя так же, как и инквизиции  полуострова,
потому что члены ее были посланы туда из Мадрида, где они прониклись духом и
принципами кастильских инквизиторов. Я сказал уже, что Филипп II в 1562 году
велел ввести на этом острове формуляр испанского судопроизводства. Дом Диего
Кальво начал приводить его  в  действие,  но  эта  новизна  произвела  такое
впечатление на жителей, что они потребовали ревизии трибунала. Это поручение
было доверено главным инквизитором лиценциату Мартинесу де  Вильяру  в  1567
году. Он получил такое множество жалоб на инквизитора Кальво,  что  пришлось
его отозвать и на его место назначить Мартинеса.  Новый  инквизитор  недолго
пробыл на  этом  посту  и  вскоре  был  назначен  архиепископом  в  Кальяри.
Преемником его был дом Альфонсе де Лорка, который вскоре стал  архиепископом
Сассари.
     II. Процесс, начатый при инквизиторе Кальво, вызвал две апелляции в Рим
со  стороны  Лазаро  и  Андреа  Севизами,  жителей   Финаля.   Они   сделали
представление папе Пию V,  что  Христофор  Севизами,  их  брат,  заключен  в
секретную  тюрьму  сардинской  инквизиции   без   всякого   повода   и   без
предварительной формальности; его лишили денег, одежды, вещей и  мебели,  не
пощадив даже вещей жены и жившей вместе с ним племянницы; он умер  в  тюрьме
после полуторагодичного заключения и, однако, трибунал до сих пор не объявил
декрета  насчет  секвестра  имущества.  Вследствие  этого  они  умоляли  Его
Святейшество  соизволить  приказать  снятие   запрещения   с   имущества   и
восстановление прав в их пользу. Пий V  (привязанность  коего  к  инквизиции
была хорошо известна еще до  возведения  в  сан  папы)  не  хотел  принимать
никакого участия в этом деле  и  предоставил  решение  главному  инквизитору