- Он достоин сожаления; он не может решиться стать буржуа вполне. Ему
и тогда ни одной минуты не было вполне ясно, что он хочет увезти меня. В
конце концов я увезла его, незадолго до смерти  матери.  Это,  вместе  с
предстоящим арестом, убило ее. У Тамбурини сделалась желтуха.
   Лилиан  бесстрастно  и  спокойно  говорила  обо  всем  этом,  как   о
воспоминаниях, с которыми покончила. Она  вернулась  из  Парижа  в  Рим,
чтобы быть бельмом на глазу у всех. И Винон, этот ребенок, отняла у  нее
Жана Гиньоль, который становился знаменитым. Почему он последовал за ней
и женился на ней? Из честолюбия или из страха? Кто знает? Его  молодость
приходила к концу. А почему Винон взяла его себе? Из зависти -  и  чтобы
отметить за свое лицемерное существование  и  за  то,  что  Лилиан  была
свободна... Лилиан сказала, что все это волнует ее вдвойне, так как  она
говорит с герцогиней Асси.
   - С ней, которую я когда-то под кнутом моей  жалкой  матери  помогала
обманывать и для которой моя рука была  слишком  нечистой:  я  не  смела
протянуть ее ей. Как я страдала! Еще немного, и все прорвалось бы раньше
времени. Вы так же жаждали свободы, как и я; это волновало меня.
   - И меня! - сказала герцогиня. - Мне кажется, что я целые годы дышала
возмущением, бок о бок, с вами, Лилиан. Я снова слышу  голос  Сан-Бакко:
как он был прекрасен!.. Теперь вокруг нас, точно битва, кипит любовь.
   Она улыбнулась, полная сладострастного желания борьбы, как  когда-то,
когда сердила и расстраивала старых, угрюмых людей в королевском  дворце
в Заре. Обмахиваясь веером, прислушивалась она к громкому дыханию вокруг
себя,  к  вздохам  и  воркованию.   В   зеркалах   отражались   бледные,
мечтательные и горящие лица, опьяненные то томными, то  жгучими  звуками
вальсов - точно пением своей крови - и ритмическим движением собственных
тел. Дивная графиня Парадизи лежала  на  низкой  спинке  своего  кресла,
обратив кверху  широкое,  бледное  лицо  с  жадно  раскрытыми  ноздрями,
вздрагивающими губами, глазами, пожирающими желания мужчин: лицо,  точно
из дышащих цветов, готовое отдаться каждому, кого манит погрузить в него
свои губы. Кружащиеся пары, забывшие обо всем пышные  женщины,  полулежа
предлагавшие себя, и  мужчины,  уткнувшиеся  в  их  корсажи  -  все  они
домогались, шепотом выражали  согласие  и  в  дрожащем  молчании  или  с
возбужденным смехом  глубоко  погружались  в  наслаждение  своим  тайным
трепетом. В неровном свете свечей на лица ложилась красная  пыль;  а  на
плечи, медленно соскальзывая с колонн, падали горячие, сухие цветы.
   Лилин кружилась  в  объятиях  лорда  Темпеля  и  надменно  и  одиноко
смотрела ему через плечо. Герцогиня танцевала - она уже не сознавала,  с
кем - и опьяненная, не чувствуя своего тела, со странно  поющей  кровью,
она кружилась, кружилась. Со  всех  сторон;  из  всех  уст  поднималось,
словно эхо ее покачивающихся,  зовущих  членов,  ее  имя;  то  с  дрожью
желания, то жестко и хвастливо, то со сладостным вздохом, то  с  тоской.
Король Филипп, которого несколько рюмок портвейна  оживили  больше,  чем
следовало, переходил от одной группы к другой и прислушивался.
   - Что это вы рассказываете, о герцогине, господа: право, это удивляет
меня.
   Он наклонился вперед и просовывал голову то туда, то  сюда,  в  явном
беспокойстве.
   - Ах, что там! - вдруг объявил он, - я не верю этому. Ведь вы не были
при этом?
   Рискованный рассказ произвел на него сильное  впечатление;  и,  чтобы
сохранить свое достоинство, он удалился чопорной походкой  сановника.  В
это мгновение герцогиня вырвалась из водоворота  танцующих  и  упала  на
стул рядом с ним. Ее кавалер отошел, уступая место его величеству.  Фили
сказал, дрожа:
   - Уж и хороши же  вы,  герцогиня,  в  этом  не  может  быть  никакого
сомнения.
   - Ваше величество говорили мне это и тогда. Но вид у меня был немного
другой, я думаю.
   - Да, вы изменились, но только к лучшему, - без комплиментов.
   - Я верю вам, ваше величество.
   Фили с открытым ртом искал слов Вдруг он решительно подсел  к  пен  и
принял очень нежный вид.
   - Герцогиня, так вы совсем забыли?
   - Что, ваше величество?
   - Что я любил вас?
   - Конечно, я помню... в виде дона Карлоса. Я не вняла вашим  мольбам,
правда? Простите меня! Теперь я не понимаю, почему я  когда-либо  давала
себе труд отклонить чью-либо просьбу... Что с вами, ваше величество?
   Седые волосы Фили заколебались на его бледном  лице.  Он  был  сильно
испуган.
   - Успокойтесь, вам не нужно ничего наверстывать;  у  вас  есть  более
высокие обязанности. Будем добрыми друзьями!
   Она протянула ему руку, он схватил ее.
   - Не могу, герцогиня. Добрые друзья: это так говорится. Это я  теперь
тоже говорю всем женщинам, которые из-за своих выгод хотели бы совратить
меня. Рущук не позволяет  этого.  Он  страшно  строг,  еще  строже,  чем
прежний Геннерих, которого они прогнали, потому что он перешел  на  вашу
сторону, герцогиня. Рущук ведь спас меня от иезуитов; они хотели,  чтобы
мои пороки погубили меня. Этого  еще  недоставало!  Я  терпеть  не  могу
женщин! Но против вас, герцогиня, я все-таки не могу устоять, я не  могу
не думать о прежних временах, и мне кажется, что я должен еще  раз  быть
счастливым. Так не может продолжаться. Такая несчастная жизнь. Разве  вы
знаете, герцогиня, как я несчастен? Я скажу вам что-то...
   Он умоляюще сложил руки и прижался к ней так робко,  так  слабо,  что
она только ощутила на своем плече как будто трепетание голубиного крыла.
   - Поедемте со мной ко мне на родину,  я  женюсь  на  вас,  вы  будете
королевой. Ведь вам всегда хотелось этого.
   И так как она ничего не ответила, смиренно прибавил:
   - Хотя вы слишком хороши для этого.
   - А королева Фридерика?
   - Будет устранена! - тотчас же воскликнул Фили почти смело.
   - Так вы согласны? О, герцогиня, вы не подозреваете, сколько добра вы
этим делаете! Что вы можете сделать из меня!.. Я  еще  стану  человеком,
человеком!
   Она взяла его за руку и сказала, точно призывая опомниться:
   - Так вы не хотите меня здесь, где я хороша и полна желания любить  в
течение двадцати четырех часов - или еще меньше - нет, вы хотите сделать
меня королевой и... устранить вашу жену.
   - Прочь ее! Я так хочу! Рущук докажет,  что  она  не  верна  мне,  мы