Он злобно нагнулся к ней.
   - А деньги? - прошипел он. - Отдашь ты мне деньги за Плоквурста?
   - Нет! Их я оставлю себе. Я их заработала.
   - Шлюха! - И сын накинулся на нее.
   Она быстро высвободила руку и шагнула в сторону, он за ней, но  снова
промахнулся...  платье  с   разрезом   распахнулось,   прекрасная   нога
напряглась, скользнула. Назад, вбок, вперед, скользя, извивая бедра, она
все еще увертывалась от него. Он следовал за каждым  ее  движением,  как
партнер в танце. Они порывисто метались по опустелой, забытой комнате, и
у обоих было то же лицо, те же  самозабвенные  глаза,  полные  отчаянных
решений, те же руки, ставшие чужими, из-за обнажившихся зубов вырывалось
тихое шипение.
   Чей-то голос произнес:
   - Господи помилуй!
   Тогда они остановились. Мгновенное беспамятство, затем пробуждение  -
и стройный высокий кавалер, пропустив вперед зеленоволосую ослепительную
даму, прошел мимо ливрейного лакея, почтительно перегнувшегося пополам.
   - В гардероб!
   Старик вытянулся, как новобранец. Затем, дивясь, посмотрел им вслед.
   Он собрался потушить свет и в  этой  комнате,  но  его  в  сильнейшем
волнении остановил менее знатный посетитель.
   - Где моя жена? - прохрипел он из размякшего воротничка.
   - У меня вашей супруги нет, - ответил ливрейный лакей  сдержанно,  но
слегка хмуря лоб.
   - Тут были три дамы! -  вскричал  несчастный.  -  Три  дамы,  которые
танцевали все время. Вы видели их?
   Лакей с возрастающим удивлением:
   - Вы ищете трех дам, сударь, или одну? И что, по-вашему, я должен был
видеть?
   Несчастный, со всей силой отчаяния:
   - Да что ее увезли! Напоили, увезли, почем я знаю, может быть, убили!
- Он заплакал. Лакей попробовал утихомирить его добром.
   - Сударь, вам, наверное, бросился в голову  коктейль,  не  пейте  его
больше! - Но тут  посетитель  взбунтовался,  он  стал  плести  что-то  о
похищениях,  о  международной  торговле  женщинами,   о   подозрительных
заведениях и полиции. Лакей перешел на холодный, исполненный достоинства
тон: - Если вы заставите меня нажать  кнопку  звонка,  швейцар,  как  ни
прискорбно, придет выпроводить вас на улицу, сударь.
   После этого посетитель удалился с громким плачем.


   На улице в ярком свете июльского утра он столкнулся с  двумя  другими
посетителями.
   - Мыслимо ли это? - плакался он. - Скажите мне, милостивые  государи,
может ли случиться в Берлине,  чтобы  дама  просто-напросто  исчезла  из
ресторана?
   - Я, кажется, знаю ее, - сказал один из тех двоих. - Ну  да,  с  вами
были три дамы!
   - Одна-единственная, - возразил бедняга.  Господин  предположил,  что
случай самый безобидный. Он даже  утверждал  это.  Его  жена  захмелела;
вероятно, чтобы дать ей выспаться, ее взяли с собой другие две дамы,  не
знавшие, с кем она. Дамы принадлежали к высшему кругу;  господин  назвал
фамилию и дал адрес далеко за городом.
   - Только без шума! Вы сильно повредили бы своей жене! Отправляйтесь к
себе в гостиницу! Выспитесь сами. Когда вы проснетесь, ваша  жена  будет
стоять подле вашей кровати! - И господин подозвал такси.
   Но затем Терра, дрожа и обливаясь потом, вернулся к Эрвину Ланна.
   - Когда он проснется к вечеру, он поедет по  тому  неверному  адресу,
который я указал ему. Я позабочусь, чтобы там его  послали  по  другому.
Чем дольше я его задержу, тем счастливее он будет, увидя в конце  концов
свою жену, и даже не заикнется о ее похождениях.
   - А если нет? - спросил Эрвин.
   - Тогда все пропало, - сказал Терра.
   Они пошли рядом, сперва медленно, потом их шаг ускорился  сам  собой.
Вдруг они разом остановились.
   - Нельзя терять ни минуты, - шепнул Эрвин.
   - Вы хотите пойти к Лее? - хрипло спросил Терра.
   Эрвин отвел взгляд. Они пошли дальше - в обратном направлении.
   Глаза  Эрвина  Ланна,  тусклые  полудрагоценные   камни,   постепенно
застилались страхом. Того и гляди разверзнется  бездна.  Вот  она!  Взор
Эрвина Ланна перестал быть непроницаемым самоцветом.
   - Я проводил ее на Иегерштрассе, она была так весела. Я  проводил  ее
на Моцштрассе... Бедная Леа!.. - Он один помнил, что каждый  час  принес
ей. - Она проста душой, я знаю,  я  утверждаю  это.  Ни  один  порок  не
затрагивает ее. Она проходит сквозь них, она скользит  мимо  жизни.  Она
никогда не потеряет себя. Что для нее мир? Вынужденная прогулка... -  Он
перевоплощал ее в себя. Все лучшее, чем он обладал и что знал, дарил  он
ей. - А теперь она ушла. Куда же деваться мне?  -  В  глазах  разверстая
бездна. Он снял шляпу, голова была  уже  вся  седая.  -  Она  больше  не
вернется.  На  этот  раз  не  вернется,  я  чувствую.  Я  всегда  только
сопровождал ее, я - тот второстепенный персонаж, который  поклоняется  и
сопутствует. Я должен быть там, где она! Где бы она ни была! -  Движения
у него стали беспорядочными.
   Терра преградил ему путь.
   - А скандал! - прошептал он. - Не забудьте про скандал!
   Они взглянули друг на друга; бездна в глазах Эрвина Ланна сомкнулась.
   - Я очень устал, - сказал он. - Я подожду ее. - Терра оставил его,  а
сам пустился бежать.
   Улицы были еще пустынны и тихи, но дыхание катастрофы гнало  его  все
дальше ясным, пустынным июльским утром. - "Какая она сейчас? - думал  он
неустанно. - Как не похожа на ту, какой видит ее этот  мечтатель...  Она
конченый человек. Ей уже недолго маяться. Так и надо, довольно болтовни.
Смерть палача избавляет от жертв...  где  я  это  слышал?"  Он  окликнул
такси, но не знал, куда ехать, и отослал его.
   "Какая она сейчас?.. Нам придется исчезнуть, если скандал разразится.
Смерть палача избавляет  от  жертв.  Мы  исчезнем,  любимая!  Катастрофа
надвигается. Смерть палача..." Он поднял глаза на дом напротив.
   Стиль XVIII века со скупым орнаментом. Дом стоял несколько отступя  в
ряду других домов, плиты перед ним позеленели.  Подъезд  монументальный,