слышите, - я требую, чтобы вы женились на Лени!
   И так как враг в ужасе отпрянул, Бальрих двинулся следом.
   - Вы будете встречать меня всюду, где бы ни  ступала  ваша  нога.  По
частям будете околевать. И узнаете, на  что  способен  человек,  который
живет только ради того, чтобы мстить!
   - Хвастун! - пробормотал богач, однако шарахнулся в сторону,  как  от
огня. - Но и вам, - пролепетал он, - придется кое-чем поплатиться.
   - Я отомщу за сестру.
   - Какая вам от этого польза?
   Бальрих выпрямился:
   - Вы не способны любить по-настоящему, и вам не понять меня.
   Тут Бальрих заметил, что враг его,  стоявший  в  тени  забора,  вдруг
растерялся. Молодой Геслинг спросил невнятно:
   - Но как это сделать?
   - Ваше дело - достать денег.
   - Вы видели, в каком состоянии я вернулся из города. Ростовщиков вряд
ли удастся долго водить за нос.
   - Это ваше дело, - повторил Бальрих. - Достаньте  денег,  уезжайте  с
Лени в Англию, женитесь на ней!
   Сделав неопределенный жест, богач ответил:
   - Попытаюсь.
   - И не воображайте, что вам удастся улизнуть. Я  отыщу  вас  в  самых
отдаленных уголках земного шара еще легче, чем здесь. Я сбросил  с  себя
ярмо наемного раба, заметьте это себе. И для меня не  существует  больше
никаких преград.
   Горст пробормотал:
   - Единственный выход - обокрасть кассу.
   - И вы уедете  лишь  тогда,  когда  на  нас  не  падет  ни  малейшего
подозрения.
   - На вас, - повторил Горст Геслинг как-то униженно. Но тут  же  гордо
выпрямился. - А какую сумму требуете вы лично для себя?
   - Нет, я не ударю вас. Своего зятя я не бью. - И  Бальрих  решительно
пошел прочь.
   Он только что хотел свернуть за угол, как чья-то огромная тень встала
на его пути.
   - Ну и ну! - воскликнул Клинкорум, ибо  это  был  он.  -  Вымогатель,
разбойник и вор! Ну и ну! И это наш пророк!
   Бальрих с изумлением увидел, что учитель словно  заплясал  на  месте.
Казалось, перед ним качается башня... Но Клинкорум уже овладел собой; он
опустил руку на плечо рабочего.
   - Сын мой! - возгласил он.
   Испуганный своим признанием, он умолк, прислушиваясь: но кругом стоял
мрак и глубокая тишина.
   - Сын духа моего! Ты унаследствовал от меня  самое  сокровенное,  то,
что я  носил  в  тайниках  души  -  ненависть  к  сильным  мира  сего  и
смертельную вражду против власть имущих!  -  И  другой  рукой  он  обнял
Бальриха за плечи. - Сын мой! Во что превратил меня деспотизм! Я шут,  я
игрушка в руках богачей, я - интеллигент! Сам разум лишь  игрушка  в  их
руках, они его использовали и надругались  над  ним!  Отомсти  за  меня!
Благодаря тебе я буду знать, что жил недаром!
   Тут он совсем повис на шее у своего  ученика  и  чмокнул  Бальриха  в
щеку. Тот снисходительно принял этот поцелуй. Затем обратился к учителю:
   - Допустим, я сделаю это, а вы потом отречетесь от меня?
   - Никогда! Клянусь крыльями святого духа, никогда!
   Клинкорум стоял, словно башня в ночи... Бальрих ощупью пробрался мимо
него и кинулся к калитке.  Не  успел  он  достичь  ее,  как  еще  кто-то
отделился от выступа стены. Это был Крафт Геслинг.
   - Мне хочется сказать вам, что я глубоко порицаю брата. В нем нет  ни
чуткости, ни благородства. В вас я угадываю родственную душу.
   Но так как Бальрих явно усомнился в этом, Крафт поспешно продолжал:
   - Верьте мне. Никогда бы я не  смог  вести  себя  так  неделикатно  и
обольстить вашу сестру.
   Это бесспорно. В этом отношении ему можно было поверить.
   - Что вам, собственно говоря, угодно?
   - Помочь вам, мой дорогой.
   "Богачи, видно, сумасшедшие, - подумал Бальрих. - Когда их берешь  за
глотку, они отдают не только деньги, но и сердце".
   Крафт силился придать выразительность своему глухому голосу:
   - Вы, наверно, предпочли бы достать денег, не  взламывая  кассы?  Так
вот, я знаю  выход.  Мой  брат  Горст  зашел  в  безвыходный  тупик,  он
окончательно продался бабам. А у меня есть сбережения.
   - И вы  хотите  ему  помочь,  -  уточнил  Бальрих,  -  чтобы  он  мог
действовать как порядочный человек?
   - Это прекрасно, не правда ли? Я  так  люблю  красоту  душевную  и...
телесную... - При этом Крафт, слегка покачнувшись, обхватил Бальриха  за
плечи. Тот стряхнул его руку, но Крафт засюсюкал:  -  Разве  я  не  могу
надеяться на дружескую награду?
   Он получил пощечину и стал тут же грозить своему "другу"  донести  на
него, выступить свидетелем против него, стереть с лица земли. Выкрикивая
угрозы, он убежал.
   Крафт поспешил домой: среди ночного мрака он  обдумывал  свою  месть.
Смелость, которой недоставало старшему брату, Крафт  почерпнул  в  своей
неразделенной любви... Он сказался больным и лег спать без ужина. Долгие
часы он терпеливо дожидался возвращения брата. Войдя  в  спальню,  Горст
сделал вид, что раздевается, то и  дело  поглядывая  на  спящего.  Крафт
мерно  дышал,  по  временам  вздыхая  во  сне.  Тогда   Горст   перестал
притворяться, снова надел пиджак и тоже стал ждать. Светила луна.  Когда
в окнах фасада погасли последние огни, он, надев мягкие домашние  туфли,
вышел из комнаты.
   Как только брат начал спускаться по лестнице, Крафт неслышно вошел  в
спальню, откуда доносились стоны отца. Лампа горела на  ночном  столике,
освещая сведенное гримасой лицо главного директора. Он невнятно бормотал
что-то во сне. Слышались какие-то отдельные  слова,  цифры...  Внезапная
судорога пробежала по всему его грузному телу, скованному сном, Он вдруг
приподнялся, опершись на, руки, белый как  полотно,  и  уставился  перед
собой. Чья-то скрюченная черная тень, будто готовясь кинуться  на  него,
притаилась в углу.
   - Боже мой! - вскрикнул он и упал навзничь.
   Крафт хрипло окликнул его:
   - Папа!