приказал  ей  немедленно  очистить  поле  битвы,  иначе  он  объявит  ее
лженаследницей и велит арестовать, а Кунце лишит права опеки.
   - Какая низость, - сказал Дидерих, - ведь она его сестра.
   - Совершенно верно, - объяснила  ему  президентша.  -  Но,  с  другой
стороны, он прав:  стремясь  превратить  все  земли  отца  в  майоратное
владение , он отстаивает  интересы  рода  и  ради  них  готов
любого убрать с дороги. Для тайной графини это, конечно, трагедия.
   - Трезво рассуждая...
   Дидерих очень обрадовался. Такая аристократическая точка зрения и ему
на руку: он сам ничуть не склонен делать Магду совладелицей предприятия,
когда она выйдет замуж.
   - Графиня, ваша пьеса превосходна, - проникновенно сказал он. Но фрау
фон Вулков в страхе дернула его за рукав: в зале поднялся какой-то шум -
шарканье, чиханье, хихиканье.
   - Он шаржирует, - простонала фрау фон Вулков. - Говорила же я...
   Ядассон действительно  вел  себя  неслыханно.  Он  загнал  вулковскую
племянницу и комическую старуху в угол за столом и  заполнил  всю  сцену
шумными  проявлениями  своей  графской  индивидуальности.  Чем   сильнее
протестовали зрители, тем больше давал он волю  своим  страстям.  Кто-то
зашикал, и даже больше того - многие поглядывали на  дверь,  за  которой
стояла,  вся  дрожа,  фрау  фон  Вулков,  и  шикали.  Быть  может,   это
объяснялось тем, что дверь скрипела, но президентша  отпрянула  от  нее,
уронила пенсне и в  ужасе  растерянно  тыкалась  во  все  стороны,  пока
Дидерих не подал ей пенсне. Он старался ее утешить.
   - Все это пустяки, ведь Ядассон, надо думать, скоро уйдет.
   Они прислушивались через закрытую дверь.
   - Да, слава богу, - с трудом проговорила она: у нее  зуб  на  зуб  не
попадал. - Он  кончил,  сейчас  моя  племянница  с  комической  старухой
убегут, а потом опять выйдет Кунце с лейтенантом, понимаете?
   - В  пьесе  есть  и  лейтенант?  -  спросил  Дидерих  с  почтительным
удивлением в голосе.
   - Да, вернее, он еще гимназист, это сын председателя  суда  господина
Шпрециуса, понимаете? Тот самый бедный родственник, которого граф прочит
в мужья своей дочери. Он обещает старику, что весь свет обыщет, а тайную
графиню найдет.
   - Вполне  понятно,  -  заметил  Дидерих.  -  Это  в  его  собственных
интересах.
   - Вот увидите, как он благороден.
   - Но Ядассон! Смею сказать, графиня, вам не следовало бы  давать  ему
роли, - с упреком и затаенным злорадством продолжал Дидерих. - Одни  уши
чего стоят!
   Вконец расстроенная фрау фон Вулков сказала:
   - Я не думала, что со сцены  они  произведут  такое  впечатление.  Вы
полагаете, он провалит пьесу?
   - Графиня! - Дидерих приложил руку  к  сердцу.  -  Такую  пьесу,  как
"Тайная графиня", убить нелегко.
   -  Не  правда  ли?  Ведь  в  театральном   искусстве   важнее   всего
художественное достоинство пьесы.
   - Разумеется. Правда, такая пара ушей тоже не безразлична для... -  И
Дидерих с тревогой посмотрел на автора пьесы.
   Фрау фон Вулков умоляюще воскликнула:
   -  А  ведь  второй  акт  еще  лучше!  Действие  происходит  в   семье
зазнавшегося фабриканта, у которого тайная графиня служит горничной. Там
же - учитель музыки, человек сомнительный, он даже поцеловал как-то одну
из  дочерей,  а  теперь  делает  предложение  графине,  и  та,  конечно,
решительно отвергает  его.  Учитель  музыки!  Разве  она  согласится  на
такое!..
   Дидерих подтвердил, что это совершенно исключено.
   - Но  дальше-то  и  начинается  трагедия:  дочь,  та  самая,  которую
поцеловал учитель музыки, обручилась на балу с неким лейтенантом.  Когда
лейтенант приходит в дом, то оказывается, что это тот самый, который...
   - О боже, графиня! - Дидерих, потрясенный столь запутанной  интригой,
как бы защищаясь, выставил вперед обе руки. - И как вам все это приходит
на ум?
   Фрау фон Вулков восторженно улыбнулась.
   - Вот это как раз интереснее всего. Я и  сама  не  пойму...  Какой-то
загадочный процесс. Порой мне кажется, что это у нас в роду.
   - В вашем уважаемом роду много писателей?
   - Я бы не сказала. Но если бы мой великий прадед не выиграл  сражения
под Крехенвердой, кто  знает,  написала  ли  бы  я  "Тайную  графиню"...
Наследственность - это, знаете ли, основа основ.
   При упоминании о битве под Крехенвердой Дидерих шаркнул ножкой  и  уж
не посмел продолжать расспросы.
   - Занавес скоро опустится. Вам что-нибудь слышно?
   Он ничего не слышал; только для автора не существовало ни дверей,  ни
стен.
   - Теперь лейтенант клянется в  вечной  верности  далекой  графине,  -
шепнула она, и кровь отхлынула у нее от лица.
   Но  через  секунду  фрау  фон  Вулков  так   и   вспыхнула:   публика
зааплодировала. Нельзя сказать, чтобы это была  буря  аплодисментов,  но
все же публика аплодировала. Авторша  приоткрыла  дверь.  Занавес  снова
взвился, и когда молодой  Шпрециус  и  вулковская  племянница  вышли  на
вызовы, хлопки усилились.
   Вдруг из-за кулис стрелой вылетел Ядассон, он оттеснил молодую чету и
прорвался вперед с таким видом, точно  хотел  весь  успех  закрепить  за
собой.  Ядассона  встретили  шиканьем.   Фрау   фон   Вулков   негодующе
отвернулась. Когда теща бургомистра Шеффельвейса и супруга  председателя
суда Гарниша поздравляли ее, она заявила:
   - Асессор Ядассон немыслим как прокурор. Я скажу об этом мужу.
   Дамы поспешили разнести приговор супруги фон Вулкова и имели  большой
успех. В зеркальной галерее  разбившаяся  на  группы  публика  только  и
говорила, что об ушах Ядассона. "Фрау  фон  Вулков  написала  прелестную
вещь, но вот уши Ядассона..." Однако,  узнав,  что  во  втором  действии
Ядассон не участвует, публика была разочарована. Вольфганг Бук с  Густой
Даймхен подошли к Дидериху.
   - Вы уже слышали? - спросил Бук. - Ядассону, как  официальному  лицу,
придется, говорят, конфисковать собственные уши.
   - Я никогда не острю за счет тех, кому  не  повезло,  -  назидательно
сказал Дидерих.
   Он жадно перехватывал взгляды, которыми присутствующие окидывали Бука