искусственно обработанные камни свидетельствуют о геологически древнем
обитании на Земле человека -- до "всемирного потопа", неизмеримо раньше,
чем предусмотрено библией. В 1797 г. английский натуралист Д. Фрере сделал
наблюдения и в 1800 г. опубликовал выводы, что расколотые кремни вперемешку
с костями древних животных свидетельствуют о существовании человека в очень
отдаленном от нас времени. Но это сообщение осталось почти незамеченным и
только в 1872 г. было извлечено из забвения.

В XIX в. первенство надолго перешло во Францию, не столько потому, что ее
земля хранила обильные местонахождения древнекаменных орудий, сколько
потому, что ее умы традицией века просветителей и великой революции были
хорошо подготовлены к опровержению религии.

К 50-м годам относится героическое коллекционирование Буше де Пертом
находок, собираемых в речных наносах. Затем труды Дарвина и Ляйеля
содействовали превращению собирательства в науку, твердо опирающуюся на
четвертичную геологию. В 1860 г. палеонтолог Лярте представил Французской
академии работу "О геологической древности человеческого рода в Западной
Европе", в которой был описан знаменитый Ориньякский грот. В 1864 г.
подлинный основатель науки о палеолите (древнем каменном веке) Г. де
Мортилье, опиравшийся на обильный археологический материал и на понимание
четвертичной геологии, основал специальный печатный орган "Материалы по
естественной и первоначальной истории человека".

Все это блестящее начало новой отрасли знания, так прочно обоснованной и
прикрытой успехами геологической науки, опиралось на суждение, казавшееся
очевидным: раз эти камни оббиты и отесаны искусственно, значит, они
свидетельствуют именно о человеке. Полтора столетия никому не приходило в
голову усомниться в этом умозаключении.

Итак, через Ляйеля Дарвин знал, что доказано существование человека на
протяжении всего четвертичного периода, а может быть (по убеждению
Мортилье), и в конце третичного периода -- в плиоцене. Раз так, где же тут
было уместиться обезьяночеловеку -- целой эпохе морфологической эволюции,
предшествовавшей человеку?

На присланную ему Геккелем в 1868 г. книгу "Естественная история
миротворения" Дарвин вскоре ответил письмом. Дарвин дает понять, что книга
обсуждалась с Гексли и с Ляйелем и что нижеследующие замечания отражают их
общее мнение: "Ваши главы о родстве и генеалогии животного царства поражают
меня как удивительные и полные оригинальных мыслей. Однако ваша смелость
иногда возбуждала во мне страх... Хотя я вполне допускаю несовершенство
генеалогической летописи, однако... вы действуете уже слишком смело, когда
беретесь утверждать, в какие периоды впервые появились известные группы" .

Хотя в этом интимном вердикте Дарвина, Гексли и Ляйеля вопрос формулирован
в общей форме и поэтому у нас нет права настаивать, что имелся в виду
специально обезьяночеловек и его геологическая локализация, представляется
вероятным, что упрек в чрезмерной смелости подразумевает особенно эту
гипотезу Геккеля.

В пользу этого говорит свидетельство Г. Аллена, лично знавшего Дарвина: "С
одной стороны, противники сами вывели заключение о животном происхождении
человека и старались осмеять эту теорию, выставляя ее в самом нелепом и
ненавистном свете. С другой стороны, неосторожные союзники под эгидой
эволюционной теории развивали свои отчасти гипотетические и экстравагантные
умозрения об этом запутанном предмете, и Дарвин, естественно, хотел
исправить и изменить их своими более трезвыми и осмотрительными
заключениями" . Что речь идет прежде всего о Геккеле с его гипотезой о
питекантропе неговорящем, тот же Аллен на другой странице дает ясно понять
словами: "Наконец, в 1868 году Геккель напечатал "Естественную историю
творения", в которой он разбирал с замечательной и подчас излишней
смелостью различные стадии в генеалогии человека" . Вот эту гипотезу
"неосторожных союзников" о недостающем звене между обезьяной и человеком
Дарвин и поспешил элиминировать. В том же 1868 г. он засел за книгу
"Происхождение человека" и через три года уже выпустил ее в свет.

К указанным причинам этого решения, лежащим внутри лагеря эволюционистов,
надо добавить еще одну, так сказать внешнюю. Обезьяночеловек послужил
последней каплей, побудившей крупнейшего немецкого анатома-патолога,
имевшего авторитет основателя научной медицины, Р. Вирхова перейти в атаку
на дарвинизм. В 1863 г., когда его ученик Геккель выступил на Штеттинском
съезде с докладом о дарвиновской теории и об эволюции человека (еще без
"недостающего звена" -- обезьяночеловека), Вирхов в своей речи "О мнимом
материализме современной науки о природе" благосклонно отозвался о
выступлении Геккеля и об эволюционной теории. Это еще ему казалось
совместимым с религией. Но когда во "Всеобщей морфологии организмов"
Геккель показал, что логика дарвинизма таит в себе неговорящего
обезьяночеловека, -- это уже было нестерпимо, началась борьба. Прежде всего
Вирхов обрушился на теорию Фохта о микроцефалии как атавизме,
воспроизводящем существенные черты обезьяночеловека. Вирхов вопреки истине
настаивал на том, чтобы трактовать микроцефалию исключительно как
последствие преждевременного зарастания швов черепа.

Поскольку многие в то время стали предполагать, что ископаемый окаменевший
череп из Неандерталя, найденный еще в 1856 г., представляет собой
вещественное доказательство истинности гипотезы об обезьяночеловеке, Вирхов
категорически дезавуировал его, зачислив опять-таки по ведомству патологии:
череп принадлежит патологическому субъекту. А позже Вирхов всем своим
авторитетом старался дезавуировать кости яванского питекантропа: согласно
его упорным экспертизам, и черепная крышка, и бедренная кость принадлежат
ископаемому гигантскому гиббону.

Наконец, наиболее деятельно и успешно Вирхов пресек еще одно широко
распространившееся мнение, что предковый вид, обезьяночеловек, пока не
полностью вымер и что именно его Линней описал в XVIII в. среди живущих на
Земле видов под именем Homo troglodytes (человек троглодитовый), определяя
его также словами "сатир", "человек ночной" и др. Линней опирался на
свидетельства ряда авторитетных в его глазах древних и новых авторов. За
эту идею Линнеевой классификации горячо ухватились было почитатели Дарвина.