незаменимости и несовместимости других) не только чужды общению и реакциям
животных, но противоположны им; что речевые знаки, дабы отвечать условию
свободной обмениваемости, должны отвечать также условию полной
непричастности к материальной природе обозначаемых явлений
(немотивированности) и в этом смысле принципиально противоположны им; что,
согласно ясно проступающим тенденциям психологической науки, речевая
деятельность ( в широком понимании) определяет в конечном счете все
свойства и процессы человеческой психики и поэтому делает возможным
построение целостной, гомогенной, монистической психологии как науки; что
сама основополагающая речевая функция осуществляется только при наличии тех
областей и зон коры головного мозга, в том числе лобных долей в их полной
современной структуре, которые анатом находит исключительно у Homo sapiens
и не находит у его ближайших ископаемых предков. Наконец, в речевой функции
человека вычленена самая глубокая и по отношению к другим сторонам
элементарная основа -- прямое влияние на действия адресата (реципиента)
речи в форме внушения, или суггестии.

Если мы не хотим Декартова дуализма, а ищем материалистический детерминизм,
мы должны во что бы то ни стало открыть механизм этого кажущегося
необъяснимым акта. От успеха или неуспеха зависит теперь судьба всей задачи.

Пододвинемся к ней еще чуть ближе. Интересующее нас загадочное явление
суггестии, взятое в его самом отвлеченном, самом очищенном виде, согласно
данному только что описанию, не может быть побуждением к чему-либо, чего
прямо или косвенно требует от организма первая сигнальная система.
Суггестия добивается от индивида действия, которого не требует от него
совокупность его интеро-рецепторов, экстеро-рецепторов и
проприо-рецепторов. Суггестия должна отменить стимулы, исходящие от них
всех, чтобы расчистить себе дорогу. Следовательно, суггестия есть
побуждение к реакции, противоречащей, противоположной рефлекторному
поведению отдельного организма. Ведь нелепо "внушать" что-либо, что
организм и без этого стремится выполнить по велению внешних и внутренних
раздражителей, по необходимому механизму своей индивидуальной нервной
деятельности. Незачем внушать то, что все равно и без этого произойдет.
Можно внушать лишь противоборствующее с импульсами первой сигнальной
системы. А в то же время это противоборствующее начало, это "наоборот"
должно потенциально корениться все-таки в собственных недрах первой
сигнальной системы, иначе это оказалось бы чем-то внефизиологическим,
духовным.

Итак, мы дважды пришли к той же ситуации. В первом разделе этой главы мы
установили, что человеческие речевые, знаки противоположны первосигнальным
раздражителям. Но что бы это могло значить? Теперь пришли к положению, что
реакции человека во второй сигнальной системе противоположны
первосигнальным реакциям. Но что бы это могло значить? Что способно
"отменять" машинообразные автоматизмы первой сигнальной системы, если это
не "душа", не "дух"? Барьер, который во что бы то ни стало, надлежит взять,
состоит в следующем: раскрыть на языке физиологии высшей нервной
деятельности, какой субстрат может соответствовать слову
"противоположность". Есть ли в механизме работы мозга еще на уровне первой
сигнальной системы, т. е. в рефлекторном механизме, вообще что-нибудь
такое, к чему подходило бы выражение "наоборот"? Если да, останется
объяснить инверсию, т. е. показать, как оно из скрытой и негативной формы у
животного перешло у людей в форму речевого внушения.

Примечания

Глава 4. Тормозная доминанта

Мы выяснили, что речь -- ядро человеческой психики и что внушающая работа
слов (прескрипция, суггестия) -- ядро этого ядра. Иначе говоря, мы
определили "направление главного удара" со стороны психологии по Декартовой
пропасти, как и по робинзонаде в теории антропогенеза. Эта вершина конуса
психологических наук ориентирована в сторону наук о мозге и его функциях.
Теперь, согласно замыслу, нужно найти встречную вершину названного второго
комплекса наук. Задача такова: обнаружить чисто физиологический корень
второй сигнальной системы, следовательно, выявить в высшей нервной
деятельности животных некую биологическую закономерность, необходимую, но
недостаточную для возникновения второй сигнальной системы.

В этой поисковой теме необходимо идти путем наблюдений над фактами. В
данной главе я и резюмировал свой 25-летний опыт изучения этой темы.

I. Загадка "непроизвольных движений"

Физиологи павловской школы подчас пользуются применительно к подопытным
животным чисто психологическим термином "непроизвольное действие".
Какое-нибудь подергивание, почесывание, отряхивание, повертывание,
поднимание конечностей, крик, зевание и т. п., "не идущее к делу", называют
"непроизвольным действием". Выражение заимствовано из невропатологии
человека: такие побочные действия, когда они возникают неудержимо и
бесконтрольно, являются двигательными неврозами или, говоря описательным
языком, непроизвольными действиями. Но перенесение такого термина на
здоровых животных не удовлетворяет физиологическое мышление. Что же
останется от физиологического детерминизма, если назвать все остальные, т.
е. биологически целесообразные действия животного "произвольными"? Правда,
на практике закрепилось применение этого последнего термина лишь к
определенной группе действий животного: когда оно активно осуществляет
поведение, ведущее к подкреплению, например, находясь в экспериментальном
станке, поднимает лапу, если вслед за тем ему всегда дают пищу. Но ясно,
что такое поднимание лапы как раз не является произвольным, -- оно с полной
необходимостью стимулируется с нервных окончаний внутри организма "чувством
голода" и является столь же жестко физиологически детерминированным, как в
другой ситуации побежка животного к кормушке по звуку звонка, тоже
связанного с возможностью получить пищу. Термин "произвольный" тут
совершенно условен . Но уже не условно, а содержит прямой
антифизиологический смысл выражение "непроизвольный". Известно, что точкой
отправления для сотрудников И. П. Павлова должен был служить отказ от всех
таких истолкований наблюдаемых фактов, как категории воля, цель, желание,
произвол животных. И вот некоторая группа наблюдаемых явлений заставляет их