собак, а у эрдельтерьеров никогда не было достигнуто дрессировщиками.
Поднявшись, они не удерживают перемещенного центра тяжести и снова падают
на передние. Это, несомненно, одна из причин, не давших мне добиться в
третий раз полного закрепления нового сигнала, -- Ласка то практиковала его
более или менее часто, то снова смешивала с прежним. Другая причина: члены
семьи преждевременно перевели и "трюкачество" в разряд действий, вызываемых
у собаки словесной командой и подкрепляемых пищей или поощрением. Третья
причина: Ласка к этому времени была уже стара и больна, движение было для
нее физически трудно, да и функциональная подвижность мозговых процессов,
возможно, ослабела.

Таким образом, до четвертой ступени опыт не дошел. Но и описанные три
ступени создали у меня убеждение, что в принципе цепь эта ничем не
ограничена. При сокращении периода переделки и закрепления рефлексов она
может быть сколь угодно многочленной. Организм будет "изобретать" новые и
новые действия, может быть, рее более удаляющиеся от жизненных стереотипов,
все более причудливые. Этот опыт П. С. Купалов и назвал "отличным
материалом".

В дальнейшем я проверял ту же методику на других собаках, получая другие
цепи неадекватных движений, превращаемых затем в "произвольные". С другой
стороны, недолговременная работа в лаборатории А. О. Долина на правах
экстерна открыла мне совсем новые пути изучения неадекватных рефлексов на
собаках в условиях классической для павловских лабораторий
слюнно-секреторной методики исследования условных рефлексов. Совместно с А.
Г. Елисеевой мы наблюдали и хронометрировали сопутствующие неадекватные
движения передних конечностей подопытной собаки в разные моменты выработки
рефлексов. В частности, были замечены эти движения в межсигнальных паузах.
Оказалось, что собака в станке после получения пищи не стоит неподвижно:
она делает движение одной или чаще двумя (переступание) передними лапами,
во-первых, по окончании пищевого поведения, во-вторых, через некоторый
интервал, как правило, не более минуты. Но является ли это движение
антагонистом по отношению к поеданию пищи или по отношению к позе
неподвижности? Для ответа нужны были бы новые опыты.

Здесь желательно описать мои эксперименты с обезьяной-гамадрилом по кличке
Зираб, проведенные тоже в строгих лабораторных условиях, но послужившие
параллелью получения неадекватных рефлексов второй и третьей ступени на
собаке Ласка

Зираб, взрослый самец, сразу восстановил выработанные у него до того
пищевые рефлексы и тормозные дифференцировки. Но в сменяющемся потоке малых
нервных трудностей я путем наблюдения через смотровое окошко выявил
ассортимент -- до 20 -- различных быстропереходящих неадекватных реакций.
Среди них я выделил наблюдавшееся после дифференцировки своеобразное
действие: рассматривание кисти руки (то правой, то левой, чаще ладонной,
чем тыльной стороны; рассматривание тыльной стороны было затем
отторможено). Эта реакция с помощью немедленного пищевого подкрепления
очень легко через несколько сеансов была превращена в прием выманивания
пищи, которым животное пользовалось почти беспрерывно, так что теперь я
едва успевал наполнять и выдвигать кормушку (одна виноградина, одна
маленькая карамелька). Когда связь закрепилась, Зирабу была задана трудная
дифференцировка: теперь пищей подкреплялось рассматривание ладони, только
сочетавшееся с включением яркого света. Дифференцирование удавалось и
закреплялось с трудом, при этом в моменты затруднений в роли проскакивающей
неадекватной реакции появилось особое движение головы и шеи, напоминающее
рвотное, но с высовыванием языка. Оно, несомненно, заменило рассматривание
кисти руки в качестве "антидействия" по отношению к положительному пищевому
поведению. Заключительная фаза опытов: подкрепление пищей уже этого
движения с высовыванием языка, превращавшегося тем самым в новый прием
Зираба для выманивания пищи.

Перейдем к физиологическому объяснению всех этих фактов. Как уже
упоминалось, в протоколах разнообразных опытов по высшей нервной
деятельности содержится в графе примечаний неисчерпаемое множество данных о
неадекватных рефлексах. Мои личные опыты -- лишь ничтожная крупица в этой
массе. Однако они в отличие от прочих исходили из определенной гипотезы. А
именно: в целом для физиологической интерпретации явлений неадекватных
рефлексов я ввожу понятие "тормозная доминанта".

Для раскрытия содержания этого нового принципа в физиологии высшей нервной
деятельности и этого термина (его можно встретить у немногих авторов, но
совсем в другом смысле) предстоит ниже остановиться на четырех
физиологических явлениях нервной деятельности: 1) рефлексе, 2) доминанте,
3) торможении и 4) ультрапарадоксальном состоянии.

II. Рефлекс

Возможно, иного читателя удивит приглашение углубиться в недра физиологии
высшей нервной деятельности, когда его заинтересовала лишь тема о начале
человеческой истории. Однако раз мы вознамерились преследовать по пятам
"душу", "тайну" которой припрятывают в этом начале, у нас нет более
испытанного оружия, чем рефлекторная теория. И последняя вовсе не устарела,
не исчерпала себя, она способна развиваться, причем не куда-нибудь вбок, а
прямо вперед. Но для каждого действительно нового шага надо иметь ее перед
глазами в целом. Чтобы описанные выше факты заговорили, привели нас к
продуктивному развитию рефлекторной теории в нужном нам аспекте предпосылок
второй сигнальной системы, взглянем на предшествующие судьбы понятия
"рефлекс". Без знания предыдущей "драмы идей" не создать ее нового акта.

Как мы говорили, Декарт в XVII в. первый выдвинул идею о возможности
объяснить непроизвольные действия у животных и человека по принципу
автоматической принудительной связи внешнего воздействия и двигательного
результата. В качестве примера Декарт приводил мигание век при раздражении
роговицы глаза. В XVIII -- XIX вв. рефлексы ассоциировали со спинномозговым
уровнем нервной деятельности, придавали им преимущественно специальный,
местный характер. Это отвечало противопоставлению материального начала,
царящего в низших жизненных функциях, высшим и сложным духовным функциям;
рефлекторная деятельность, изучаемая физиологами, противопоставлялась
психической деятельности, изучаемой психологами. По мере развития науки