добавил:
     - Только не нужно огорчаться из-за этого. Напротив, я принес вам  целый
ворох надежд и планов на будущее. В воздухе носится - и я сразу это учуял  -
совсем другой брак, который доставит вам бесконечно большую радость.
     Каролине казалось, что  она  умирает  и  воскресает  при  каждом  слове
маркиза, но, чувствуя, что герцог внимательно  следит  за  ней,  и  утешаясь
тем, что и маркиз между фразами,  вероятно,  тоже  украдкой  поглядывает  на
нее, Каролина сохраняла самообладание. У  нее  были  заплаканные  глаза,  но
ведь она говорила, как ей тяжело было расставаться с сестрой, и  к  тому  же
сам маркиз видел, как она плакала на вокзале.
     - Сын мой, - сказала маркиза. - Не томите  меня,  к  если  вы  говорите
серьезно...
     - Нет, нет, - промолвил герцог с милым жеманством, - он шутит.
     - Ничего  подобного!  -  воскликнул   Урбен,   который   был   настроен
необыкновенно  весело.  -  Мне  кажется  это  дело  совершенно  возможным  и
совершенно восхитительным.
     - Все это довольно странно и... пикантно! - добавил герцог.
     - Полноте, прекратите ваши загадки! - взмолилась маркиза.
     - Ну, хорошо, рассказывай, - сказал герцог брату с улыбкой.
     - Да я только того и жду, - ответил маркиз.  -  Это  целая  новелла,  и
надо ее рассказать по порядку. Представьте себе, дорогая  матушка,  приходим
мы к  герцогине  этакими  красавчиками,  какими  вы  нас  видите,  нет,  еще
красивее, потому что явились мы  с  видом  победителей,  что  особенно  идет
моему брату, которому я тоже решил подражать впервые в  жизни,  но,  как  вы
убедитесь в дальнейшем, мои старания не увенчались успехом.
     - Еще бы! - подхватил герцог. - У тебя был на редкость рассеянный  вид,
и не успел ты войти, как сразу уставился на портрет Анны Австрийской,  а  на
мадемуазель де Ксентрай даже не взглянул.
     - Ах, - вздохнула маркиза, - очевидно, портрет был очень красив?
     - Необыкновенно, - ответил Урбен. - Вы скажете, что не время  было  его
разглядывать, но потом, матушка, увидите, что  сама  удача  подвела  меня  к
нему. Мадемуазель де Ксентрай сидела в уголке  у  камина  с  мадемуазель  де
Дюньер, рядом с ними были две-три барышни из знатных  семейств,  -  кажется,
англичанки.  Пока  я  рассеянно  рассматривал  кругленькое  личико  покойной
королевы, Гаэтан, думая, что я следую  за  ним,  повел  себя,  как  подобает
старшему брату: сначала поклонился герцогине,  потом  дочери  и  ее  молодым
подругам, тотчас разглядев своими орлиными глазами красавицу Диану,  которую
видел  последний  раз  пятилетней   девочкой.   Обворожительно   улыбнувшись
девическому цветнику, он подходит ко  мне,  уже  собравшемуся  подступить  к
герцогине, и с досадой шепчет: "Иди же,  что  ты  медлишь!".  Я  бросаюсь  к
хозяйке дома, тоже кланяюсь ей и  ищу  взглядом  свою  невесту,  но  в  этот
момент она поворачивается ко мне спиной. "Дурное предзнаменование", -  думаю
я и отступаю к камину, дабы показаться  перед  ней  во  всем  своем  блеске.
Герцогиня что-то говорит мне, надеясь, что я  на  них  обрушу  целый  каскад
красноречия. Боже мой, я уже был готов витийствовать, только  это  не  имело
смысла. Мадемуазель де Ксентрай  даже  не  смотрела  в  мою  сторону  и,  уж
конечно, не собиралась слушать  меня,  а  шушукалась  со  своими  подругами.
Наконец она оборачивается ко мне  и  окидывает  меня  изумленным  и  ледяным
взглядом. Меня представляют ее соседке, мадемуазель де  Дюньер,  молоденькой
горбунье, очень умной с виду. Она довольно заметно толкает локтем Диану,  но
та не обращает внимания, и я поневоле снова возвращаюсь к своей трибуне,  то
есть к камину, не вызвав у Дианы ни малейшего интереса к своей особе.  Я  не
теряю   самообладания   и,   заговорив   с   герцогом,    роняю    несколько
глубокомысленных замечаний о заседаниях палаты, и тут вдруг  слышу,  как  из
угла, где сидят барышни, доносится взрыв мелодичного смеха.  Очевидно,  меня
сочли глупцом, но я не смущаясь  продолжаю  говорить  и,  выказав  все  свои
ораторские таланты, принимаюсь расспрашивать о портрете Анны  Австрийской  к
неописуемому удовольствию герцога де Дюньера, который только и  ждал,  чтобы
с кем-нибудь потолковать о своей покупке. Пока он  меня  ведет  к  портрету,
чтобы полюбоваться вблизи прекрасной работой живописца,  брат  занимает  мое
место, а я, обернувшись, вижу, как он уже сидит в кресле между герцогиней  и
ее дочерью, в двух шагах от мадемуазель де Ксентрай, и оживленно  болтает  с
барышнями.
     - Это правда, сын мой? - спросила маркиза с тревогой в голосе.
     - Чистая правда, - прямодушно ответил герцог. - Я начал осаду  и  занял
позиции, думая, что Урбен сманеврирует и придет мне  на  помощь.  Ничуть  не
бывало. Этот предатель  бросает  меня  одного  под  перекрестным  огнем,  и,
честное слово, я выкручивался как мог. А что произошло тем временем, он  вам
сейчас расскажет.
     - Развязку, увы, я знаю, - печально промолвила маркиза. -  Урбен  думал
о другом.
     - Простите, матушка, - ответил маркиз, -  на  то  у  меня  не  было  ни
желания, ни времени, так  как  герцогиня  отвела  меня  в  сторону  и,  едва
сдерживая смех, сказала несколько  фраз,  которые  я  передаю  вам  слово  в
слово: "Дорогой маркиз, сегодня вечером тут  происходит  нечто  напоминающее
сцену из комедии. Вообразите себе: эта молодая особа - называть ее не  имеет
смысла - приняла вас за вашего брата и упрямо  продолжает  принимать  вашего
брата за вас. Она не хочет слушать никаких увещеваний и твердит, что  мы  ее
обманываем и надо ли уверять вас..."
     "Конечно, нет, сударыня. Будучи близким  другом  моей  матушки,  вы  не
станете вводить меня в заблуждение..."
     "Именно. Мне было бы это крайне неприятно, и  предупредить  вас  -  мой
долг. Диана просто без ума от герцога, а на вас..."
     "Смотрит как  на  пустое  место?  Так?  Договаривайте,  пожалуйста,  до
конца".
     "Она даже не смотрит на вас - вы для нее не существуете. Диана видит  и
слышит одного герцога, и не знай я, как вы нежно любите  брата,  я  даже  не
заикнулась бы об этом".
     Я так горячо уверил герцогиню, что счастлив и рад успеху  моего  брата,
что она сказала:
     "Боже мой, все перепуталось, как в романе! А вдруг, когда  узнают,  что
Диана предпочла герцога и отвергла вас, все станут на дыбы?"
     "Кто же это все? Вы, герцогиня?"
     "Я? Вполне возможно, но Диана уж  наверняка.  Пойдемте  посмотрим,  что
происходит. Дольше нельзя продолжать это qui pro quo".
     "Простите,  сударыня,  -  ответил  я  герцогине,  -  извольте   сначала
выслушать меня. Мой долг защищать здесь интересы  брата,  а  вы  только  что
произнесли слова, которые очень встревожили и  огорчили  меня  и  которые  я
умоляю вас взять обратно. Если я  правильно  понял,  вы  не  одобрите  выбор
вашей крестницы даже в том случае, если она простит герцогу, что  он  не  я.