в эту минуту я хотел вам сказать следующее: матушка, я могу представить  вам
вторую вашу дочь, еще более прелестную и такую же целомудренную, как  Диана.
Я страстно люблю ее уже больше года. Может быть,  она  догадывается  о  моем
чувстве, но точно о  нем  не  знает.  Я  так  почитаю  ее,  что  без  вашего
благословения никогда не попросил бы ее руки. Впрочем,  она  сама  дала  мне
сурово это понять в тот самый день, когда четыре  месяца  назад  я  невольно
чуть было не открыл ей своей тайны. И я снова связал  себя  обетом  молчания
как с вами, так и с ней. Я  не  мог  отяготить  ваши  плечи  дополнительными
заботами, которые теперь, слава богу,  больше  не  существуют.  Отныне  ваша
жизнь, жизнь моего брата и моя собственная полностью  обеспечены.  Теперь  я
достаточно богат и вправе не думать об увеличении состояния, а  стало  быть,
могу жениться по  сердечной  склонности.  Однако  от  вас,  матушка,  я  жду
жертвы, и вы из любви ко мне не откажете в ней, ибо от этой  жертвы  зависит
счастье вашего сына. Моя избранница из хорошей семьи - это вам  самой  давно
известно, поскольку вы приблизили к себе эту особу. Однако  у  нее  нет  тех
славных предков, к которым вы питаете пристрастие. Я уже  говорил,  что  жду
от вас жертвы. Так ли горячо вы меня любите, чтобы  решиться  на  этот  шаг?
Матушка, у вас доброе сердце, и я уверен - оно не  останется  безучастным  к
мольбам любящего сына и без сожалений уступит ему.
     - Боже мой, ты говоришь о Каролине! - ужаснулась маркиза, вся дрожа.  -
Погоди, мой мальчик, дай перевести  дух  -  этот  тяжкий  удар  застал  меня
врасплох.
     - Не говорите так! - горячо возразил маркиз. - Если это для вас  тяжкий
удар, забудьте о моих  словах.  Я  поступлюсь  всем  и  никогда  не  женюсь!
Никогда...
     - Не женишься? Этим ты меня убьешь. Полно, полно!  Я  должна  прийти  в
себя. Быть может, это не так страшно, как кажется на первый взгляд, но  дело
не в предках Каролины... Отец ее был шевалье -  конечно,  мелкая  сошка,  но
если б только в этом  была  загвоздка!  Она  же  оказалась  в  нищете...  Ты
скажешь, что без тебя я тоже была бы нищенкой, но я скорее  умерла  бы,  чем
влачить дни  в  бедности,  а  у  нее  хватило  мужества  работать,  пойти  в
услужение...
     - Господи! - воскликнул маркиз. - Неужели вы вмените ей в вину то,  что
составляет добродетель всей ее жизни?
     - Я этого не сделаю, - возразила маркиза, - но свет, который так...
     - Несправедлив и слеп!..
     - Твоя правда; пожалуй, не стоит тревожиться из-за  него.  Хорошо,  раз
уж у нас пошли браки по  склонности,  мне  остается  напомнить  тебе  только
одно: Каролине двадцать пять лет.
     - А мне пошел тридцать пятый год.
     - Не в этом дело. Каролина, конечно, молода,  если  сердце  ее  так  же
чисто и прекрасно, как твое. Но она уже любила!
     - Нет, я знаю всю ее жизнь!  Я  разговаривал  с  ее  сестрой.  Каролина
должна была выйти замуж, но никогда и никого не любила.
     - Но со времени ее неудавшегося замужества прошли годы.
     - Я справился и об этом. Вся ее жизнь передо мной как на  ладони!  И  я
говорю, что мадемуазель  де  Сен-Жене  достойна  быть  моей  женой  и  вашей
дочерью, только потому, что знаю все, и не думайте, матушка, что от  страсти
я решился рассудка.  Нет,  я  люблю  Каролину  серьезно,  я  все  обдумал  и
полностью уверен в себе. Только поэтому я нашел силы  молчать  и  ждать  той
минуты, когда сумею привести  веские  доказательства  своей  любви  и  смогу
убедить вас.
     Урбен еще долго увещевал свою мать и одержал победу. Его  красноречивые
доводы были полны страсти и сыновней нежности,  которую  он  уже  много  раз
доказал. Сердце старой маркизы было тронуто, и она сдалась.
     - О, позвольте, матушка, позвать  сюда  Каролину  от  вашего  имени!  -
попросил маркиз. - Скажите "да", и у ваших ног  я  впервые  скажу  Каролине,
что люблю ее. Видите, я еще не смею признаться ей с глазу на глаз.  Один  ее
холодный взгляд, одно недоверчивое слово разобьют мне сердце. Здесь же,  при
вас, матушка, я найду нужные слова, и она мне поверит.
     - Сын мой, - сказала маркиза.  -  Вот  вам  материнское  благословение.
Видишь, - добавила она, обнимая сына слабыми руками, - если я  дала  его  не
сразу и без особенной радости, то по крайней мере с безграничной  любовью  к
тебе. Только прошу тебя и даже требую: ты должен  все  хорошенько  обдумать.
Даю тебе сутки на размышления - ты заручился моим согласием, на которое  час
назад не мог и  рассчитывать,  и  теперь  твое  положение  изменилось.  Ведь
раньше тебе казалось,  что  между  тобой  и  Каролиной  стоит  непреодолимая
стена, - поэтому, вероятно, твоя страсть крепла  и  давала  тебе  избыточные
силы. Не качай головой! Разве ты можешь знать самого себя? Впрочем, я  прошу
сущую малость. Подожди до завтрашнего вечера и ничего не говори Каролине!  Я
и сама должна укрепиться в своем решении перед  господом  богом,  дабы  лицо
мое, волнение и слезы не выдали Каролине, чего оно мне стоило...
     - Да, вы правы. Если она  догадается  об  этом,  она  не  захочет  даже
слушать меня... Итак, до завтра, дорогая матушка.  Боже  мой,  целые  сутки,
это же долгие двадцать  четыре  часа...  И  потом,  уже  час  ночи.  Значит,
следующую ночь вы опять будете бодрствовать?
     - Конечно, ведь завтра  у  нас  концерт  в  покоях  молодой  герцогини,
поэтому сегодня нам нужно как следует выспаться. Ты вернешься на бал?
     - Ах, не лишайте меня этого удовольствия.  Каролина  еще  там...  Боже,
как она хороша в этом белом платье и жемчугах. Я  боялся  даже  смотреть  на
нее и только сейчас могу ею вдосталь налюбоваться!
     - Нет! Придется и тебе принести жертву твоей матушке! Не  встречайся  с
Каролиной и не разговаривай с ней  до  завтрашнего  вечера.  Поклянись,  сын
мой, что эту ночь, которую все равно проведешь без сна, ты будешь  думать  о
нас троих. Хорошенько все взвесь, а утром со  свежей  головой  еще  раз  обо
всем поразмысли. Я буду ждать тебя к обеду. Так нужно. Поклянись мне!
     Урбен дал клятву матери и сдержал ее. Но уединение, ночь и  томительная
невозможность встретиться с Каролиной еще сильнее  разожгли  его  страсть  и
подстегнули нетерпение. Словом, как ни были разумны  меры  предосторожности,
принятые  маркизой,  они  были  совершенно  бессмысленны  по   отношению   к
человеку, который давно обдумал  свое  решение  и  хотел  претворить  его  в
действительность.
     Каролина удивилась, что маркиз больше не появился на балу,  и  покинула
праздник одна из первых; теперь она еще сильнее укрепилась в правоте  своего
предположения, что маркиз сумел быстро пересилить свое сердечное  чувство  к
ней.
     У госпожи д'Арглад на этом  балу  были  свои  шпионы;  один  из  них  -
секретарь  посольства,  надеявшийся  жениться  на  ней,  на  следующее  утро
сообщил  Леони,  что   "компаньонка"   добилась   огромного   успеха.   Этот
проницательный начинающий дипломат, заметив, какими горящими глазами  маркиз