Веселый и довольный возвращался король в Глогову; там  он  призвал  к
себе нескольких верных офицеров, в их числе и Кмицица, и сказал им:
   - Нет моей мочи, совсем истерзался я в этом краю и хоть завтра  готов
тронуться в путь, а  потому  призвал  я  вас,  дабы  вы,  люди  военные,
искушенные опытом, подумали, как поскорее исполнить  наш  замысел.  Жаль
нам терять попусту время, ибо наше присутствие может  ускорить  всеобщую
войну.
   - Коль такова твоя воля, государь, - ответил королю Луговский, - чего
же тогда мешкать? Чем скорее, тем лучше!
   - Покуда не распространился еще слух об  отъезде  и  враг  не  удвоил
бдительности, - прибавил полковник Вольф.
   - Враг уже начеку, и на дорогах, где только можно, устроил засады,  -
сказал Кмициц.
   - Как так? - воскликнул король.
   - Государь, да ведь твой отъезд,  для  шведов  не  новость!  Чуть  не
каждый день по всей Речи Посполитой разносится слух, что ты уже в  пути,
а то и inter regna. Поэтому надо принять  все  меры  предосторожности  и
пробираться тайком, окольными  путями,  ведь  дороги  стерегут  разъезды
Дугласа.
   - Самая лучшая предосторожность - это триста верных драгун,  -  глядя
на Кмицица, сказал  Тизенгауз,  -  и  коль  скоро  государь  вверил  мне
начальство над ними, я  доставлю  его  целым  и  невредимым,  даже  если
придется потоптать все разъезды Дугласа.
   -  Доставишь,  милостивый  пан,  коль  встретишь  разъезд  в  триста,
шестьсот, ну даже в тысячу сабель, но что может статься, коль наткнешься
на большую засаду?
   - Я потому о трехстах сказал, - возразил Тизенгауз, - что о  трехстах
шел разговор. А коль этого мало, можно взять пятьсот, а то и побольше!
   - Боже упаси! Чем больше отряд, тем больше шуму! - воскликнул Кмициц.
   - Постой! - остановил его король. - Ведь коронный  маршал  со  своими
хоругвями выйдет, я думаю, нам навстречу.
   - Не выйдет пан маршал нам навстречу, - возразил Кмициц. - Времени он
не будет знать, а и будет знать, так мало ли что может статься в пути  и
задержать нас, - дело обыкновенное, всего не предусмотришь...
   - Вот это речь воина, истинного воина! - сказал король. -  Видно,  не
внове для тебя война.
   Кмициц улыбнулся, вспомнив о своих  набегах  на  Хованского.  Кто  же
лучше  его  мог  знать  это  дело!  Кому  верней  всего  было   поручить
сопровождать короля?
   Но Тизенгауз, видно, иного был мнения,  он  насупил  брови  и  сказал
язвительно Кмицицу:
   - Что ж, ждем твоего мудрого совета!
   Неприязнь  почувствовал  Кмициц  в  этих  словах;  устремив  взор  на
Тизенгауза, он ответил:
   - Я так думаю, что нам легче будет проскользнуть,  если  отряд  будет
поменьше.
   - Как же быть тогда?
   - Государь! - сказал Кмициц. - В твоей воле  поступить  так,  как  ты
пожелаешь; но мне рассудок вот что велит: чтобы отвлечь на  себя  врага,
пан Тизенгауз должен двинуться вперед с драгунами,  умышленно  разглашая
повсюду, что это он сопровождает тебя. Его дело ускользать  от  врага  и
целым уйти из западни. А  через  день-другой  тронемся  мы  с  небольшим
отрядом и с тобой, государь; внимание врага будет отвлечено, и мы  легко
проберемся до самой Любовли.
   Король в восторге захлопал в ладоши.
   - Сам бог послал нам этого солдата! - воскликнул он. - Соломон и  тот
не рассудил бы лучше! Я свое votum <Голос (лат.).> всецело отдаю за  эту
мысль, и быть посему! Они будут ловить короля между драгунами, а  король
проскользнет  у  них  под  самым  носом.  Право  же,  лучше  ничего   не
придумаешь!
   - Государь, это шутка! - вскричал Тизенгауз.
   - Солдатская шутка! - ответил король. - Нет, будь что будет, а  я  от
своего не отступлюсь!
   У Кмицица глаза горели, так он был рад  своей  победе;  но  Тизенгауз
сорвался с места.
   - Государь! - сказал он. -  Я  отказываюсь  вести  драгун.  Пусть  их
кто-нибудь другой ведет!
   - Это почему? - спросил король.
   - Государь, коль едешь ты без охраны, коль  отдан  будешь  во  власть
судьбы, и станешь ее игралищем, и будут грозить тебе всякие беды, то и я
хочу состоять при твоей особе, грудью прикрыть тебя в бою  и  жизнью  за
тебя пожертвовать.
   - Спасибо за благое намерение, - ответил Ян Казимир, - но  успокойся,
ибо меньше всего мы будем подвергаться опасности,  когда  поступим  так,
как советует Бабинич.
   - Пусть за эти свои советы пан... Бабинич, или как там его звать, сам
отвечает! Может статься, ему только того и  надо,  чтобы  ты,  государь,
заблудился в горах без охраны... Беру бога и товарищей в свидетели,  что
я, как мог, отговаривал тебя от этого!
   Не успел он кончить, как Кмициц сорвался с места, подскочил к нему и,
глядя ему прямо в лицо, спросил:
   - Что ты, милостивый пан, хочешь этим сказать?
   Но Тизенгауз надменно смерил его взглядом.
   - Не тянись, шляхтишка, не тебе со мною тягаться!
   На это Кмициц, сверкая очами:
   - Как знать, стал ли бы ты тягаться со мною, когда бы...
   - Когда бы что? - бросил на него быстрый взгляд Тизенгауз.
   - С такими тягался я, что не тебе чета!
   Тизенгауз рассмеялся.
   - Где ты их сыскал?
   - Замолчите! - нахмурился вдруг  король.  -  Не  сметь  затевать  тут
ссоры!
   Ян Казимир  внушал  всем  такое  уважение,  что  оба  молодца  тотчас
притихли, смущенные тем, что невесть  чего  наговорили  друг  другу  при
короле.
   - Никто не смеет чваниться перед рыцарем, который взорвал кулеврину и
ушел от шведов, - сказал Ян  Казимир,  -  пусть  даже  его  отец  жил  в
застянке; а я вижу, что он не застянковый шляхтич, ибо сокола  знать  по
полету, а кровь  по  делам.  Забудьте  о  своих  обидах.  -  Тут  король
обратился к Тизенгаузу: - Коли хочешь, оставайся  при  нашей  особе.  Не