битое стекло, клочки обмундирования и пояс  с  патронами,  какие  носили
шведские пехотинцы; несомненно, в этом месте  стояла  пехота  Богуслава,
однако нигде ее самой не было видно. Далее,  на  мокром  лугу,  авангард
Дугласа обнаружил множество следов тяжелых рейтарских коней, а на берегу
следы татарских лошаденок-бахматов; еще дальше лежал труп одного коня, у
которого волки только что  вытянули  внутренности.  Далее  была  найдена
татарская стрела без наконечника, но с  уцелевшим  оперением  и  спицей.
Видно, что Богуслав отступал, а Бабинич шел за ним.
   Дуглас понял, что произошло нечто необычайное.
   Но что? Ответа не было. Дуглас задумался. Его думы  внезапно  прервал
офицер аванпоста.
   - Ваше превосходительство! - сказал тот. - Сквозь кусты на  небольшом
расстоянии видна группа  людей.  Они  не  двигаются,  как  в  дозоре.  Я
остановил разведку, чтобы доложить вашему превосходительству.
   - Конные или пешие? - спросил Дуглас.
   - Пешие, их четверо или пятеро в группе, сосчитать точно  нельзя,  их
заслоняют ветки. Но что-то желтое мелькает, как у наших мушкетчиков.
   Дуглас пришпорил коня, быстро погнал его к передовым постам и  вместе
с ними двинулся вперед. Сквозь редеющие  заросли  в  глубине  леса  была
видна группа солдат, которая в полной неподвижности стояла под деревом.
   - Это наши, наши! - сказал Дуглас. - Где-то  поблизости  должен  быть
князь.
   - Странно! - произнес, помолчав, офицер. - Они стоят в карауле, но ни
один не окликнул нас, хотя мыто идем с шумом.
   В этот момент заросли кончились и открылся чистый лес. И тогда едущие
увидели кучку из четверых людей, теснящихся друг к  другу  и  как  будто
что-то высматривающих на земле. У каждого от головы прямо вверх тянулась
черная полоска.
   - Ваше превосходительство! - вдруг сказал офицер. - Эти люди висят.
   - Это точно, - ответил Дуглас.
   И, ускоривши шаг, они через  мгновение  были  около  трупов.  Четверо
пехотинцев  разом  висели  в  петлях,  как  кучка  дроздов,  и  ноги  их
поднимались над землей едва на дюйм, поскольку ветвь была низкая.
   Дуглас довольно равнодушно поглядел на них, а потом сказал как бы сам
себе:
   - Стало быть, мы уже знаем, что тут побывали и князь, и Бабинич.
   И он снова задумался, потому что и сам хорошенько не  знал,  идти  ли
ему  дальше  по  этой  лесной  дороге  или   перебираться   на   большую
остроленскую дорогу.
   Тем временем получасом позже снова обнаружились два трупа. Видимо, то
были мародеры или больные,  которых  бабиничевские  татары  ловили,  идя
вслед князю.
   Но почему князь отступал?
   Дуглас слишком хорошо его знал, то есть знал  и  его  отвагу,  и  его
воинскую  опытность,  чтобы  допустить  хоть  на  мгновение,  что  князь
отступал без серьезных причин. Видимо, что-то произошло.
   Только на другой день  все  выяснилось.  А  именно  когда  приехал  с
отрядом в тридцать всадников пан Бес от Богуслава  и  привез  донесение,
что король Ян Казимир отправил  за  Буг  против  Дугласа  пана  польного
гетмана Госевского  с  войском  в  шесть  тысяч  литовских  и  татарских
кавалеристов.
   - Мы узнали об этом, - говорил пан Бес, - еще перед тем  как  подошел
Бабинич, поскольку он шел очень осторожно, кружил, а  потому  подвигался
медленно. Госевский сейчас находится в четырех или  пяти  милях  отсюда.
Князь, получив это известие, начал поспешно отступать, чтобы соединиться
с Радзеёвским, которого легко могли  разгромить.  Но  поскольку  мы  шли
быстро, то и счастливо соединились. И  тут  же  князь  направил  во  все
стороны   разъезды   по   десятке   в   каждом   с   донесением   вашему
превосходительству. Многие из них попали в лапы татар и  мужиков,  но  в
такой войне без этого не обойдешься.
   - А где князь и пан Радзеёвский?
   - В двух милях отсюда, на берегу.
   - Князь весь отряд сохранил?
   - Он вынужден был оставить пехоту, которая добирается по самым глухим
лесам, чтобы спастись от татар.
   - Такой коннице, как татарская, и  самая  глухая  чащоба  не  помеха.
Пехоты этой нам не видать как своих ушей. Но в  этом  нет  ничьей  вины,
князь поступил как опытный воин.
   - Князь послал большой отряд к Остроленке, чтобы ввести в заблуждение
пана литовского подскарбия. Литовцы кинутся туда сразу же, подумав,  что
все наше войско пошло на Остроленку.
   -  Это  хорошо!  -  сказал  успокоенный  Дуглас.  -  Мы  с  литовским
подскарбием управимся.
   И, не тратя ни минуты, он велел выступать в поход, чтобы  соединиться
с князем Богуславом и Радзеёвским. Что и произошло в тот же самый  день,
к вящему удовольствию всех, в особенности Радзеёвского,  который  боялся
плена пуще самой смерти, поскольку хорошо знал, что ему пришлось  бы  со
всей строгостью отвечать как изменнику и виновнику всех  несчастий  Речи
Посполитой.
   Сейчас, во всяком случае,  после  объединения  с  Дугласом,  шведская
армия насчитывала четыре тысячи людей, то есть  могла  дать  решительный
отпор силам польного гетмана. У него, правда, было шесть тысяч  конницы,
но татары, исключая Бабиничевых, которые  были  хорошо  вымуштрованы,  в
остальном не могли быть использованы для атаки, да и сам пан  Госевский,
несмотря на  свою  выучку  и  опыт,  не  способен  был,  как  это  делал
Чарнецкий, зажечь людей, чтобы они все сокрушали на своем пути.
   Дуглас, однако, не мог взять в толк, с какой целью Ян Казимир  выслал
польного гетмана за Буг. Шведский король  вместе  с  курфюрстом  шел  на
Варшаву, раньше или позже там должно было состояться решающее  сражение.
Так что, возможно, Казимир стоял уже во главе могучего войска,  численно
превосходящего  шведов  и  бранденбургскую  армию,  однако  шесть  тысяч
ратников представляли собой  слишком  большую  подмогу,  чтобы  польский
король мог добровольно от нее отказаться.
   Правда, пан Госевский вырвал Бабинича из ловушки, но все-таки  и  для
спасения Бабинича королю не нужно было посылать целую дивизию. Так что в
этом походе была какая-то своя скрытая цель, которой  шведский  генерал,
несмотря на всю свою проницательность, не мог распознать.
   В письме шведского короля, присланном  неделей  позже,  чувствовалась
сильная тревога и даже как бы отчаяние по поводу этой экспедиции,  и  по
некоторым словам можно  было  понять  причину  такого  беспокойства.  По