Взять его надо!
   С этими словами  он  полез  наверх,  а  с  ним  двое  его  товарищей;
перекладины затрещали, ломаясь, решетки прогнулись  еще  больше,  но  по
меньшей мере два десятка  сильных  рук  схватились  за  жерди,  подперли
лестницу пиками. Кое-кто просунул острия в лаз, чтобы  шляхтичу  трудней
было размахнуться саблей.
   Несколько минут спустя еще три тела свалились на головы  стоящих  под
сеновалом.
   Заглоба, разгоряченный успехом, ревел  как  буйвол  и  изрыгал  такие
проклятья, каких свет не слышал, - у казаков от его слов душа бы ушла  в
пятки, не охвати их в ту минуту дикая ярость. Одни кололи пиками настил,
другие карабкались по лестнице, хотя  в  темной  дыре  их  ждала  верная
погибель. Вдруг у дверей поднялся крик и в хлев вбежал сам Богун.
   Был он без шапки, в одной только рубахе и шароварах,  в  руке  держал
обнаженную саблю, глаза сверкали.
   - На крышу, собачьи дети! - крикнул он.  -  Содрать  солому  и  живым
взять.
   А Заглоба, увидав Богуна, взревел:
   - Только приблизься, хам! Вмиг уши обрежу и  нос  отрублю,  а  головы
твоей мне даром не надо, по ней топор  плачет.  Что,  труса  празднуешь,
холоп, боишься? А ну, кто скрутит этого  шельму,  тот  будет  помилован.
Что, висельник, что, кукла еврейская? Сам явился? Просунь только башку в
дырку! Ну,  где  же  ты?  Залезай,  рад  буду  и  угощу  отменно,  сразу
припомнишь папашу-сатану да мать-шлюху!
   Между тем у Заглобы над головой  затрещали  стропила.  Видно,  казаки
взобрались на крышу и уже сдирали солому.
   Заглоба треск расслышал, но страх не отнял у  него  силы.  Он  словно
опьянен был схваткой и кровью.
   "Забьюсь в угол и там погибну", - подумал он.
   Но в эту минуту во всех концах майдана вдруг  загремели  выстрелы,  и
тотчас в хлев ворвались человек десять казаков.
   - Батьку! - благим матом кричали они. - Сюда, батьку!
   Заглоба в первое мгновение не понял, что происходит, и остолбенел  от
изумленья. Глядит сквозь дыру в хлев -  никого.  Стропила  на  крыше  не
трещат.
   - В чем дело? Что случилось? - громко воскликнул он. - Ага,  понятно!
Они решили хлев спалить и из пистолетов садят по крыше.
   Тем  временем  людской  рев  за  стеной  становился   все   страшней,
послышался топот  копыт.  Выстрелы  мешались  с  воем,  звенело  железо.
"Господи! Да это, никак, сраженье!" - подумал Заглоба и кинулся к  своей
дыре в крыше.
   Поглядел - и ноги под ним от радости подкосились.
   На майдане кипел бой,  а  вернее,  Заглоба  увидел  ужасное  избиение
Богуновых казаков. Застигнутые врасплох,  они  позволили  врагу  подойти
вплотную и падали, сраженные выстрелами в упор; припертые к изгородям, к
стенам хаты  и  овину,  разимые  мечами,  теснимые  лошадиными  крупами,
сминаемые копытами, погибали почти без сопротивленья. Солдаты в  красном
напирали,  неистово  рубясь,  не  давая  казакам  ни   построиться,   ни
замахнуться саблей, ни перевести дух, ни вскочить  на  лошадь.  Немногие
лишь защищались; кто-то в дыму и сумятице торопливо подтягивал  подпруги
и валился наземь, не успев поставить ногу в стремя; иные, побросав  пики
и сабли, бежали к изгородям, перепрыгивали через них или  протискивались
меж кольев, застревая, крича и  вопя  нечеловечьими  голосами.  Казалось
несчастным, что сам князь Иеремия как орел  налетел  на  них,  навалился
внезапно со всей своей ратью. Времени не оставалось  ни  опомниться,  ни
оглядеться: возгласы победителей, свист сабель, гром выстрелов гнали их,
как ураганный  вихрь,  горячее  конское  дыхание  жгло  затылки.  "Люди,
спасайте!" - раздавалось  со  всех  сторон.  "Бей,  убивай!"  -  кричали
солдаты.
   И наконец увидел Заглоба маленького Володыёвского,  который,  стоя  с
несколькими солдатами близ ворот, словами и булавой отдавал  приказанья,
а порой врезался на своем гнедом жеребце в самую бучу: едва  примерится,
едва  повернется,  и  человек  уже  падает,  не  издав  и  вскрика.   О,
Володыёвский великий был в своем деле мастер; прирожденный  воитель,  он
безотрывно следил за ходом битвы, и, наведя где  должно  порядок,  снова
возвращался на место, и наблюдал, и указывал, словно управлял оркестром:
когда надо, сам возьмет инструмент, когда надо - перестанет  играть,  но
глаз ни на секунду ни с кого не спускает, дабы каждый свое исполнил.
   Завидя такое, Заглоба затопал ногами по доскам настила, так что  пыль
вокруг заклубилась, захлопал в ладоши и заревел во всю глотку:
   - Бей проклятых! Бей, убивай, сноси головы! Руби, коли,  лупи,  дави,
режь! А ну, поднажмите! Саблями их, чтоб ни одному не уйти живому.
   Так кричал Заглоба, волчком вертясь на месте;  глаза  его  от  натуги
налились кровью, даже свет померк на минуту, но,  когда  зрение  к  нему
вернулось, он увидел  еще  более  великолепную  картину  -  в  окружении
полсотни казаков вихрем летел на коне Богун, без шапки, в одной рубахе и
шароварах, а за ним маленький Володыёвский со своими людьми.
   - Бей! Это Богун! - крикнул Заглоба, но не был услышан.
   Меж тем Богун с казаками через плетень, Володыёвский  через  плетень,
некоторые отстали, у иных  лошади  на  скаку  перекувырнулись.  Поглядел
Заглоба: Богун на равнине, Володыёвский на равнине. Казаки врассыпную  и
наутек, солдаты поодиночке за ними. У Заглобы дух захватило, глаза  чуть
не вылезли из орбит. Что ж он  увидел?  А  вот  что:  Володыёвский,  как
гончая за кабаном, по пятам  за  Богуном  несется,  атаман  поворачивает
голову, заносит саблю!..
   - Бьются! - кричит Заглоба.
   Еще  мгновение,  и  Богун  падает  вместе  с  лошадью  наземь,   конь
Володыёвского топчет  его  копытами,  и  маленький  рыцарь  устремляется
вдогонку за другими беглецами.
   Но Богун еще жив,  он  вскакивает  и  бежит  к  поросшим  кустарником
холмам.
   - Держи его! Держи! - ревет Заглоба. - Это Богун!
   Появляется новая ватага казаков, которая до  той  минуты  за  холмами
укрывалась, а теперь, когда ее заметили, ищет нового пути к бегству.  За
нею, примерно в полуверсте,  скачут  солдаты.  Казаки  догоняют  Богуна,
окружают, подхватывают и увозят с собой. И вот уже вся ватага исчезает в
извоях яра, а за ней скрываются из глаз и преследователи.
   На майдане сделалось тихо и  пусто:  даже  солдаты  Заглобы,  отбитые
Володыёвским, повскакав на казацких коней, понеслись вместе с другими за
рассыпавшимися кто куда беглецами.