вместе обсудить, как быть  дальше;  к  тому  ж  доселе  нездоровым  себя
чувствовал, в полном пребывал изнурении сил, да  и  нутро  взбунтовалось
после того, как разбойники эти  меня  в  бараний  рог  скрутили.  Думал,
кондрашка хватит.
   - Да говори же ты, сударь, бога ради! -  воскликнул  Володыёвский.  -
Неужто о бедняжке нашей что проведал?
   - Воистину так, да благословит ее всевышний, - промолвил Заглоба.
   Скшетуский поднялся во весь свой рост, но тотчас же  опять  сел  -  и
такая тишина настала, что слышно было жужжанье комаров на  окошке,  пока
наконец Заглоба не заговорил снова:
   - Жива она, это я  теперь  доподлинно  знаю,  и  у  Богуна  в  руках.
Страшные это руки, любезные судари, однако ж господь упас ее  от  зла  и
позору. Богун сам мне признался, а уж он  бы  не  преминул  похвалиться,
будь оно иначе.
   - Возможно ли? Возможно ли это? - лихорадочно вопрошал Скшетуский.
   - Разрази меня гром, коли я  лгу!  -  со  всей  серьезностью  ответил
Заглоба. - Для меня это святая святых. Послушайте,  что  Богун  говорил,
когда еще насмешничать  надо  мной  пытался,  покуда  я  его  не  осадил
хорошенько. "Ты что ж, говорит, думал,  для  холопа  ее  в  Бар  привез?
Думал, я мужлан, силой хочу взять  девицу?  Неужели,  говорит,  меня  не
стать на то, чтобы  в  Киеве  обвенчаться  в  церкви,  да  чтоб  монахи,
говорит, мне пели, да чтобы триста свечей для меня зажглись - для  меня,
гетмана и атамана!" -  и  ногами  давай  топать,  и  ножом  грозиться  -
напугать вздумал, да я ему сказал, пусть собак пугает.
   Скшетуский уже овладел собою, но аскетическое его лицо просветлело, и
снова на нем появились тревога, надежда, сомненье и радость.
   - Где же она тогда? Где? -  выспрашивал  он  торопливо.  -  Если  ты,
сударь, и это узнал, значит, мне тебя небеса послали.
   - Этого он мне не сказал, но умной голове  и  полслова  довольно.  Не
забудьте, любезные судари, что поначалу он всячески надо мной издевался,
пока я его не приструнил, а тут у него и вырвалось против воли: "Вперед,
говорит, я тебя отведу к Кривоносу, а потом пригласил бы на свадьбу,  да
сейчас война, нескоро еще свадьба будет". Заметьте, судари: еще  нескоро
- выходит, у нас есть время! И другое заметьте: вперед к Кривоносу, а уж
потом на свадьбу - значит, у Кривоноса княжны точно нет, куда-нибудь  он
ее от войны подальше спрятал.
   - Сущее ты золото, сударь! - воскликнул Володыёвский.
   - Я сначала подумал, - продолжал польщенный Заглоба, - может,  он  ее
отослал в Киев, ан нет: зачем  тогда  было  говорить,  что  они  в  Киев
венчаться поедут; раз поедут, значит,  не  там  наша  бедняжка.  У  него
достанет ума туда ее не везти, потому как, если Хмельницкий на Червонную
Русь подастся, литовские войска легко могут захватить Киев.
   - Верно! Верно! - воскликнул пан Лонгинус. - Богом клянусь, не одному
бы стоило с вашей милостью разумом поменяться.
   - Только я не со всяким меняться  стану  из  опасения  взамен  разума
мешок ботвы заполучить, а уж особенно с литвином.
   - Опять он за свое, - вздохнул пан Лонгинус.
   - Позволь же мне, сударь, закончить. Ни у Кривоноса, ни в  Киеве  ее,
стало быть, нет - где же она в таком случае?
   - В том и загвоздка!
   - Если ваша милость догадывается, говори скорей, а то я сижу  как  на
угольях! - вскричал Скшетуский.
   - За Ямполем она! - сказал Заглоба и торжествующе обвел всех здоровым
своим оком.
   - Откуда это тебе известно? - спросил Володыёвский.
   - Откуда известно? А вот откуда: сижу я в хлеву,  -  разбойник  этот,
чтоб его свиньи слопали, в хлев меня велел запереть! -  а  рядом  казаки
разговаривают промеж собою. Прикладываю ухо к стене и  что  же  слышу?..
Один говорит: "Теперь небось атаман за Ямполь поедет", а другой на  это:
"Молчи, коли молодая жизнь дорога..." Голову даю,  что  она  за  Ямполем
где-то.
   - О, это уж как бог свят! - воскликнул Володыёвский.
   - В Дикое Поле ведь он ее  не  повез,  значит,  по  моему  разумению,
где-нибудь между Ямполем и Ягорлыком спрятал. Был я однажды в тех краях,
когда посредники туда съехались от нашего короля и от хана: в  Ягорлыке,
как вам ведомо, вечно разбираются пограничные споры об угоне стад... Там
вдоль всего Днестра сплошь овражины да  чащобы,  места  неподступные,  и
хуторяне никому не подвластны - пустыня окрест, они и друг с  другом  не
встречаются. У таких диких отшельников он ее, верно,  и  спрятал,  да  и
безопаснее место трудно придумать.
   - Ба! Но как туда добраться сейчас, когда Кривонос заградил дорогу? -
говорит пан Лонгинус. - И Ямполь, как  я  слышал,  -  сущее  разбойничье
логово.
   На это Скшетуский:
   -  Я  ради  ее  спасения  хоть  десять  раз  голову  сложить   готов.
Переоденусь и пойду искать - отыщу, надеюсь: бог меня не оставит.
   - Я с тобой, Ян! - воскликнул Володыёвский.
   -  И  я  лирником  нищим  оденусь.  Поверьте,  любезные  судари,   уж
чего-чего, а опыта у меня всех вас поболее; торбан мне,  правда,  обрыдл
чертовски, ну да ничего, возьму волынку.
   - Так, может, и я на что сгожусь, братушки? - спросил пан Лонгинус.
   - Отчего ж нет, - ответил Заглоба. - Понадобится переправиться  через
Днестр, ты и перенесешь нас, как святой Христофор.
   - Благодарствую от души, любезные судари, - сказал  Скшетуский,  -  и
готовностью вашей воспользоваться счастлив. Друзья познаются в  беде,  а
меня, вижу, провидение такими верными  друзьями  подарило.  Позволь  же,
всемогущий боже, и мне положить за друзей достояние и здоровье!
   - Все мы аки един муж!  -  воскликнул  Заглоба.  -  Господь  поощряет
согласье;  увидите,  в  скором  времени  и  мы  плодами   своих   трудов
насладимся.
   -  Знать,  мне  ничего  иного  не  остается,  -   сказал,   помолчав,
Скшетуский, - как отвести хоругвь к князю и, не  мешкая,  отправиться  в
путь вместе с вами. Пойдем по Днестру через Ямполь к Ягорлыку и  повсюду
искать будем. А поскольку, надеюсь, Хмельницкий уже разбит или, пока  мы
с князем соединимся, разбит будет, то и служба  общему  делу  не  станет
помехой. Хоругви, верно, двинутся  на  Украину,  чтобы  вконец  задушить
мятеж, но там и без нас обойдутся.
   -  Погодите-ка,  любезные  судари,  -  сказал  Володыёвский,  -  надо
полагать, после Хмельницкого придет черед Кривоноса, так что,  возможно,
мы вместе с войском пойдем на Ямполь.