ленске: по смерти Мстислава Давыдовича (1230 г.) стол  этот  по  родовым
счетам должен был перейти в третье поколение Ростиславичей, именно  дос-
таться внуку Романову, Святославу Мстиславичу; но смольняне почему-то не
хотели иметь его своим князем; тогда Святослав в 1232 г. с помощью поло-
чан взял Смоленск на щит, перебил его жителей, себе враждебных, и сел на
столе.
   Подвиги Мстислава торопецкого не принесли никакой существенной пользы
для Южной Руси; но по смерти Мстислава судьба дала ей другого князя, ко-
торого характер вполне был способен доставить ей прочную и  великую  бу-
дущность, если только будущность Южной Руси могла зависеть  от  личности
одного князя; этот князь был молодой  Даниил,  сын  Романа  Великого.  С
блестящим мужеством, славолюбием, наследственным в племени  Изяславовом,
Даниил соединял способность к обширным государственным замыслам и к  го-
сударственной распорядительности; с твердостью, уменьем неуклонно  стре-
миться к раз предположенной цели он соединял мягкость в поведении,  раз-
борчивость в средствах, в чем походил на  прадеда  своего,  Изяслава,  и
резко отличался от отца своего, Романа. Начиная рассказ о подвигах Дани-
иловых, летописец имел полное право сказать: "Начнем рассказывать о бес-
численных ратях, великих трудах, частых войнах, многих крамолах,  частых
восстаниях, многих мятежах"; имел полное право сказать, что сыновьям Ро-
мановым измлада не было покоя. По смерти Мстислава они остались окружен-
ные со всех сторон врагами: в Галиче королевич венгерский и  неприязнен-
ные бояре; в Пинске князь Ростислав, злобившийся на Даниила  за  отнятие
Чарторыйска и плен сыновей; в Киеве  Владимир  Рюрикович,  наследовавший
вражду отца своего к Роману Великому и сыновьям последнего; князья  чер-
ниговские не хотели также забыть притязания племени своего  на  Галич  и
злой обиды, полученной там. Тщетно митрополит Кирилл, которого мы уже  в
третий раз застаем в святом деле миротворства и которого летописец вели-
чает преблаженным и святым, старался отвратить усобицу: Ростислав  пинс-
кий не переставал клеветать на Даниила и подвигать других князей, и  вот
Владимир киевский собрал войско. "Отец Даниилов постриг отца  моего",  -
говорил он, и была у него в сердце боязнь великая, прибавляет летописец;
значит, Владимир боялся, что молодой Даниил пойдет по следам отца своего
и плохо придется от него соседям. Владимир посадил  и  половецкого  хана
Котяна на коня, всех половцев и вместе с  Михаилом  черниговским  осадил
Каменец; в рати осаждающих были: куряны (жители Курска), пиняне,  новго-
родцы (северские), туровцы. Даниил видел, что нельзя ему противиться та-
кой рати, тем более что в Галиче королевич и главный советник его,  боя-
рин Судислав, были в союзе с киевским князем: он начал мирные  перегово-
ры, чтоб выиграть время и разделить союзников, что и удалось ему относи-
тельно половецкого хана Котяна. "Батюшка! - послал сказать Даниил полов-
чину, - расстрой эту войну, прими меня в любовь к себе". Котян отделился
от союзников, опустошил Галицкую землю и ушел назад к себе в степи;  ос-
тальные союзники, не успевши взять Каменец, также отступили в свои  вла-
дения. А между тем Даниил спешил в Польшу за помощью  и,  получивши  ее,
предпринял со своей стороны наступательное движение, пошел к  Киеву;  но
на дороге встретили его послы от киевского и черниговского князей и зак-
лючили мир.
   В следующем 1229 году успех ждал Даниила на другой стороне, в Галиче:
когда он был в Угровске, то преданные ему галичане прислали сказать ему:
"Ступай скорее к нам: Судислав ушел в Понизье, а королевич один  остался
в Галиче". Даниил немедленно с небольшою дружиною пошел к этому  городу,
а тысяцкого своего Дамьяна послал на Судислава; на третьи сутки  в  ночь
подошел Даниил к Галичу, где успел уже затвориться Судислав, ускользнув-
ший от Дамьяна; волынцам удалось только захватить его двор подле Галича,
где они нашли много вина, овощей, корму всякого,  копий,  стрел.  Даниил
стоял против города, на другом берегу Днестра; галичане и венгры выезжа-
ли и бились на льду; но к вечеру лед поднялся, река наводнилась, и враж-
дебный Даниилу боярин Семьюнко (которого летописец сравнивает с  лисицею
по красноте лица) зажег мост. В это время явился  к  Даниилу  Дамьян  со
многими галицкими боярами, принявшими сторону сына Романова, у  которого
таким образом набралась многочисленная рать.  Даниил  очень  обрадовался
ей, жалел только, что мост зажжен и не по чему перейти Днестр; но  когда
поехал он посмотреть на место, то увидал, что конец моста погас и переп-
рава возможна; радость была большая, и на другой же день все войско  пе-
решло Днестр и обступило Галич с четырех  сторон;  осажденные  не  могли
держаться долее и сдали город, причем королевич достался в плен Даниилу;
но тот вспомнил прежнюю любовь к себе отца его Андрея и отпустил  его  к
последнему; из бояр галицких с королевичем пошел только один Судислав, в
которого народ бросал камнями, крича: "Вон из города, мятежник земский!"
Но Судислав спешил отомстить народу новым мятежом: приехавши в  Венгрию,
он не переставал твердить  королю  и  королевичу:  "Ступайте  на  Галич,
возьмите землю Русскую; если же не пойдете, то они  укрепятся  на  вас".
Андрей послушался, собрал большое войско и объявил поход. "Не  останется
в Галиче камень на камне, - говорил он, - никто уже  теперь  не  избавит
его от моей руки". Но как скоро вступил он в Карпаты, то полили  сильные
дожди, лошади тонули, люди едва могли спастись на высоких  местах.  Нес-
мотря на то, король шел дальше и осадил Галич, для защиты которого Дани-
ил оставил известного нам тысяцкого Дамьяна. Этот воевода  не  испугался
высокомерного вызова королевского и не сдал города; Андрею же нельзя бы-
ло долее оставаться под Галичем, потому  что  в  войсках  его  открылась
страшная болезнь: кожа падала у венгров с ног, как  обувь.  Король  снял
осаду; галичане напали на отсталых, и много перебили, и побрали в  плен,
еще больше умерло на дороге от болезни.
   Даниил избавился от врагов внешних, но летописец опять начинает расс-
каз свой зловещими словами: "Скажем многий мятеж, великия льсти, бесчис-
ленныя рати". Бояре галицкие, привыкшие к крамолам, находившие свою  вы-
году в беспорядке, в возможности переходить от одного князя  к  другому,
не могли сносить спокойно установление наряда, утверждение сына Романова
на столе отцовском. Они стали сноситься  с  давним  врагом  Романовичей,
Александром бельзским, как бы убить Даниила и взять к себе в князья его,
Александра. Однажды заговорщики сидели вместе и советовались, как бы за-
жечь двор княжеский и таким образом погубить Даниила; в это  время  брат
его Василько выходит к ним и в шутку бросается с обнаженным мечом на од-
ного слугу, вырывает щиту другого; заговорщики  испугались,  думая,  что
Василько поступает так с намерением, открывши их  замысел,  и  бросились
бежать. Даниил с братом никак не могли догадаться, отчего побежали  боя-
ре, как один из оставшихся, Филипп, стал звать к себе  Даниила  на  пир;
Даниил поехал, но на дороге нагнал его посол от тысяцкого Дамьяна.  "Пир
затеян злой, - сказал ему посол, - Филипп с Александром бельзским сгово-