посол Владиславу, - подать помощь  нашему  государю  не  только  по  родству
кровному, но и для святой веры христианской, которая утверждена в  Литовской
земле трудами  деда  вашего,  короля  Владислава  (Ягайла).  С  тех  пор  до
последнего времени Русь покушается ее уничтожить, не  только  Москва,  но  и
подданные княжата литовские; на отца вашего, короля Казимира,  они  вставали
по причине веры, по той же причине встают теперь и на вас, сыновей его. Брат
ваш, Александр,  некоторых  из  них  за  это  казнил,  а  другие  убежали  к
московскому князю, который вместе с ними и поднял войну, ибо до  него  дошли
слухи, что некоторые князья и  подданные  нашего  государя,  будучи  русской
веры,  принуждены  были  принять  римскую".  Братья  могли  только   обещать
Александру ходатайствовать за него пред тестем. Но еще  не  дожидаясь  этого
ходатайства, сам Александр в начале 1500 года прислал в  Москву  смоленского
наместника Станислава Кишку жаловаться на начатие неприятельских действий со
стороны Иоанна и оправдаться в  обвинениях,  которые  последний  взводил  на
него. "Мы поудержались писать тебя великим князем всея Руси, - велел сказать
Александр, - потому что по заключении мира тотчас же начались  нам  от  тебя
обиды большие; ты нам объявил, что обиды прекратятся, когда мы напишем  твое
имя как следует, и вот мы его теперь написали сполна. Ты велел нам  сказать,
что принял князя Бельского с отчиною, потому что мы посылали к нему епископа
виленского и митрополита приводить его к римскому закону, но он не мог  тебе
правды сказать, как лихой человек и наш изменник: мы его уже третий год и  в
глаза не видали. Слава богу, в нашей отчине,  Великом  княжестве  Литовском,
княжат  и  панят  греческого  закона  много  и  получше  его,  этого  нашего
изменника, да никогда силою и нуждою предки наши и мы к римскому  закону  их
не приводили и не приводим. В Орду Заволжскую мы  посылали  по  нашим  делам
украинским, а не на твое лихо. Великую княгиню нашу  к  римскому  закону  не
принуждаем и дивимся тому,  что  ты  веришь  больше  лихим  людям,  которые,
забывши честь и души свои и наше жалованье, изменили нам и убежали  к  тебе,
чем нам, брату своему. Что же касается церкви, которую надобно построить  на
сенях, да панов и паней греческого закона, то об этом между нами и  речи  не
было, мы об этом ничего не знаем; папы наши, которые были  у  тебя,  нам  об
этом ничего не сказали".
     Иоанн велел отвечать: "Мы к брату своему Александру не об  одном  нашем
имени приказывали, а теперь он только одно наше  имя  в  своей  грамоте  как
следует по докончанью написал. Говорит, что никого не принуждает к  римскому
закону; так ли это он не принуждает? К  дочери  нашей,  к  русским  князьям,
панам и ко всей Руси посылает, чтоб приступили к  римскому  закону!  Сколько
велел поставить римских божниц в русских  городах,  в  Полоцке  и  в  других
местах? Жен от мужей и детей от отцов с имением отнимают да сами  крестят  в
римский закон; так-то зять наш не принуждает Русь к римскому закону? О князе
же Семене Бельском известно, что он приехал к нам  служить,  не  желая  быть
отступником от греческого закона и не хотя своей головы потерять; так  какая
же его тут измена?"
     В генваре 1501 года  приехал  в  Москву  посол  от  Владислава,  короля
венгерского и богемского. Это был не первый посол венгерский  в  Москве  при
Иоанне III: сношения с Венгриею начались  еще  с  1482  года,  когда  король
Матвей Корвин, имея нужду в союзниках против Казимира польского,  прислал  к
московскому великому князю с предложением действовать вместе  против  общего
врага. Разумеется, предложение было  принято,  и  начались  пересылки  между
двумя дворами, причем Иоанн старался побуждать Матвея к решительной войне  с
Польшею, уверяя, что он с своей  стороны  действует  против  Казимира,  взял
Тверь, где княжил друг и свойственник польского  короля,  кроме  того,  взял
города и волости литовские, что хотя  он  и  пересылается  с  Казимиром,  но
единственно о порубежных обидных делах, мира же между  ними  нет.  Отношения
переменились, когда вместо Матвея, врага Казимирова, королем венгерским стал
сын Казимиров, Владислав, который теперь прислал в Москву ходатайствовать за
брата своего, Александра, вместе с третьим Казимировичем,  Яном  Альбрехтом,
королем польским. Короли уговаривали Иоанна помириться с зятем, ибо война их
причиняет большой  вред  всему  христианству,  развлекая  силы  христианских
государей, которые должны быть все заодно против турок; в случае если  Иоанн
не примет их ходатайства, Казимировичи грозились помогать брату и  княжеству
Литовскому, из которого все они вышли, просили  также  отпустить  на  поруку
пленников, взятых в Литве. Иоанн отвечал изложением  известных  уже  причин,
заставивших его начать войну с зятем: "Мы зятю своему ни в чем не выступили,
он нам ни в чем не исправил: так если король Владислав  хочет  брату  своему
неправому помогать, то мы, уповая на бога, по  своей  правде  против  своего
недруга хотим стоять, сколько нам бог поможет: у нас  бог  помощник  и  наша
правда". Относительно пленных бояре отвечали: "В землях нашего государя  пет
такого обычая, чтоб пленников отпускать на присяге или поруке,  а  нужды  им
нет никакой, всего довольно - и еды, и  питья,  и  платья".  Наконец,  Иоанн
велел объявить, что если зять пришлет за миром, то он с ним миру хочет,  как
будет пригоже.
     Александр прислал пана Станислава  Нарбутовича  с  теми  же  речами,  с
какими приезжал и прежний посол, Станислав Кишка, и получил тот же  ответ  с
некоторыми новыми жалобами: "Как наша дочь к нему приехала и он в  то  время
ни одному владыке не велел у себя в Вильне быть, а  нареченному  митрополиту
Макарию не велел венчать нашей дочери, которую дочь княжескую  или  боярскую
греческого закона она возьмет к  себе  и  он  ту  силою  велит  окрестить  в
латинство. Он говорит, что не принуждал русских к латинству, но это делалось
не тайно, а явно, ведомо это и в наших землях, и вашей всей Руси  и  Латыне;
которые его люди у нас в плену и те то же сказывают. Он хочет, чтоб мы в его
отчину не вступались, отдали ему те города  и  волости,  которые  люди  наши
взяли; но все эти города и волости,  также  земли  князей  и  бояр,  которые
приехали нам служить, - все это исстари наша отчина".  Иоанн  повторил,  что
если Александр пришлет великих послов, панов радных, то он  охотно  заключит
мир на условиях, какие сочтет приличными; то же писали  и  бояре  московские
радным панам литовским, которые просили их стараться о мире. Паны  отвечали,
что отправление великих послов задержано было смертью польского  короля  Яна
Альбрехта, наследником которого  провозглашен  был  Александр.  Опять  Литва
соединилась с Польшею, но чрез это соединение, как  и  прежде,  силы  ее  не
увеличились. Александр по-прежнему желал прекращения войны с Москвою; явился
новый ходатай: папа Александр  VI  писал  к  Иоанну,  что  немилостивый  род
турецкий не перестает наступать на христианство  и  вводить  его  в  крайнюю
пагубу, что турки взяли уже два венецианских города - Модон и Корон в Морее,
а теперь покушаются напасть на Италию,  что  в  таких  обстоятельствах  всем
христианским правителям надобно быть в согласных мыслях.
     Эту грамоту привез новый венгерский  посол,  который  от  имени  своего
короля  говорил,  что  общий  поход  христианских  государей  против   турок
задерживается единственно войною Иоанна с Александром. Иоанн отвечал: "Мы  с
божьею волею, как наперед того за христианство, против поганства стояли, так