Ливонской земле и Полоцком повете; они проведают на короле, как он  хочет  с
государем о Ливонской земле порешить. Да проведать бы послам в Литве про все
литовские вести: как король с императором и с поляками, в согласии ли? Какое
его вперед умышление? А в то время как государские  послы  будут  у  короля,
государь велит готовиться к своему большому походу на Ливонскую землю, велит
всякого запасу и наряду прибавить.
     Согласие короля на уступку всех городов и земель,  занятых  московскими
войсками,  заставило  Иоанна  задуматься;  ему,  естественно,  представлялся
вопрос, следует ли продолжать  тяжелую  войну,  успехи  которой  были  очень
сомнительны. Оршинское поражение, отъезд Курбского  подавали  мало  надежды;
перемирие с  удержанием  всех  завоеваний,  и  каких  завоеваний  -  Юрьева,
Полоцка, - такое  перемирие  было  славно;  притом  король  слаб  здоровьем,
бездетен: вся Литва без войны может  соединиться  с  Москвою!  Но  с  другой
стороны,  отказаться  от  морских  берегов,  отказаться,  следовательно,  от
главной цели войны, позволить литовскому королю удержать  за  собою  Ригу  и
другие важные города ливонские, взятые даром благодаря русскому  же  оружию,
было тяжело, досадно для Иоанна. Он не хотел решить этого вопроса  один;  но
ему было  недостаточно  мнения  опальных  бояр,  мнения  людей,  которых  он
подозревал в неискренности, в злоумышления; ему хотелось знать,  что  думают
другие сословия о войне; но узнать об этом, по его мнению,  было  нельзя  ни
чрез опричников, стоявших враждебно к остальному  народонаселению,  ни  чрез
бояр земских, от которых он не ожидал правды; обращаться  ко  всей  земле  в
виде выборных не было новостию для Иоанна: мы видели,  как  он  в  молодости
своей созывал выборных к Лобному месту, чтоб торжественно очистить  себя  от
обвинения в прежних бедствиях народных и сложить вину их на бояр. Летом 1566
года  царь  велел  собрать   духовенство,   бояр,   окольничих,   казначеев,
государевых дьяков, дворян первой статьи, дворян  и  детей  боярских  второй
статьи, помещиков с западных, литовских границ,  торопецких  и  луцких,  как
людей, которым более других знакомы местные отношения,  дьяков  и  приказных
людей, гостей, лучших купцов московских и смольнян, предложил им условия, на
которых хочет помириться с королем, и спрашивал  их  совета.  Духовенство  -
девять архиереев, четырнадцать архимандритов и игуменов,  девять  старцев  -
совет учинили такой: "Велико смирение  государское!  Во  всем  он  уступает,
уступает королю пять городов в Полоцком повете, по Задвинью  уступает  верст
на 60 и на 70 на сторону,  город  Озерище,  волость  Усвятскую  в  Ливонской
земле, в Курской земле (Курляндии) за Двиною 16 городов, да  по  ею  сторону
Двины 15  городов  ливонских  с  их  уездами  и  угодьями,  пленных  полочан
отпускает без окупу и без размены, а  своих  пленных  выкупает:  государская
перед королем правда великая! Больше ничего уступить нельзя, пригоже  стоять
за те города ливонские, которые король взял в обереганье,  -  Ригу,  Венден,
Вольмар, Ранненбург, Кокенгаузен и  другие  города,  которые  к  государским
порубежным городам, псковским  и  юрьевским,  подошли;  если  же  не  стоять
государю за эти города, то они укрепятся за королем, и вперед из  них  будет
разорение церквам, которые за государем в ливонских городах;  да  не  только
Юрьеву, другим городам ливонским и Пскову будет  большая  теснота,  Великому
Новгороду и других городов торговым людям торговля затворится. А в ливонские
города король вступился и держит их за собою не по правде, потому что, когда
государь наш на Ливонскую землю  наступил  за  ее  неисправление,  магистра,
епископа и многих людей пленом свел, города ливонские побрал и  православием
просветил,  церкви  в  них  поставил,  тогда  остальные  немцы,  видя   свое
изнеможение, заложились за короля с своими городами. А когда государь наш на
Ливонскую землю не наступал, то король мог  ли  хотя  один  город  ливонский
взять? А Ливонская земля от  прародителей,  от  великого  государя  Ярослава
Владимировича, принадлежит нашему государю. А  и  то  королева,  правда  ли?
Будучи с государем нашим в перемирье, королевские люди пришли да  взяли  наш
город Тарваст и людей свели. И наш совет, что государю нашему от тех городов
ливонских, которые  король  взял  в  обереганье,  отступиться  непригоже,  а
пригоже за них стоять. А как государю за них стоять, в том  его  государская
воля, как его бог вразумит; а нам должно за него, государя, бога  молить;  а
советовать о том нам непригоже. А что королевы послы дают к Полоцку земли по
сю сторону вверх по Двине на 15 верст, а вниз на 5 верст, а за  Двину  земли
не дают, рубежом Двину становят, то можно ли, чтоб городу быть без уезда?  И
села и деревни без полей и без угодий  не  живут,  а  городу  как  быть  без
уезда?"
     Бояре, окольничие и приказные люди говорили: "Ведает бог  да  государь,
как ему, государю, бог известит; а нам кажется, что нельзя немецких  городов
королю уступить и Полоцк учинить в осаде. Если у Полоцка  заречье  уступить,
то и посады заречные полоцкие будут в королевой стороне; по сю сторону Двины
в Полоцком повете все худые места, а лучшие места все за Двиною.  И  если  в
перемирные лета литовские люди за Двиною поставят город, то,  как  перемирье
выйдет, Полоцку не простоять; а если в ливонских городах у  короля  прибудет
рати, тогда и Пскову будет нужда, не только Юрьеву  с  товарищами.  Так  чем
давать королю свою рать пополнять, лучше государю теперь с ним на таком  его
высоком безмерье не мириться. Государь наш много  сходил  ко  всякому  добру
христианскому и на себя поступал; а литовские послы ни на какое доброе  дело
не сошли: как замерили великим безмерием, так  больше  того  и  не  говорят,
потому лучше теперь, прося у бога милости, государю промышлять с королем  по
своей правде; король над государем верха  не  взял:  еще  к  государю  божия
милость больше прежнего. О съезде у бояр, окольничих и приказных людей такая
мысль: литовским послам о съезде отказать; боярам с панами  на  рубеже  быть
непригоже и прежде того не бывало; если же король захочет с государем  нашим
съехаться  и  договор  учинить,  то  в  этом  государи  вольны   для   покоя
христианского. Известно, послы литовские все говорят о съезде для того, чтоб
немного поманить, а между тем с людьми пособраться, с поляками  утвердиться,
Ливонскую землю укрепить, рати в ней прибавить; а  по  всем  вестям,  королю
недосуг, с цесарем у него брань, и если Польша будет в войне с  цесарем,  то
Литовской земле помощи от поляков нечего надеяться. По всем этим государским
делам мириться с королем непригоже; а  нам  всем  за  государя  головы  свои
класть, видя королеву  высость,  и  надежду  на  бога  держать:  бог  гордым
противится; во всем ведает бог да государь; а нам как показалось, так  мы  и
изъявляем государю  свою  мысль".  Печатник  Висковатый  сказал  свою  мысль
отдельно, что можно заключить  перемирие  с  королем  и  не  требуя  уступки
ливонских городов, но только чтоб король вывел из них свои войска и не мешал
государю их добывать,  обязался  бы  также  не  помогать  им  даже  и  после
истечения перемирных лет.  Дворяне  и  дети  боярские  говорили  согласно  с
духовенством и боярами; торопецкие помещики сказали: "Мы, холопи государевы,
за одну десятину земли Полоцкого и Озерищского поветов головы  положим,  чем
нам в Полоцке помереть запертым; мы, холопи  государские,  теперь  на  конях
сидим и за государя с коня помрем. Государя нашего перед королем правда; как
государь наш Ливонской земли не воевал, тогда король не умел  вступаться,  а