нарядных для войны с Крымом и за это уступал королю право сноситься прямо  с
ним; но король требовал последнего безо  всяких  уступок  с  своей  стороны;
заключили только перемирие на два года (от 20 июля  1575  до  20  июля  1577
года) между Финляндиею и Новгородскою областью, дело же  об  Эстонии  должно
было решиться оружием, если  король  не  поспешит  отправить  своих  великих
послов в Москву для заключения мира; в договорной грамоте  употреблены  были
прежние выражения: король бил челом царю.
     Это странное перемирие объясняется желанием  Иоанна  сосредоточить  все
свои силы в Ливонии, не развлекаясь войною в других местах. Он  не  оставлял
прежнего плана - сделать из Ливонии вассальное королевство, выдал племянницу
свою, Марию Владимировну, за  Магнуса,  но  дал  последнему  только  городок
Каркус и не дал вовсе назначенных в приданое за  Мариею  денег,  потому  что
измена четверых иностранцев, находившихся в русской службе и  пользовавшихся
особенным расположением Иоанна, - Таубе, Крузе, Фаренсбаха и Вахтмейстера  -
сделала царя подозрительным: он боялся, чтоб Магнус  на  русские  деньги  не
нанял войска, с которым стал бы действовать против  русских.  Немедленно  по
заключении мира со шведами московские войска явились под Пернау  и  овладели
им, потерявши на приступах 7000 человек, по известиям ливонских  летописцев;
воевода Никита Романович Юрьев обошелся очень милостиво с  жителями  Пернау,
позволил им со всем добром выйти из города и, чего не могли тут захватить  с
собою, то взять после. Гелмет, Ермис, Руэн, Пуркель сдались  русским  тотчас
по завоевании Пернау. В начале 1576 года  6000  русских  вторглись  снова  в
Эстонию; Леаль, Лоде,  Фикель,  Габсаль  сдались  им  без  выстрела;  жители
Габсаля вечером после сдачи затеяли пиры, танцы; русские удивлялись этому  и
говорили: "Что за странный народ немцы! Если бы мы, русские, сдали без нужды
такой город, то не посмели бы поднять глаз на честного человека, а царь  наш
не знал бы, какою казнию нас казнить". Эзель был опустошен; Падис сдан после
однодневной осады; шведы тщетно покушались взять его снова.
     В генваре 1577  года  50000  русского  войска  явилось  под  Ревелем  и
расположилось здесь пятью лагерями; у осаждающих было три орудия, стрелявшие
ядрами от 52 до 55 фунтов; 6 орудий стреляли ядрами  от  20  до  30  фунтов;
четыре стенобитных орудия бросали каменные массы в 225 фунтов; из 15  орудий
стреляли ядрами от 6 до 12 фунтов; при каждом орудии находилось по 700 ядер;
но если по тогдашнему времени этот  наряд  и  считался  значительным,  то  в
Ревеле было его в пять раз больше, притом осажденные приняли все меры против
пожаров, которые должны были произойти от стрельбы осаждающих; удалены  были
все удобовозгорающиеся предметы; кроме того, что каждый  житель  должен  был
сторожить свой дом днем и ночью, отряды беспрестанно  разъезжали  по  ночам,
смотрели, не упало ли где раскаленное  ядро;  составлен  был  отряд  из  400
крестьян под предводительством Иво Шенкенберга, прозванного Аннибалом,  сына
ревельского  монетчика;  эти  храбрецы  вместе  с  шведскими   и   немецкими
ландскнехтами   делали   днем   и   ночью   беспрестанные   вылазки.   После
полуторамесячного  безуспешного  обстреливания   русские   сняли   осаду   и
удалились. По уходе московских войск в Ревеле объявлена  была  свобода  всем
ратным людям идти опустошать русские владения в Ливонии, и вот поднялись все
уличные   бродяги,   даже   калеки,   на   добычу;   ограбленные   крестьяне
присоединились к толпам грабителей, чтоб грабить свою же братью.
     Летом сам царь выступил в поход из Новгорода, но вместо того, чтоб идти
к Ревелю, как думали, направил путь в польскую  Ливонию;  правитель  Ливонии
Ходкевич не решился с  своим  малочисленным  войском  противиться  Иоанну  и
удалился. Город за городом сдавались царю и его воеводам, с  одной  стороны,
королю Магнусу - с другой. Но  скоро  между  ними  возникло  неудовольствие:
Магнус стал требовать, что уже  время  ему,  названному  королю  ливонскому,
войти во владение всеми местами, которые заняты были русскими; но до  Иоанна
доходили уже  вести  о  сношении  Магнуса  с  польским  королем  и  герцогом
Курляндским, и потому на требование Магнуса он отвечал: "Хочешь брать у  нас
города - бери: мы здесь от тебя близко, ты об этих городах не заботься: их и
без тебя берегут. Приставов в  твои  городки,  сколько  бог  помощи  подаст,
пошлем, а деньги у нас - сухари,  какие  случились.  Если  не  захочешь  нас
слушать, то мы готовы, а тебе от нас нашу отчину отводить не следовало. Если
тебе нечем на Кеси жить, то ступай в свою землю за море, а еще лучше сослать
тебя в Казань если поедешь за море, то мы свою вотчину, Лифляндскую землю, и
без тебя очистим". Велев своим  воеводам  занять  города,  которыми  овладел
Магнус, и приблизившись к Вендену, где находился сам ливонский король, Иоанн
приказал ему явиться к себе; Магнус отправил к нему сперва двоих послов,  но
Иоанн велел их высечь и отослать назад в Венден. Жители этого города умоляли
Магнуса, чтоб не раздражал царя дальнейшим бесполезным сопротивлением,  ехал
бы к нему сам и умолил за себя и за  них.  Магнус  поехал  в  царский  стан,
впустивши прежде русских ратных  людей  в  город,  но  замок  не  был  сдан.
Увидавши Иоанна, Магнус бросился перед ним на колени и просил о помиловании.
"Если б ты не был королевским сыном, - отвечал ему Иоанн, - то я  бы  научил
тебя, как мне противиться и забирать мои города". Магнуса отдали под стражу.
В это время немцы, укрывшиеся в Венденском замке начали стрелять; одно  ядро
чуть-чуть не задело самого царя; тогда Иоанн  поклялся,  что  не  оставит  в
живых ни одного немца в Вендене.  Уже  три  дня  продолжалась  осада  замка;
осажденных видели, что далее защищаться нельзя, и решились взорвать себя  на
воздух, чтоб не ждать мучительной смерти  и  не  видать,  как  татары  будут
бесчестить их жен  и  дочерей.  Духовенство  одобрило  это  решение,  и  300
человек, большею частию благородного происхождения, заперлись в комнате, под
которую подкатили четыре бочки  пороха;  приобщившись  святых  таин,  зажгли
порох и взлетели на воздух. Жители города испытали то, от чего осажденные  в
крепости избавились добровольною смертию.
     Овладевши еще несколькими местами, Иоанн окончил  поход,  в  Дерпте  он
простил  Магнуса,  опять  дал  ему  несколько  городов  в  Ливонии  и  право
называться королем ее; Магнус отправился в Каркус  к  жене,  Иоанн  -  через
Псков в Александровскую слободу. Но с  отбытием  царя  дела  пошли  иначе  в
Ливонии. Шведы напали на Нарву, поляки явились в южной Ливонии и брали здесь
город за городом, взяли даже Венден,  несмотря  на  отчаянное  сопротивление
русских; Магнус передался полякам. Осенью 1578 года русские воеводы  осадили
Венден,  но  после  трех  неудачных  приступов  сняли  осаду,   заслышав   о
приближении неприятельского войска. Поляки напали на них вместе со  шведами;
татарская конница не выдержала и обратилась в бегство, русские  отступили  в
свой лагерь и отстреливались там до самой ночи; четверо воевод - князь  Иван
Голицын, Федор Шереметев, князь Андрей  Палецкий  и  дьяк  Андрей  Щелкалов,
воспользовавшись ночною темнотою, убежали с конницею из стана;  но  воеводы,
которым вверен был наряд, не захотели  покинуть  его  и  были  захвачены  на
другое утро неприятелем; пушкари не отдались в плен:  видя,  что  неприятель
уже в стане, они повесились на своих орудиях.  При  этом  поражении  погибло
четверо воевод, четверо  было  взято  в  плен;  всего,  по  счету  ливонских
летописцев, русских погибло 6022 человека  из  18000.  Следующий,  1579  год