чужих взяли. Во-вторых, если бог возьмет сына нашего Феодора с этого света и
останутся у  него  дети,  то  чтобы  Корона  Польская  и  Великое  княжество
Литовское мимо детей сына нашего другого государя не искали; а  не  будет  у
нашего сына детей, то Польша и Литва от нашего рода не отрывались бы; и если
кто из нашего рода умрет, тело его привозить для  погребения  сюда.  А  наши
дети и  потомки,  кто  будет  на  Короне  Польской  и  в  Великом  княжестве
Литовском, прав и вольностей их ни в чем нарушать не будут; и пусть Польша и
Литва соединятся с нашим государством, и в титуле нашем писалось бы  наперед
королевство Московское, потом Корона Польская и Великое княжество Литовское;
стоять и обороняться от всех  неприятелей  им  заодно,  а  Киев  для  нашего
царского именования уступить нашему государству. Что прежде наша отчина была
по реку Березыню, того мы для покою христианского отступаемся, но Полоцк  со
всеми пригородами и вся  земля  Ливонская  в  нашу  сторону,  к  государству
Московскому, и без этих условий сына нашего, Феодора,  отпустить  к  вам  на
государство нельзя; к тому  же  он  несовершеннолетний,  против  неприятелей
стоять не может. Что же касается до вечного мира, то мы хотим его  на  таких
условиях: Полоцк со всеми пригородами и Курляндия - к Литве, а Ливония  -  к
Москве; Двина будет границею, а Полоцку и его пригородам  с  нашими  землями
граница будет по старым межам; и быть бы  всем  трем  государствам  на  всех
неприятелей заодно, а в короли выбрать цесарского сына, который должен  быть
с нами в братстве и подтвердить вечный мир; мы готовы жить с цесарским сыном
точно так же, как бы жили с своим сыном Феодором, если  б  дали  его  вам  в
государи. Знаю, что некоторые из поляков  и  из  ваших  хотят  выбрать  меня
самого в короли, а не сына моего, и гораздо лучше, если б я  сам  был  вашим
государем". Гарабурда отвечал на это, "что паны и шляхты рады выбрать его  в
государи,  но  чтобы  он  объявил,  как  этому  статься?  Он  должен   будет
беспрестанно переезжать из одного государства в другое и все по отдаленности
не будет в состоянии надлежащим образом оборонять свои государства;  большое
будет затруднение и относительно суда королевского;  наконец,  без  принятия
римской веры он не может  быть  коронован".  Царь  велел  ему  приезжать  за
ответом на другой день и, когда посол явился, стал опять ему  говорить:  "Мы
на Московском королевстве, в Польше и Литве государем быть хотим и управлять
всеми этими государствами можем и, приезжая, по нескольку времени оставаться
в каждом. Причины, тобою приведенные, делу не мешают; в титуле нашем  стоять
прежде королевству Московскому, потом Польше и Литве, а для имени написать к
Московскому государству Киев один, без пригородов; Полоцк  с  пригородами  и
Курляндию - к Литве, а Ливонию - к нашему  государству  Московскому;  полный
титул будет такой: божиею милостию господарь,  царь  и  великий  князь  Иван
Васильевич веся Руси, киевский, владимирский, московский, король польский  и
великий князь литовский и великий князь русский,  Великого  Новгорода,  царь
казанский, царь астраханский, а потом расписать области русские, польские  и
литовские по старшинству. Вере нашей быть в почете; церкви в  наших  замках,
волостях и дворах, каменные и деревянные, вольно нам ставить; митрополитов и
владык почитать нам по нашему обычаю; прав и вольностей панских и шляхетских
не нарушать, а увеличивать. Вольно нам будет в старости отойти в  монастырь,
и тогда паны и вся земля выбирают себе в государи из наших сыновей,  который
им будет люб; а сам я неугодного им назначать не буду.  А  если  бы  Великое
княжество  Литовское  захотело  нашего  государствования  одно,  без  Короны
Польской, то нам еще приятнее. Мы на Великом княжестве Литовском быть хотим:
хотим держать государство Московское и Великое княжество  Литовское  заодно,
как были прежде Польша и Литва; титул наш будет, как прежде было сказано;  а
которые земли литовские забраны к Короне Польской,  те  будем  отыскивать  и
присоединим их к Литве, кроме одного Киева, который должен отойти к  Москве.
Еще надобно уговориться о дворовых людях, без которых  я  не  могу  ехать  в
Польшу и Литву: этих людей немного (опричнина). И то еще тебе объявляю,  что
буду ездить в Польшу и Литву не один, а с детьми, потому что  они  по  летам
своим еще не могут без нас оставаться; доходят до нас слухи из ваших сторон,
что поляки и литовцы хотят  взять  у  нас  сына  обманом,  чтоб  отдать  его
турецкому. Не знаю, правда ли это, или злые люди выдумали, только  я  должен
тебе об этом объявить,  потому  что  теперь  хочу  все  высказать.  Особенно
объявляю тебе то, что я уже старею,  и  в  такие  три  обширные  государства
ездить мне для управления трудно, так лучше было бы, если бы Польша и  Литва
взяли в государи цесарского сына, а с нами заключили вечный мир на условиях,
какие я уже сказал, - и нам это было бы спокойнее, да  и  землям  также.  Но
если Польша и Литва не хотят цесарского сына, а хотят нас,  то  мы  согласны
быть их государем; только паны должны дать присягу и  грамоту,  что  им  над
нами и над нашими детьми ничего дурного  не  делать  и  ни  одного  государя
против нас не подводить, ни в какое государство  нас  не  выдать  и  никакой
хитрости не замышлять, чтоб нам и детям нашим можно было беспечно  приезжать
для разных дел в Польшу и Литву, как в свою землю. А  если  и  одно  Великое
княжество Литовское, без Польши, захочет нашего государствования, то это нам
еще приятнее. Скажи панам радным, чтоб не выбирали в короли француза, потому
что он будет  больше  желать  добра  турецкому,  чем  христианству;  а  если
возьмете француза, то вы, литва, знайте, что мне над  вами  промышлять.  Еще
объявляю тебе: из ваших земель многие писали ко мне, чтоб я шел с войском  к
Полоцку, и тогда вы будете нам бить челом, чтоб, не  пустоша  земли,  был  я
вашим государем. Другие писали такие  вещи,  которые  к  делу  нейдут,  иные
просили у нас денег и соболей, за что обещали хлопотать, чтоб  сын  наш  был
выбран в короли; скажи это панам радным". Когда  Гарабурда  уже  совсем  был
готов отправиться в обратный путь, пришли к нему  окольничий  Умный-Колычов,
думный дворянин Плещеев, дьяки Андрей и Василий Щелкаловы и сказали от имени
Иоанна: "Если Великое княжество Литовское хочет видеть его своим  государем,
то он на это согласен;  и  будьте  покойны,  Польши  не  бойтесь:  господарь
помирит с нею Литву". Потом из Новгорода присланы были пункты (главизны),  о
которых статьях писарю Гарабурде не изъявлено: 1) Короноваться  и  ставиться
на Корону Польскую и В[еликое]  к[няжество]  Литовское  государю  нашему  по
христианскому обычаю,  от  архиепископов  и  епископов,  и  римского  закона
бискупам по римскому закону в то время не действовать,  а  быть  бискупам  в
своем чину с панами радными. 2) Божьим судом царское величество  и  его  сын
царевич Иван Иванович не  имеют  у  себя  супруг,  а  царевич  князь  Феодор
Иванович приближается к тому возрасту,  когда  жениться  надобно;  так  паны
радные волю бы дали царскому величеству в Русском царстве, в Короне Польской
и В[еликом] к[няжестве] Литовском выбирать и высматривать из подданных, кого
пригоже по их государскому чину. А у государей жениться царскому  величеству
нейдет, к пожитью несхоже, потому что так высмотреть наперед нельзя. А  если
выйдет такой случай, что можно будет жениться и на  государской  дочери,  то
царское величество будет говорить о том с  панами  радными.  А  у  государей
наших издавна ведется,  что  выбирают  и  высматривают  себе  в  супруги  из
подданных своих. 3)  Когда  государь  приедет  с  своими  детьми  на  Корону
Польскую, и учинится мятеж между государем и  землею,  и  помириться  нельзя