В уставной грамоте крестьянам устюжских волостей 1555 года говорится  уже
о  беспрестанных  жалобах  городского   и   сельского   народонаселения   на
наместников и волостелей, равно как о жалобах наместников  и  волостелей  на
горожан и сельчан, и  о  замещении  наместников  и  волостелей  излюбленными
старостами говорится как об общей мере, вследствие этих жалоб  предпринятой:
"Прежде, - говорит царь, - мы жаловали бояр своих, князей и детей  боярских,
давали города и волости им в кормленья; и нам от крестьян челобитья  великие
и докука беспрестанная, что наместники наши и  волостели,  праветчики  и  их
пошлинные люди, сверх нашего указного жалованья, чинят им продажи  и  убытки
великие; а от наместников, волостелей, праветчиков и их пошлинных людей  нам
докуки и челобитья многия, что посадские и волостные люди им под  суд  и  на
поруки не даются, кормов им не платят и их бьют: от того между ними  поклепы
и тяжбы великие; от того на посадах  многие  крестьянские  дворы,  в  уездах
деревни и дворы позапустели, и наши дани и оброки сходятся не сполна. И  мы,
жалуя  крестьянство,  для  тех  великих  продаж  и   убытков,   наместников,
волостелей и праветчиков от городов и волостей отставили; а  за  доходы  их,
пошлины и присуд велели посадских и волостных крестьян пооброчить  деньгами;
и велели во всех городах, станах и волостях постановить старост излюбленных,
которым  между  крестьянами  управу  чинить,  наместничьи,   волостелины   и
праветчиковы доходы  сбирать  и  к  нам  на  срок  привозить,  которых  себе
крестьяне между собою излюбят и выберут всею землею, от которых бы им продаж
и убытков и обиды не было, которые умели бы их рассудить вправду беспосульно
и безволокитио, и за наместничий доход оброк собрать  умели  бы  и  к  нашей
казне на срок привозили бы без недобору". В следующем, 1556 году  дано  было
право двинянам вместо наместников выбрать излюбленных голов, которые тут  же
называются выборными судьями. Эти выборные судьи на Колмогорах на посаде,  в
станах и волостях должны были выбрать сотских,  пятидесятских  и  десятских,
которые были бы добры и прямы и всем крестьянам любы,  и  велеть  им  беречь
накрепко, чтоб лихих людей не было.
   Несмотря на то  что  заменение  наместников  и  волостелей  выборными  от
горожан и сельчан властями представлено в одной из  приведенных  грамот  как
общая мера, мы видим, что не во всех волостях произошло это изменение.  Чтоб
объяснить себе явление, мы должны припомнить, что грамоты, которыми волостям
давалось право управляться своими выборными властями, назывались  откупными;
волость известною суммою, вносимою в  казну,  откупалась  от  наместников  и
волостелей; правительство давало ей право откупаться вследствие ее  просьбы;
если же она не била челом, считала для себя невыгодным новый порядок  вещей,
то оставалась при старом. Почему волость не решалась  на  перемену?  На  это
могли быть разные причины. Мы знаем, как везде при неразвитости  гражданских
понятий кажется тяжким исполнение общественных обязанностей,  как  стараются
избегать общественных должностей, общественных поручений, как  трудно  найти
людей, которые бы взялись  исполнять  их  и  надлежащим  образом  исполняли.
Волость избирала людей, которые не только должны были посвятить  свое  время
управлению и суду, но также обязаны были отвозить откупную сумму  в  Москву,
спешить  из  далеких  мест  к  сроку,  а  в  противном  случае  подвергались
взысканию.  Нет  ничего  удивительного,  если  некоторые  волости  не  могли
удовлетворить новым требованиям и предпочли оставаться при  старом.  В  1577
году мы встречаем пожалование наместничества в кормление, дана была  грамота
князю Морткину на город Карачев в кормление, со всем по тому,  как  было  за
прежними наместниками: "И вы, все люди того города, чтите его и слушайте,  а
он вас ведает и судит и ходит у вас во всем по доходному  списку,  как  было
при прежних наместниках". Мы видели в Перми наместника в 1581 году,  видели,
однако, подозрительность, какую  обнаружил  царь  относительно  его:  "Людей
обирали бы пермские и усольские люди сами между собою, чтоб им при сборе  от
тебя убытка не было". Кроме кормления, для содержания наместника назначались
еще деревни. В пограничных, важных по  своему  военному  положению,  городах
видим воевод. В 1555 году князь Дмитрий Палецкий в  Новгороде  называется  и
воеводою и наместником; потом,  как  видно,  в  Новгороде  был  воевода  при
наместнике и считался выше последнего; но в наказе  архиепископу  казанскому
Гурию видим, что наместник считался честнее воевод. В  1581  году  свияжский
воевода Сабуров был переведен воеводою же в Казань, причем  послана  была  к
нему такая грамота: мы велели быть на нашей службе в Свияжеке на твое  место
воеводе князю Петру Буйносову-Ростовскому, а тебе велели быть в  воеводах  в
Казани с князем  Григорием  Булгаковым  с  товарищи  да  с  дьяком  Михайлою
Битяговским, вместе заодно. И ты бы  сдал  город  князю  Ростовскому,  сдай,
переписавши наряд, пушки и пищали, в казне зелье и свинец и всякий  пушечный
запас, наши  прежние  наказы  и  присыльные  грамоты  и  всякие  наши  дела.
Приехавши в Казань, был бы ты на нашей  службе  в  остроге,  по-прежнему,  и
списки детей боярских, своих полчан, которые были прежде  у  тебя  в  полку,
взял бы у воеводы князя Булгакова, и был бы  на  нашей  службе  в  Казани  в
городе и в остроге и детей боярских своих полчан  ведал,  и  всякими  нашими
делами промышлял; а с воеводою князем  Булгаковым  с  товарищи  и  с  дьяком
Битяговским был бы без мест, а розни у вас не было бы ни в чем.
   В этом наказе замечательны слова, что воевода Сабуров должен быть  вместе
заодно с воеводою князем Булгаковым и с дьяком  Битяговским,  чтоб  был  без
мест с воеводою князем Булгаковым  и  дьяком  Битяговским.  Мы  видели,  что
значение дьяков при дворе и в областном управлении очень усилилось  еще  при
отце Грозного, и мы видели причины, по которым оно  не  могло  ослабеть  при
самом Грозном. Курбский говорит, что  Иоанн  вполне  доверял  дьякам  своим,
которых избирал из поповичей пли из простого всенародства, и  поступал  так,
ненавидя вельмож своих; другой отъезжик, Тетерин, писал к Морозову: "Есть  у
великого князя новые доверенные люди (верники) дьяки, которые его  половиною
кормят, а большую себе берут,  которых  отцы  вашим  отцам  в  холопство  не
годились, а теперь не только землею владеют, но и головами вашими  торгуют".
Псковский летописец не  перестает  указывать  на  важное  значение  дьяка  в
городовом управлении; так, под 1534 годом он говорит: дьяка  Колтырю  Ракова
свел князь великий на Москву, и была псковичам радость, потому что он многие
пошлины во Пскове уставил.  Об  отношении  дьяков  к  воеводам  говорится  в
царской грамоте 1555 года к  новгородским  дьякам  Еремееву  и  Дубровскому:
"Велели мы боярам своим и воеводам, князю Петру Михайловичу Щенятеву и князю
Дмитрию Федоровичу Палецкому, быть для нашего дела в  Великом  Новгороде.  И
которые наши дела у бояр наших будут, и вы бы те дела делали и в наших делах
их слушали". Но тут же видим, что при  всех  внутренних  распоряжениях  царь
обращается прямо к дьякам, а при внешних сношениях, например  при  допущении
дерптских  немцев  торговать  в  Новгороде  и  Пскове,  царь  обращается   к
наместнику князю Палецкому и дьякам Еремееву  и  Дубровскому;  к  наместнику
обращается также в делах судных и при распоряжениях относительно  войска.  В
конце  1555  года,  когда  наместник  новгородский  князь  Дмитрий  Палецкий
отправился в поход против шведов, царское  жалованье,  Новгород,  отказал  и
людей своих свел, царь велел дьякам Еремееву и Дубровскому выбрать  тиуна  и