владимирский, князь Иван Дмитриевич Бельский; боярин  и  наместник  Великого
Новгорода, князь Иван Федорович Мстиславский; боярин и наместник  казанский,
князь Василий Михайлович  Глинский;  боярин  и  наместник  тверской,  Данило
Романович  Юрьевича-Захарьина.  Между  боярами,  участвовавшими  в  соборном
совещании 1566 года, не встречаем уже имен князя Василия Глинского и  Данилы
Романовича: здесь за Бельским и Мстиславским следует  Иван  Петрович  Яковля
(Челяднин), потом князь Иван Иванович Пронский, Иван Большой и Иван  Меньшой
Васильевичи  Шереметевы,  князь  Василий   Семенович   Серебряного,   Никита
Романович  Юрьев,  князь  Михайла  Иванович  Воротынский,  Иван   Михайлович
Воронцов,  Михайла  Яковлевич  Морозов,  Василий  Михайлович   Юрьев,   Иван
Яковлевич Чоботов, Василий Дмитриевич Данилов, Василий Юрьевич Малый,  Семен
Васильевич Яковля. Здесь видим представителей старинных московских  боярских
родов: двоих членов рода  Акинфова  -  Ивана  Петровича  Челяднина  и  Ивана
Яковлевича Чоботова; четырех членов рода  Кошкиных  -  Никиту  Романовича  и
Василья Михайловича Юрьевых, Ивана Большого  и  Ивана  Меньшого  Шереметевых
(происходивших от Федора Кошки чрез Константина Александровича  Беззубцева);
одного  Воронцова,  одного  Морозова;  Даниловы  вели  свой  род  от  князей
смоленских, служивших у немцев и потом выехавших  к  Ивану  Калите;  что  же
касается до боярина  Малого,  то  это  -  потомок  известных  Траханиотовых,
выезжих греков. Шуйских не встречаем в это время между боярами:  князь  Иван
Михайлович умер, князь Петр Иванович погиб в битве с литовцами в 1564  году;
а другие члены этой фамилии были еще молоды, и  потому  встречаем  их  между
дворянами  первой  статьи,  именно  князей  Ивана  Андреевича,   знаменитого
впоследствии Ивана Петровича и Василия  Федоровича.  Между  этими  дворянами
первой статьи 61 член некняжеских фамилий и 33 княжеских; из  дворян  второй
статьи  89  членов  некняжеских  фамилий  и  только  11  княжеских.   Предка
знаменитых   впоследствии   князей   Стародубских-Пожарских,   князя   Ивана
Васильевича, встречаем в описываемое время, именно в 1547 году,  наместником
переяславским.
   Из знатных фамилий особенным расположением царя пользовались три:  князья
Мстиславские,  князья  Глинские  и  Романовы-Захарьины-Юрьевы  -   все   три
находившиеся в родстве с царским домом; в духовной Иоанна насчет их  читаем:
"Чем отец наш князь великий Василий пожаловал князя Федора Мстиславского,  и
что я придал сыну его, князю Ивану, и сын мой Иван в ту его вотчину и у  его
детей не вступается. А что я пожаловал князя Михаила  князя  Васильева  сына
Львовича Глинского вотчиною, и сын  мой  Иван  у  него  и  у  его  детей  не
вступается ничем. А что я пожаловал Романову жену Юрьевича и ее сына  Никиту
волостями и селами, и сын мой Иван в ту вотчину  у  них  и  у  детей  их  не
вступается". Князья Мстиславские и Глинские были приезжие из Литвы недавно и
в  средствах  содержания  зависели  от   милостей   государя;   иного   рода
распоряжения видим  относительно  русских  князей  Рюриковичей,  которые,  и
поступивши  в  служилые  князья,  сохраняли  еще  богатые  отчины.  У  князя
Воротынского взята была его старая вотчина,  город  Одоев  с  двумя  другими
городами, и взамен дана  вотчина  на  севере,  город  Стародуб  Ряполовский,
муромская волость Мошок, нижегородское село  Княгинино  и  на  Волге  Фокино
селище. В духовной же Иоанна находим указания на отнятие  отчин  у  потомков
Стародубских   князей   -   князей   Гундоровых,    Пожарских,    Тулуповых,
Ромодановских, Ковровых, Кривоезерских, Нагаевых, Стародубских (собственно),
Палецких; далее  в  духовной  читаем:  "Которые  вотчины  я  взял  у  князей
ярославских,  те  вотчины  сыну  моему  Феодору".  Для  скорейшего  перехода
княжеских вотчин  в  казну  в  дополнительных  указах  к  Судебнику  сделаны
следующие  распоряжения:  "Которые   вотчины   за   князьями   ярославскими,
стародубскими,   ростовскими,    суздальскими,    тверскими,    Оболенскими,
белозерскими, воротынскими, мосальскими, Трубецкими, одоевскими и за другими
служилыми князьями вотчины старинные: тем князьям вотчин своих не продавать,
не менять, за дочерьми и сестрами в приданое не  давать;  а  которого  князя
бездетна не станет, и те вотчины брать на государя. А который князь  напишет
в своей духовной грамоте вотчину своей дочери или родной сестре и душу  свою
напишет с той вотчины строить (поминать), тех вотчин  дочерям  и  сестрам  в
приданое не давать, давать приданое и душу поминать  из  животов  (движимого
имения); а у которого князя не будет столько животов,  чтоб  можно  было  за
дочерью или сестрою в приданое дать и душу поминать, то государь, рассудя по
вотчине, велит дать из своей казны, а вотчины велит государь взять на  себя.
А который князь вотчину свою напишет брату  родному,  или  двоюродному,  или
племяннику,  родного   брата   сыну,   или   какому-нибудь   ближнему   роду
(родственнику), кроме тех степеней, в которых можно между собою жениться:  и
государь, того посмотря, по вотчине, и по духовной, и по службе, кому  какую
вотчину напишет, велит указ учинить. А которого князя не  стало  бездетна  и
останется у него жена, и откажет ей муж в духовной что-нибудь из вотчины, то
жить ей на этой вотчине до смерти; а как ее не станет, то вотчина на царя, а
душу ее велит государь из своей казны устроить. А который князь напишет жене
в духовной всю свою вотчину, а вотчина  будет  велика,  то  государь  о  той
вотчине указ учинит". Вследствие  этого  распоряжения  встречаем  грамоты  с
любопытными выражениями, например: "Я, царь и великий князь, пожаловал князя
Бориса Дмитриевича Палецкого, отца его и братьев  вотчиною,  по  брата  его,
князя Андрея духовной грамоте. Жить князю Борису в тех селах и  владеть  ему
ими до смерти, а умрет или  пострижется,  то  по  нем  дать  за  те  села  в
монастыри, по нашему уложенью, деньги, а те  села  взять  на  меня,  царя  и
великого князя". До  нас  дошла  любопытная  докладная  грамота  государю  о
покупке боярином Шереметевым вотчины: в грамоте покупатель говорит,  что  он
покупает "по жалованной царской грамоте".
   Мы видели, как  изменение  отношений  членов  дружины  к  великому  князю
московскому отразилось на именах служилых людей в отписках  их  к  государю:
при Иоанне III знатные люди  подписываются  обыкновенными  именами:  Иван  и
Василий;  менее  знатные  употребляют  уменьшительные:  Иванец,  Васюк;  при
Василии   встречаем   форму   уменьшительную,   уничижительную   для   людей
незначительных, например Илейка; при  Иоанне  IV  и  люди  знатные  начинают
употреблять  эту  последнюю  форму:  например,   князь   Александр   Стригин
подписывается:  "холоп  твой  Олешка  Стригин";  потом   встречаем:   "Федко
Умный-Колычев" и т. д., а самые знатные,  как,  например,  боярин  Челяднин,
употребляют форму на ец или юк.
   Но, преклоняясь все более и более пред  значением  единого  властителя  и
самодержца, члены дружины, теперь принявшие название людей служилых, ревниво
берегли родовую честь при  служебных  столкновениях  друг  с  другом:  число
местнических  случаев  увеличивается  все  более  и  более.  Это   умножение
местнических случаев мы не можем приписать только тому, что от  описываемого
времени дошло до нас большое количество более  полных  известий  о  них;  мы
имеем полное право принять, что были  причины,  действительно  увеличивавшие
местнические случаи в  описываемое  время.  Во  время  усиления  Московского
княжества за счет других княжеств  Северо-Восточной  России  дружина  князей