один только Кольцо был обречен на смерть за прежние разбои.
     "Говорят,  опираясь  на  Строгановскую  летопись,   -   продолжает   г.
Небольсин, - что Строгановы послали к Ермаку и ко  всем  козакам  призывную,
ласковую грамоту, подписанную 6 числом апреля 1579 года, и что Ермак  с  500
козаками явился к Строгановым 21 июня того же 1579 года, два года  укрывался
у них и готовился к войне с Кучумом и 1 сентября 1581 года пошел завоевывать
Сибирь. Рассмотрим же, есть ли хотя какая-нибудь  логика  в  этом  известии?
Есть ли тут хотя тень правды? Посыльный с Строгановской грамотою  мог  ехать
из Пермской земли на Волгу не ранее вскрытия вод; ему надобно  было  прибыть
на Волгу, разузнавать там втихомолку, под рукой, о месте пребывания  Ермака,
достичь до этой цели; потом тайком  от  местных  властей  уметь  найти  его,
согласить его и других атаманов и  всю  шайку  этих  грабителей  последовать
приглашению Строгановых и дать им срок  собраться  всем  на  сборном  месте.
Ермак должен был раздумать  о  предложении,  которое  будто  бы  делали  ему
Строгановы, сговорить  свою  артель  и  артели  других  атаманов;  убедиться
чем-нибудь видимым в выгодности этого зова и, решившись на поход,  запастись
провиантом хоть на дорогу, сложить его на суда, совершить  свое  путешествие
по двум большим рекам против течения воды и проплыть таким образом  не  одну
тысячу  верст,  беспрестанно  укрываясь  от  преследований  в  местах  более
населенных. В 75 суток, если даже предположить, что вскрытие рек последовало
действительно 6 апреля,  все  это  начать,  устроить  и  покончить  не  было
физической возможности!" Не  было  физической  возможности  сделать  это  по
трудностям, придуманным г. Небольсиным, но которых в  самом  деле  не  было.
Строгановскому посланному не нужно было, прибыв на  Волгу,  разузнавать  там
втихомолку, под рукой, о месте пребывания Ермака:  Строгановы  могли  узнать
прежде от своих приказчиков и рассыльных о месте зимовки козаков; посланному
не нужно было тайком от  местных  властей  находить  Ермака;  ясно,  что  г.
Небольсин,  пиша  о  событии  XVI  века,  представлял  себе  Приволжскую   и
Прикамскую сторону в том состоянии, в каком она находится теперь, в половине
XIX века; отсюда являются у него на сцену местные власти, от которых надобно
было скрываться; из описания волжского пути во второй половине XVI  века  мы
знаем, что от самого казанского устья  начиналась  уже  пустыня.  Что  Ермак
должен был долго  думать  о  предложении  Строгановых-это  предположение  г.
Небольсина, неизвестно на чем  основанное;  летопись  говорит,  что  козакам
нечего было долго думать, что они обрадовались предложению и пошли вскоре, и
у нас нет никаких оснований усомниться в справедливости этого  известия.  Не
знаем, сколько времени думает г. Небольсин назначить козакам для  нагружения
на суда провианта, который, по собственным словам его (стр. 72), состоял  из
небольшого количества толокна,  крупы  и  соли.  Г.  Небольсин  предполагает
путешествие Ермака по двум  большим  рекам;  это  очень  неопределенно,  ибо
неизвестно место, где зимовал Ермак, где нашел его посланный от Строгановых.
     "Ермак, - говорит далее г. Небольсин, - с своею шайкою и другие атаманы
не могли жить два года у Строгановых: два года кормить  пятьсот  человек  не
земледельцев, а людей  и  бесполезных  и  вредных  при  тогдашнем  населении
Строгановских аренд было и невозможно и несообразно с здравым рассудком; два
года держать такую ватагу людей, не заявив по крайней мере пермским властям,
или скрывать ее таким образом, чтобы  правительство  само  не  проведало  об
этом, тоже было невозможно". Это рассуждение отзывается опять понятиями  XIX
века и обличает очень легкое внимание к источникам; с какой стати Строгановы
стали бы заявлять пермским властям своих козаков,  когда  они  находились  в
полной независимости от этих властей,  когда  им  позволено  было  прибирать
разных людей, охочих козаков и употреблять их как для войны  оборонительной,
так и наступательной? Г. Небольсин считает невозможным для первых богачей  в
государстве кормить два года 500  человек;  неужели  он  не  знает,  сколько
дворни держали в это время в Москве  бояре  и  окольничие,  у  которых  было
гораздо менее средств, чем у  Строгановых?  Но  всего  страннее,  что  люди,
необходимые Строгановым и для войны  оборонительной,  и  для  наступательной
называются бесполезными и вредными!
     "Козаки, - говорит г. Небольсин, - и с ними Кольцо, не могли прийти  на
Чусовую к Строгановым в 1579 году, потому что имя неразлучного и доверенного
товарища Ермака-Ивана Кольца-встречается в официальных документах 1581  года
при описании волжских набегов 1580 года". Упоминовение  об  Иване  Кольцо  в
1581 году показывает только, что он не был пойман, а не был пойман  известно
почему: он укрылся у Строгановых.
     "С самого начала 1581 года  вогуло-остяцкие  племена  теснили  владения
Строгановых и  угрожали  Перми.  Если  б  Ермак  весну  и  лето  этого  года
действительно был уже на Чусовой и был наемником и нахлебником  Строгановых,
то прямым следствием этого пребывания было бы то, что  его  или  Строгановы,
или земская власть заставили бы защищать русские пределы: Строгановым в 1581
году нельзя было посылать Ермака бог знает куда в такое  время,  когда  беда
висела над головой и когда всякая помощь на месте была спасением целого края
от будущих разорений. Строгановы, должно быть, даже вовсе не знали о  походе
к ним Ермака, иначе надо допустить, что (в начале 1581 года), прося  у  царя
ратных людей в защиту своих слободок, а вместе с тем жалуясь ему  на  Никиту
Строганова, что он не дает им подмоги, они дерзнули скрыть от государя,  что
у них есть много людей Ермаковой шайки, и таким  образом,  посредством  лжи,
довели царя к понуждению и Никиты, и пермских властей грамотою от  6  ноября
1581 года". Непонятно, каким образом г. Небольсин позволяет себе употреблять
эти бы относительно деятельности Ермака у Строгановых, когда летопись  прямо
говорит,  что  эта  деятельность  именно  состояла  в  битвах  с  безбожными
агарянами, с мурзою Бегбелием.  Строгановым  можно  было  послать  Ермака  в
Сибирь именно в сентябре  1581  года,  ибо  перед  этим  временем  нападение
Бегбелия было ими отражено, сам мурза взят в плен; они не могли ожидать  еще
нового нападения и решились воспользоваться остающимся до зимы временем  для
сибирского похода. Не понимаем также, как мог г. Небольсин  написать,  будто
Строгановы просили у царя помощи в начале 1581 года, когда в  грамоте  своей
Строгановы именно упоминают о нападении пелымского князя  1  сентября  этого
года: "В нынешнем-де, в 90 году, о Семене дни". В это время  им  нечего  уже
было говорить об Ермаке, ибо они его отправили в Сибирь.
     Здесь мы должны остановиться, ибо дальнейшие предположения и объяснения
г. Небольсина, касающиеся самого похода Ермака в Сибирь, не  идут  к  нашему
делу: наша цель была опровергнуть возражения, направленные против  источника
которым мы пользовались при нашем рассказе.


     II. О мире с Баторием

     Поссевин был встречен  подозрительно  и  недоброжелательно  в  польском
лагере. Подозревали, что он держит сторону царя в  надежде  обратить  его  в
католицизм, и смеялись  над  такою  претензиею.  В  переписке  Замойского  с