были у него царь, царевич Иван, царь Александр казанский и  многие  бояре  и
кушали овощи.  По  случаю  рождения  царевича  Иоанна  прощены  были  судные
пошлины; царь писал дьякам: "Как сын наш, царевич Иван, народился, и которые
дела засужены и кончены до его нарожденья, а пошлины еще не взяты, с тех дел
пошлин не брать". В описании приема польских  послов  во  время  малолетства
Иоанна IV читаем: стояли у великого князя для бережения: на правой стороне -
боярин князь Василий Васильевич Шуйский, а на левой - боярин и конюший князь
Иван Федорович Оболенский-Овчина, да у князя Василья  стояли  Иван  Иванович
Андреевича Челяднин, ходил у  великого  князя  в  дяди  место.  Для  сироты,
лишившегося отца, место последнего, естественно, занимал  дядя,  наблюдавший
за его воспитанием и поведением, особенно  в  тех  случаях,  где  мать,  как
женщина, не могла присутствовать. Отсюда  и  теперь  употребительное  у  нас
слово дядька - в  смысле  человека,  приставленного  смотреть  за  ребенком.
Поездки царские имели троякую цель: осмотр мест (объезд); так, в  1566  году
ездил Иоанн в объезд в Козельск, Белев, Волхов и  другие  украинские  места,
боярам же, дворянам  и  детям  боярским  приказал  с  собою  ехать  со  всем
служебным порядком; вторая цель поездок было  богомолье;  третья  -  забава,
или, как тогда выражались, прохлада. После стола царского бывали пиры; в чем
они состояли, видно из того, что они  бывали  после  стола.Траур  по  особам
царского дома, кроме печальной одежды, состоял еще в отращивании волос,  что
называлось быть в волосах.
   В описи домашнему имуществу  царя  Иоанна  находим  перечисление  образов
разных нарядов; число этих нарядов простирается до 55,  потом  перечисляются
государевы комнатные образа, кресты и иконы, которые государь носит на себе.
Из платья перечисляются: кушаки, ферези, терлики, армяки, кафтаны, кафтанцы,
шапки, чуги, опояски, наурузы, опашни, однорядки,  тегиляи,  епанчи,  тафьи,
шубы, колпаки, зипуны; упоминаются чулки сафьянные, шитые золотом, серебром,
шелками, башмаки, чоботы, цепи, ожерелья;  перечисляются  сосуды  золотые  и
серебряные разных названий:  кувшины,  бочки,  ендовы,  достаканы,  мушермы,
рукомойники, братины, чарки, ковши,  мисы,  ложки,  кубки,  корцы,  корчики,
лохани,  рога  буйволовые,  стопы;   ножи   булатные,   клепики   муромские;
упоминаются часы медные, золоченые книжкою и только.
   Мы видели, как Иоанн при учреждении опричнины определил свои отношения  к
Думе боярской; видели, каким  образом  созван  был  собор  по  поводу  войны
литовской. Название князей по-прежнему встречаем еще выше названия  бояр.  В
духовной Иоанна говорится еще о князьях служилых  в  Московской  и  Тверской
земле. Но на собор 1566 года явились: бояре, окольничие, казначеи, печатник,
чиновник, присутствующий у бояр в суде, думные дьяки, дворяне первой статьи,
дворяне и  дети  боярские  другой  статьи.  Здесь  как  не  видим  князей  в
отдельности и выше бояр, окольничих и дворян, так не видим и детей  боярских
в отдельности и выше дворян; ясный знак, что вследствие возвышения  значения
великого князя, теперь царя, возвышается значение  службы  к  нему  близкой,
службы при дворе его, и перед этим значением никнет значение  происхождения,
значение князя и сына боярского; последнее название меняется своим местом  с
названием  дворянина  и  означает  уже  низший  разряд  служилых  людей.  Но
любопытно, что если сверху старались возвысить значение дворовой службы  над
значением  происхождения,  то  внизу  удерживались  еще   прежние   понятия,
вследствие чего видим в актах сопоставление старых и новых понятий, что  при
тогдашней неопределенности легко допускалось.  Так,  в  начале  приведенного
соборного  акта  1566  года  встречаем  только  названия  бояр,  окольничих,
казначеев, печатника, чиновника при боярском  суде,  думных  дьяков,  дворян
первой и второй статьи; но в конце акта, пред  прикладыванием  рук,  читаем:
"Мы, государя своего царя и великого князя бояре и окольничие,  и  приказные
люди, и дьяки на сей грамоте государю своему  крест  целовали  и  руки  свои
приложили. А мы, княжата и дети боярские и дворяне, на сей грамоте, на своих
речах,  государю  своему  крест  целовали".  Если  по  означенным   причинам
возвысилось значение дворянина, то еще более по тем же причинам  возвысилось
значение слуги, ибо это  название  с  описываемого  времени  является  самым
почетным: в 1554 году его носил князь Михаил Иванович Воротынский.
   Значение окольничего  все  более  и  более  уясняется.  В  чине  царского
венчания говорится: "За великим князем идут его братья и  дети,  за  ними  -
бояре и прочие вельможи и княжата, и дети боярские, и все благородные юноши;
и никто же  тогда  дерзнет  преходить  царского  пути,  но  все  со  страхом
предстоят каждый на своем месте: потому что по обеим странам великого  князя
идут тогда окольничие и прочие чиновники со всяким вниманием  и  украшением,
каждый по своему чину... Поют молебен. Тогда же великого князя окольничие  и
прочие чиновники ходят по всей церкви и устанавливают народ, чтоб  стоял  со
всяким молчанием и кротостию и целомудрым вниманием". Мы видели, что  еще  в
правление Елены, кроме бояр, окольничих и дворецких, жили (присутствовали) в
Думе и некоторые дети боярские. В  самостоятельное  правление  Иоанна  видим
дворян, которые называются большими и  вместе  с  боярами  присутствуют  при
важных делах, когда другие дворяне быть не могут; так, при  описании  приема
литовского посланника Быковского  читаем:  "Царь  велел  дворянам  из  шатра
повыступить, а оставил у себя бояр и дьяков избных и дворян больших, которым
быть  пригоже,  и  велел  литовскому  посланнику   речь   говорить".   Потом
встречаются дворяне, которые "живут у государя с боярами";  далее  встречаем
названия: "бояре ближней Думы" и "дворяне ближней Думы"; наконец является  и
название думных дворян; при описании приема литовских послов, приезжавших от
Батория для подтверждения Запольского перемирия, читаем: "От государя сидели
бояре в большой лавке и окольничие, и дворяне думные, и казначеи, и  дворяне
сверстные; а на окольничем месте сидел окольничий Степан Васильевич  Годунов
и дворяне большие, и князья Черкасские и Тюменские". Мы видели также  дворян
первой и второй статьи при описании собора 1566  года.  Встречаем  названия:
боярин и дворецкий, боярин и оружейничий, кравчий, путный ключник, печатник,
дьяк дворцовый, дьяк избный, дьяк введенный. Как возвысилось значение дьяка,
можно видеть из того,  что  один  из  них,  известный  Ржевский,  называется
наместником  черниговским.  Встречаем  название  именитых  людей:  так,  при
описании новгородского разгрома летописец говорит:  "Иные  дети  боярские  в
городе гостей и приказных  людей  государевых,  именитых  и  торговых  людей
перехватали". Встречаем название именной человек вместо знатный.
   Что касается до порядка мест, занимаемых боярами в Думе, то о нем  прежде
всего можно получить сведения из сношений литовских панов разных с  боярами:
но этими сведениями нужно пользоваться, однако, с большою осторожностию, ибо
паны при отправлении своих  послов  и  грамот  сообразовались  иногда  не  с
порядком мест, но с особенным значением, особенною  приближенностию  бояр  к
государю.  В  1552  году  литовские  паны  присылали  посла  к  князю  Ивану
Михайловичу Шуйскому и боярину и дворецкому Даниле Романовичу Юрьеву, в 1555
- к князю Ивану Михайловичу Шуйскому. В переписке о мире гетмана Ходкевича с
московским воеводою в Ливонии, Иваном Петровичем  Федоровичем  (Челядниным),
наивысшею радою московскою называются: боярин и воевода наивысший, наместник