при  нем  панам  греческой  веры  легко  было   испросить   уравнение   прав
православного  шляхетства  с  католиками:  это  уравнение   последовало   на
виленском сейме 1563 года.  При  Батории  русская  церковь  в  Литве  сильно
почувствовала,   чего   она   должна   ожидать   вперед   от   католического
противодействия и главных проводников его,  иезуитов:  в  1583  году  король
велел отобрать землю у всех полоцких церквей и монастырей, кроме  владычних,
и отдать их иезуитам. В 1584 году во Львове,  накануне  Рождества  Христова,
католики, по приказанию архиепископа своего, с оружием  в  руках  напали  на
православные церкви и монастыри, выволокли священников из алтарей, одних уже
по освящении даров, других  перед  самым  причастием,  запечатали  церкви  и
настрого запретили отправлять в них богослужение.
   Еще при жизни владык короли уже  назначали  им  преемников  иногда  людей
светских, бояр, "ласково взглянувши на их верную службу, по желанию  воеводы
и бояр". Иногда престарелый владыка сдавал управление  епархиальными  делами
какому-нибудь  светскому  лицу,  оставивши  за   собою   только   звание   и
старшинство; новый правитель обращался к королю с  просьбою  об  утверждении
его  на  владычном  столе  в  случае  смерти  старого  архиерея.  Назначивши
митрополита   в   Киев,   король   давал    знать    об    этом    патриарху
константинопольскому,  чтоб  тот  благословил  нового  митрополита;  грамота
королевская  патриарху  в  этом  случае  имела  такую  форму:  "Даем   знать
достоинству вашему, что в панствах наших  Великого  княжества  Литовского  в
животе не стало митрополита киевского и галицкого и всея Руси; на его  место
представлен нам от жителей греческого закона годный на то, смиренный владыка
такой-то. Благословите его на митрополию по закону вашему, к  службе  церкви
святой христианской, к научению и управлению  всем,  принадлежащим  к  этому
достоинству, за что будет получать и от нас такую же благодарность, какую от
предков наших прежние митрополиты получали.  При  этом  желаем  вам  всякого
добра". Мы видели, что распря полоцкого владыки с митрополитом  о  титуле  и
распря того же владыки полоцкого с владыкою владимирским решены были королем
с панами радными: но в 1548 году, когда полоцкий архиепископ Симеон вместе с
князьями, панами и боярами своей области подал жалобу королю на  митрополита
Макария,  что  тот  поставил  его  опять  ниже  владыки  владимирского,   то
митрополит объявил королю, что это суд духовный, в который король  не  может
вступаться в силу привилегии, данной митрополиту  Иосифу,  что  дело  должно
быть решено на соборе, по закону греческому; король согласился  на  созвание
собора, выговорив,  что  если  которая-нибудь  из  тяжущихся  сторон  найдет
соборный приговор несправедливым, то имеет право перенести дело  на  решение
королевское. В том же году бурмистры, радцы и  мещане  виленские  греческого
закона выпросили у митрополита грамоту,  по  которой  виленское  духовенство
отдавалось в их управу и, если б кто-нибудь из  священников  не  захотел  их
слушаться,  того  они  могли  отставлять  от  церкви  и  замещать  другим  с
позволения митрополичьего. Протопоп и все священники подали жалобу королю на
такой поступок митрополита. Король в 1542 году писал к  митрополиту:  "Очень
удивило нас то, что мещане виленские мимо нас обратились  с  таким  делом  к
тебе и выхлопотали такие неприличные грамоты, по которым  присвоили  в  свою
мещанскую управу наше господарское владение, что им  никак  не  следует;  не
следовало и тебе священников, богомольцев наших, записывать своими грамотами
кому-нибудь во владение; нельзя церквей божиих нашего стольного города брать
из-под нашей господарской управы и отдавать в  управление  подданным:  этого
никогда при предках наших не бывало. Мы велели эту твою грамоту взять в нашу
канцелярию и приказываем: если у какой-нибудь  церкви  умрет  священник,  то
бурмистр  или  кто-нибудь  из  добрых  людей  вместе  с  твоим  наместником,
протопопом виленским, идут в  эту  церковь,  переписывают  в  ней  церковное
имущество и запечатывают ее, а ключи церковные отдаются в  соборную  церковь
Богородицы. Потом, выбравши доброго и ученого человека, они дают тебе знать,
и ты, увидавши его годность, ставишь его в священники и приказываешь  отдать
ему ту церковь со всем ее имуществом". К мещанам король писал, чтоб  они  не
смели управлять священниками под страхом пени в 1000  коп  грошей  и  вперед
подобных грамот у митрополита не брали: грамоты эти не имеют  никакой  силы;
ибо митрополит имеет власть над духовенством только в делах  духовных,  а  в
других делах не может ни к чему их приневоливать. Но этим дело не кончилось:
священники  не  переставали  жаловаться  королю  на   мещан,   а   мещане-на
священников; тогда король в 1544 году, признавши,  что  имеет  право  чинить
постановление божиим церквам, дал им уставную грамоту, в  которой  определил
способ избрания священников, дьяконов и причетников: когда священник  тяжело
занеможет, то протопоп дает  знать  об  этом  бурмистру  греческого  закона;
бурмистр идет сам или посылает двух радцев и писаря, которые и  переписывают
все церковные вещи, вместе с протопопом и священниками; когда  же  священник
умрет, то бурмистр запирает церковь и держит у себя ключи до тех  пор,  пока
будет поставлен новый священник; выбирают священника, дьякона,  уставника  и
пономаря бурмистры и радцы с протопопом  и  двумя  священниками.  В  грамоте
определяется, сколько платить  священникам  за  погребение,  за  соборование
маслом; относительно исповеди постановлено: мещане приходят  к  отцам  своим
духовным по доброй воле, а не по  нужде  и,  где  хотят,  там  исповедаются;
священники неволею никого не должны к себе призывать.  Священники  не  имеют
права вмешиваться в духовные дела лиц светских. Недовольные  судом  епископа
жаловались королю, и тот приказал митрополиту пересмотреть дело.
   Что касается отношений монастырей ко власти  светской,  то  распри  между
монахами и архимандритами судились воеводами:  так,  в  1534  году  полоцкий
воевода судил монахов Предтеченского монастыря с  их  архимандритом;  монахи
жаловались, что  архимандрит  берет  себе  следующую  им  половину  доходов;
архимандрит отвечал, что когда полоцкий воевода или его урядники приезжают в
монастырь, тогда архимандрит и чернецы вместе их угощают и дарят,  а  теперь
чернецы не помогли ему обдарить пана  воеводу,  потому  он  и  вычел  из  их
половины доходов; чернецы возражали, что на  потребы  церковные  и  на  дары
воеводами есть деньги постригальные: когда кто идет в  монахи,  то  дает  по
рублю грошей в казну монастырскую. В 1540  году  вследствие  жалобы  монахов
Уневского монастыря  на  львовского  епископа  Макария,  поданной  королю  и
митрополиту,  дело  рассматривалось  перед  девятью   шляхтичами,   четырьмя
мещанами и возным. Макарий оправдался, но писал потом, что дело  это  стоило
ему 20 волов, которых  он  должен  был  подарить  пану  Краковскому.  Монахи
признались, что они жаловались на хищность епископа только  для  того,  чтоб
высвободиться из-под его управления вопреки королевской грамоте, по  которой
монастырь их был отдан в управление Макарию. Через 15 лет, в 1555 году, дело
возобновилось: архимандрит Уневского монастыря жаловался митрополиту Макарию
на львовского епископа Арсения, что тот, приезжая в монастырь,  грабит  его,
архимандрита зовет к  суду  пред  короля  и  панов  радных,  желая  привести
монастырь  в  свою  власть;  король  велел  митрополиту  рассмотреть   дело;
митрополит назначил срок епископу и архимандриту стать пред  ним  на  суд  и
решил дело в пользу  архимандрита,  освободил  монастырь  из-под  управления