должен был созвать в Вильне собор по требованию  короля  Сигизмунда-Августа,
который писал ему: "Слышали мы от  многих  князей  и  панов  о  беспорядках,
которые происходят между вашим духовенством греческого закона,  также  между
князьями, панами и простыми людьми, особенно между владыками, как  например,
на Волыни; а твоя милость, старший их пастырь, о том знать и  удерживать  их
не  хочешь".  Поучения  священникам  от   архиерея   после   поставления   в
Юго-Западной  Руси  были   сходны   с   известными   уже   нам   поучениями,
употреблявшимися в Московской Руси.
   Изменение, сделанное в календаре папою Григорием XIII, произвело  сильное
волнение как между протестантским, так и между православным народонаселением
Польско-Литовского государства, не хотевшим  принять  новости,  вышедшей  из
Рима.  В  1583  году  константинопольский  патриарх  Иеремия   II   запретил
православному духовенству сообразоваться с новым  грегорианским  календарем,
вследствие чего в 1584 году Стефан Баторий запретил правительственным  лицам
принуждать православных к отправлению праздников по новому календарю.
   Несколько раз упоминали мы о братчинах или складчинных пирах,  обычае,  с
незапамятных времен распространенном в древней России. О братчинах упоминает
старинная летопись, о ней поет старая  песня,  о  ней  беспрестанно  говорят
старые уставы, старые грамоты. О древности  и  важном  значении  братчины  в
жизни нашего народа свидетельствует язык:  в  известной  поговорке  братчина
является представительницею всякого  общего  дела,  союза;  о  человеке,  не
способном по своей сварливости, неуживчивости к общему делу,  говорится:  "С
ним пива не сваришь". Другая пословица говорит:  "К  пиву  едется,  к  слову
молвится" - и свидетельствует, как было много охотников ездить на  братчины,
к общему пиву. Некоторые почетные лица, как мы видели, были  приглашаемы  на
братчины. Должностные лица, волостели, тиуны получали  с  братчин  известные
поборы. Но, кроме званых гостей или таких, которые по должности своей  имели
право приезжать на братчины, туда являлось много незваных гостей и таких,  с
которыми  трудно  было  пиво  сварить.  Поэтому  разные   волости   и   села
выхлопатывали себе жалованные грамоты, по которым запрещалось ездить  к  ним
на братчины незваным. Но понятно, что за пивом и между самими участниками  в
братчине и гостями зваными всего легче можно было  начаться  ссорам  и  даже
дракам; легко было поссориться и подраться,  легко  было  и  помириться  при
посредничестве других участников; нельзя было на ссоры и драки,  происшедшие
за  пивом,  смотреть  как  на  беспорядки,  произведенные.людьми,  в  полном
сознании находящимися, и нельзя было взыскивать  обычных  штрафных  денег  с
человека, который поссорился за пивом, а протрезвившись, спешит  помириться,
и потому в некоторых уставных  грамотах  говорится:  "В  пиру  или  братчине
поссорятся или побьются, и не  вышедши  из  пиру  помирятся,  то  не  платят
ничего; если даже и вышедши с пиру помирятся  за  приставом,  то  не  платят
ничего  кроме  хоженого".  В  некоторых  же  областях  братчины  постарались
освободиться совершенно от вмешательства правительственных лиц и  приобресть
право суда над своими членами, произведшими беспорядок во время пира.  Легко
догадаться  что  эту  большую  степень  самостоятельности   братчины   могли
приобресть преимущественно в  Новгороде  и  его  владениях,  во  Пскове,  по
известным формам тамошнего быта; так, в псковской судной грамоте  говорится:
"Братчины судят как судьи". То же самое право имеют братчины или братства  и
в Западной или Литовской России, где быт городов, как мы видели, представлял
сходные черты с бытом Новгорода и Пскова и  где  видим  сильнейшее  развитие
цехового устройства. К этим-то братствам Западной России мы и должны  теперь
обратиться, потому что об.устройстве их в описываемое  время  дошли  до  нас
подробные известия.
   Из актов описываемого времени и  из  позднейших  видно,  что  братства  в
некоторых местах,  например  в  Вильне,  получили  свое  устройство  гораздо
прежде, именно в половине XV века. В 1579 году трое  мещан  Мстиславских  от
лица всех своих собратий жаловались  Стефану  Баторию,  что  у  них  издавна
бывают складчины три раза в год-на  Троицын  день  и  на  Николин-осенний  и
вешний: на каждый из этих праздников  рассычают  они  по  10  пудов  меду  и
продают его, воск отдают на свечи в церковь, деньги,  что  выручат  за  мед,
отдают также на церковное строение. Но старосты мстиславские не позволяют им
продавать этих складчинных медов долее трех дней и, что у них останется меду
непроданного в этот срок, забирают за замок: от этого они терпят  убыток;  а
церкви божии пустеют и приходят в упадок. Король предписал  старостам,  чтоб
они не забирали медовых складов, а позволяли мещанам распродавать их  все  и
по прошествии трех дней. В 1582 году виленские  мещане  (горожане)  братства
купеческого в челобитной королю объявляли, что у них в  Вильне  есть  особый
братский дом, на собственный  счет  их  построенный;  в  этот  братский  дом
собираются купцы виленские греческого закона для рассуждения о  потребностях
церковных и госпитальных и, по древнему обычаю, покупают мед  восемь  раз  в
год:  на  Велик  день,  на  Седьмую  субботу,  на  Петров  день,  к  Успению
богородицы,  на  Покров,  на  Николин  день,  на  Рождество  Христово  и  на
Благовещенье, сытят этот мед и пьют его, сходясь по три дня в братский  дом,
воск отдают на свечи в церковь, а деньги, вырученные  за  мед,  обращают  на
церковное строение, на слуг церковных, на госпиталь,  на  милостыню  убогим.
Чтоб дела братские отправлялись  с  большим  порядком,  они  просили  короля
утвердить следующий устав: "Братья старшие и  младшие  братства  купеческого
выбирают ежегодно между собою старост, которым поручают все деньги братские,
все имущество и все дела; по прошествии года старосты отдают  отчет  братьям
старшим и младшим. Во время братских бесед эти годовые старосты сами и  чрез
ключников своих прилежно смотрят, чтоб братья вписанные и  гости  приходящие
сидели в дому братском прилично, дурных слов между  собою  не  говорили,  на
стол не ложились, меду братского не разливали, пили  бы  в  меру  и  никаких
убытков не делали;  если  же  кто,  напившись  пьян,  причинит  какой-нибудь
убыток, станет говорить неприличные слова, на стол ляжет и  питье  разольет,
такого старосты должны сперва удержать словами, а, в случае упорства  с  его
стороны, берут с него пеню, чем братья обложат. Если бы кто в братском  доме
завел ссору, то обиженный сейчас  же  объявляет  о  своей  обиде  старостам;
старосты, выслушав жалобу, отлагают  дело  до  завтрашнего  дня,  в  который
братия, собравшись в братский дом, судят и решают, кто прав и кто виноват, и
последний платит пеню братству; никто, получивши обиду в братском  доме,  не
жалуется  никакому  другому  начальству,  ни  духовному,  ни  светскому,  ни
земскому, ни городскому, ни римской вере, ни греческой, но  должен  судиться
перед старостами и братиею в том доме, где произошла ссора. Кто  в  братском
доме выбранит старосту,  выбранит  или  ударит  ключника,  тот  наказывается
братскою пенею; ключник, непослушный старосте, сперва удерживается  словами,
а потом наказывается братскою пенею; если староста провинится пред  братьею,
то братья старшие и младшие сперва останавливают его словами, а в другой раз
наказывают братскою пенею. Если духовные люди, веры римской и греческой, или
вписанные в братство, или приглашенные кем-нибудь из братий, или вписавшиеся
на один только день, завели с кем-нибудь ссору, то не  должны  жаловаться  -